– Нокс попросил Руби забрать твой подарок, – неожиданно сообщает Уиллоу, все еще держа меня за руку. – Она не только забрала своего питомца, но и получила от него сотню долларов.
Я усмехаюсь, вспоминая, как спросила Талию, не знает ли она кого-нибудь, кто разводит или содержит у себя змей. Она сразу же позвонила Уиллоу, ведь она, как оказалось, была знакома с такой девушкой, которую Стил бросил на втором курсе. Я думаю, он переспал с ней, а потом потерял к ней интерес. Мне не очень хотелось связываться с девушкой, которая знает, как выглядит его член, даже если она могла помочь мне осуществить мой план мести, но Уиллоу заверила нас, что вероятность того, что Стил ее вспомнит, крайне мала.
Так и вышло.
– Значит, он получил мое сообщение, – улыбаюсь я.
– И он обязательно ответит. – Вайолет смотрит мне в глаза. – Я знаю таких, как он, Аспен. Он…
– Что бы он ни задумал, это ничто по сравнению с тем, что с ним собираюсь сделать я, – шепчу я. – Он перешел черту, и из-за него его отец лишил меня финансирования на следующий семестр.
– А как насчет «сама знаешь чего» в «сама знаешь где»? – спрашивает Талия, пристально глядя на меня.
Она говорит о наличных, которые лежат у меня в шкафу. Я проверила их, как только мы вернулись в нашу квартиру, и задвинула рюкзак подальше на полку. Чем дольше он там лежит, тем сильнее я его ненавижу. Я не хочу принимать что-либо от своего отца, но поскольку эти деньги уже у меня, лучшее решение – просто их игнорировать. Вероятно, он получил их незаконным путем. И если бы я просто пришла в офис финансовой помощи с этими деньгами, мне бы стали задавать вопросы, на которые я просто не смогла бы ответить.
А что, если эти деньги связаны с преступным миром? Меня могут арестовать за них или, что еще хуже, сделать мишенью?
– Это не вариант, – тихо отвечаю я.
Вайолет пристально смотрит на меня, но, кажется, ее не смущает наш завуалированный разговор. Уголки ее губ приподнимаются, будто она пытается сдержать улыбку, и я сразу же представляю, что у нее и у Уиллоу, вероятно, есть такая же привычка.
– Вот и началось, сестренка, – наконец произносит Вайолет, указывая на телевизор. – Я готова к просмотру фильма. Кто-нибудь хочет попкорна?
За пять часов мы успели посмотреть два фильма, съесть попкорн, выпить вино и текилу. Я чувствую, что мой разум будто бы отделился от тела, но меня это совершенно не беспокоит. И я бы даже хотела, чтобы он полностью отключился.
Вероятно, Уиллоу чувствует то же самое, ведь она мирно похрапывает на диване рядом со мной. А Вайолет и Талия тихонько разговаривают в стороне.
Я смотрю в их сторону, и с этого ракурса девочки кажутся мне двумя похожими силуэтами, ведь они примерно одного роста, у них схожие фигуры и волосы убраны назад.
Я отвожу прядь своих темных волос от лица и хмурюсь, глядя на девочек. Они такие веселые и жизнерадостные, но я никогда не смогла бы быть похожей на них. Я собираюсь закрыть глаза на пару минут, но, кажется, проходит намного больше. Потому что когда я открываю их снова, то вижу, что Уиллоу уже лежит на противоположном конце дивана, свернувшись калачиком и укрывшись одеялом. Чувствуя вину за то, что из-за меня она не может вытянуть ноги, я поднимаюсь с дивана.
– Я буду у себя в комнате, – бормочу я, хотя сомневаюсь, что она меня слышит.
Вот только моя кровать уже занята, и, присмотревшись повнимательней, я узнаю в девушке, лежащей на ней, Вайолет. Снова пройдя через гостиную, я иду в комнату Талии, которая спит на своей кровати лежа на спине. Она похрапывает, прикрывая глаза рукой, а я ложусь рядом с ней, и мое тело сразу же расслабляется, ведь я еще пьяна.
В этот раз я просыпаюсь не оттого, что наступило утро, а оттого, что мое тело двигают и толкают.
Талии снится какой-то кошмар?
Открыв глаза, я сразу же вижу что-то… белое.
Это футболка, которая обтягивает мускулистую грудь. Подняв взгляд выше, я вижу мужское горло, челюсть, губы, нос, щеки и глаза, которые принадлежат Стилу.
Мой разум не успевает осмыслить эту информацию. Может быть, я сплю? Неужели я настолько наивна, чтобы мечтать о том, чтобы он пришел и забрал меня?
Аспен, я повторяю в последний раз: он не твой рыцарь в сияющих доспехах.
И все же я не могу выбросить его из головы.
За нами захлопывается дверь, и мне требуется мгновение, чтобы понять, что я снова закрыла глаза, но звук еще одной закрывающейся двери вызывает у меня тревогу.
Меня ставят на ноги и придают телу нужное положение, но все мышцы будто становятся ватными. Мне действительно все равно, куда он ведет меня в мире моих грез. Это был бы лучший сон, если бы я могла полностью открыть глаза.
Внезапно я ощущаю жар и понимаю, что меня усаживают на сиденье автомобиля. На самом деле это не так уж и плохо. Сидячее положение словно убаюкивает меня, и я снова засыпаю.
Подождите… А можно ли спать во сне?
Следующее, что я осознаю, – это то, что лежу в кровати. Она мягкая и теплая, точно такая же, в которой я засыпала рядом со своей соседкой по квартире.
Ну что, мозг, понимаешь ли ты, что это всего лишь сон и мне снится Стил, хотя на самом деле я по-прежнему лежу рядом с Талией?
Я вздыхаю и пытаюсь повернуться на другой бок, но понимаю, что мои руки подняты над головой, и любое движение причиняет мне боль. Я открываю глаза и пытаюсь рассмотреть, чем связаны мои запястья, но вокруг так темно, что мне трудно разглядеть что-либо даже на расстоянии шести дюймов от моего лица.
Пока я пытаюсь понять, что происходит, проходит еще несколько минут.
Зачем Талии понадобилось меня связывать?
Я моргаю и пытаюсь облизнуть пересохшие губы, но что-то мешает мне это сделать, и я понимаю, что между моими зубами зажат твердый пластик, который не дает челюстям сомкнуться. Страх пронзает меня словно молния и прогоняет остатки пьяного тумана. Ничто не может так