Котулху-Мявн вспомнил, откуда это чувство беспомощности и ничтожности. Из детства.
В детстве Котулху-Мявн рос среди великих чудищ. С ранних лет он точно знал, что делать, чтобы заслужить внимание и даже любовь своих родителей. По крайней мере, он так думал. Что вообще любовь можно и нужно заслуживать, а не получать просто потому, что вы семья.
Он должен был захватить какой-нибудь город. Поработить местное население и слегка до смерти его запугать. Затем дождаться, когда эти кричащие точечки принесут ему все золото, серебро и другие драгоценные штуковинки. А после, желательно, построят в честь него огромную статую. И там пару легенд или эпосов сочинят.
И каждый раз город должен был быть больше, золото ярче, статуя – выше. Поначалу ему казалось это даже неправильным. Ну, представьте. Вы приходите в поселение, Вы еще совсем небольшой монстр. Метров пять, ну самое большее – шесть. Смотрите на людей, люди смотрят на вас. И вы все не понимаете, что делать. Первое место Котулху-Мявн помнил очень хорошо. Это была небольшая деревушка. Не бедная, но и не богатая. Там из ценностей было, наверное, три коровы и пара курятников. А, еще домик с ленточками. И жители того поселения не побежали на него с вилами, не попытались его побить и изгнать. Нет. Они вынесли ему сыры и какие-то пироги. В ответ он прогнал стаю волков от их пастбища. Ему тогда показалось это… правильным.
Когда Котулху-Мявн вернулся со своим сокровищами, родители не приняли их. У его братьев и сестер в мешках лежали сияющие магические кубки, россыпи драгоценных камней, на худой конец какие-то говорящие книги. А у Котулху-Мявна слегка надкусанные пироги и пара сырных кругов. И его хвост украшали ленточки. Жители поселения его не боялись. Наоборот. Они испытывали это… ну, как оно называется, а, вот… Сочувствие. А это не то, что хотели видеть родители Котулху-Мявна. Власть через страх, через силу. Порабощение, истребление. Родители даже не стали забирать принесенное их непутевым чадом.
Первая неудача хорошо врезалась в память тогда еще молодого монстра. Впредь он уже не допускал таких «промахов». Он находил богатые поселения, разорял их, несмотря на мольбы или угрозы. Со временем его сердце ожесточилось. Больше сияющих монет, больше ужаса в глазах его жертв.
Так и проходило время, прерываемое многовековым сном. Менялись эпохи, одни цивилизации приходили на смену другим. А детская обида оставалась, только глубже прорастая в сердце.
И как неразрешенные проблемы прошлого разрастаются и лишают радости, так и загадочный туман. Он разливался между улиц Солнечного города, будто проникая внутрь сознания горожан. Даже самые уперто-доброжелательные становились нервными. Даже истеричными. Все чаще слышались ругань и взаимные претензии. И почему-то многие считали, что выяснение отношений с взаимными претензиями, криками и даже потасовками – отличное решение! И к этому обязательно надо привлекать полицию, перетягивая её на свою сторону. Мэр же упорно делал вид, что это сезонное обострение, а волнения главы полиции – так, глупости. Желание создать видимость бурной деятельности. Казалось, что устремления мэра были направлены на то, чтобы стать по правую руку от короля, а затем, кто знает, может, и примерить корону. Наследников у правителя еще не наблюдалось.
– Сумасшедшие горожане в сумасшедшем городе, – невольно пробубнил Пур-Пур, вспомнив свою последнюю попытку что-то донести до мэра.
Сэр уныло взглянул на стопку заявлений. Пользуясь задумчивостью монстрика, он сгреб его вместе с писаниной в плетеную корзинку. С розовым бантиком, ленточками, рюшечками.
– Это ритуальная урна для жертвоприношений? – выйдя из оцепенения, с надеждой в голосе спросил монстрик.
Если подчиниться року судьбы, то только величественно, с гордо поднятой головой!
– Почти, это для походов на пикник с семьей, – ответил Пур-Пур, стараясь не кряхтеть как дед после каждого движения.
Котулху-Мявн от разочарования зашипел и даже на мгновение смог призвать грозовую тучку. Правда, размером с чашку. В этот момент сэр рукой толкнул большую, украшенную узорами дверь.
Та даже не подумала открываться. Еще вздох. Вторая попытка. Еще, теперь уже удар. Без толку.
«И это остановило великого Меня?» – хмуро подумал Котулху-Мявн, про себя злорадствуя неудачам своего пленителя. Под шумок он попытался лапками и щупальцами сломать корзинку изнутри.
Пара тщетных попыток. Ни сэр не смог открыть дверь, ни монстрик – разломать прутики и стащить ключи.
– Иногда мне кажется, что весь мир против меня.
Кто-то снаружи открыл дверь. Оказалось, она открывалась не наружу, а вовнутрь кабинета, нарушая правила пожарной безопасности и замыслы планировщика.
– Что-то случилось? Такой стук! – спросил дежурный, обмотанный телефонным проводом и параллельно отвечающий на какой-то вопль возмущения из трубки.
– Да… там просто… неважно.
Схватив корзинку, хмурый начальник выскользнул из переполненных, одинаково угловатых кабинетов. Узкие коридоры, множество плакатов с правилами, выученными наизусть. Ориентировки с портретами хмурых преступников. Доска почета с еще менее жизнерадостными сыщиками, оперативниками.
Перед выходом на улицу Пур-Пур накинул дождевик, захватил фонарик в форме солнышка. Аккуратно подкрутил яркость и уровень теплоты.
– У нас три часа, дальше заряд закончится. Надеюсь, ты не попытаешься сбежать. Можно же на «ты»?
– Если хочешь умер…
Вдруг послышался щелчок.
– Что это?
– Забыл предупредить, теперь любой плохой поступок – это минус балл.
Котулху-Мявн выругался, выразив, как и в каком саркофаге он видит своего обидчика. Послышалось еще два щелчка.
– И чем сильнее проступок, тем больше баллов будет отниматься. Ах да, – сэр незаметно спрятал связку ключей, – пока не выполнишь наш уговор, механизм – неотделимая часть тебя. Тут вот подробнее можешь почитать…
Он протянул сверточек замызганной бумаги. Кажется, это была инструкция.
– И совсем забыл, – вдруг его тон стал таким удивительно мягким, даже успокаивающим. – Если покинуть город с этим ошейником, тебя испепелит.
– Как?! – в ужасе и гневе вскрикнул Котулху-Мявн.
– Как если бы солнышко взяло и всеми лучиками на тебя посмотрело через лупу.
Котулху-Мявн невольно сглотнул и нервно дернул хвостом. Кажется, эта белая букашка оказалась куда коварнее, чем он думал.
Глава 8Удивительное открытие
Магистр выслушал приспешника, отложив прочитанную газету. Почти все новости были посвящены «монстрячему инциденту».
– Ты уверен, что никто не видел, куда делся монстр?
– Мог бы поклясться, если бы умел, – Помощник аккуратно выложил собранные фотографии, записи, даже чешуйку, застрявшую в огромном отпечатке. – Там точно был монстр, который потом на глазах у всех растворился в тумане.
Магистр задумался. Рассматривая принесенные улики, он обратил внимание на густоту тумана. А еще на мерцание. Вокруг монстра словно витала стайка блестящих фей или каких-то еще сверкающих тварей. А еще он будто одновременно приумножал туман и при этом наполнял его свечением.
– Странно. Мне казалось, что такие монстры – выдумка. На худой конец, у них там было какое-то расписание. Они, как малый Ледниковый период, должны появляться раз в десять тысяч лет. Не чаще.
– Может, кто-то призвал этого монстра?
– Какой идиот бы сделал это? – смеясь простодушию и глупости вопроса, Магистр осуждающе посмотрел на приспешника.
Все же стоило повнимательнее читать про опоссумов, перед тем как превращать одного из них в человека. И не полагаться на статьи по типу «10 интересных фактов. Первая энциклопедия, первые сто животных для вас и семьи!» Обычно научно-популярные издания частенько упрощают или искажают информацию, чтобы больше людей смогли прочитать и понять. Магистру стоило взяться за более занудную, то есть фундаментальную работу «Об опоссумах и людях». Он тяжело вздохнул. Путь к порабощению мира, ну или хотя бы, для начала, королевского трона шел не по плану.
Достав листик с расписанием, злодей вычеркнул пункты «заполучить горы золота» и вписал «найти и подчинить неведомого монстра».
– Где, говоришь, в последний раз его видели?
– Так на центральной площади, где он и исчез, когда его полицейские оцепили.
– Хм, давай-ка проведаем нашу доблестную, но, надеюсь, несмышленую полицию, – Магистр нахмурил брови и придал голосу таинственности.
Глава 9Кража пирога, или Первый пазл
Механизм на шее Котулху-Мявна подозрительно скрипел. Бедное древнее зло занервничало. Оно попыталось прочесть инструкцию от механизма. В основной части было написано большими буквами «Делай хорошо хорошие дела. Плохие не делай*». И все. Но вот загадочная звездочка. Что она означала? Почему не написать все и сразу?
Как догадаться, что хорошо, а что плохо? Котулху-Мявн озадаченно посмотрел на надпись и задумался: «А есть ли хорошее и плохое? И где граница между ними?»
Монстрик вытянул лапку и подергал сэра Пур-Пура за рукав серой шинели.
– А в смысле «хорошие дела»? Это вообще как, о смертная букашка?
На мгновение сэр остановился. Прямо посреди туманной улицы. Он давно старался не думать о подобных вещах. Кроме головной боли и странного чувства внутри это ничего не приносило. Если он не ошибался, это называлось «муки совести». По его мнению, это было сомнительным времяпрепровождением. Тем более после чудесной победы его не сделали героем, а повесили на него это «уминиатюренное» чудище. Хорошо еще, весь отдел поверил в его версию, что монстр испарился. Очень мило с их стороны было также написать удивительные докладные по поводу экстренной ситуации. Все протоколы, отчеты и прочие бумажные ужасы после этого дела походили на приключенческий роман. Написанный очень странным языком, но все же роман. Удобно. Монстр исчез, детеныша случайно подобрали, владельца ищут. А пока вместо премий, почета и уважения от мэра прилетело очередное поручение: «перевоспитание агрессивных элементов». Почему именно сэр Пур-Пур, учитывая его должность, должен был лично этим заниматься? Почему ему лично вверяли это все? Он давно подозревал, что мэр затаил на него обиду.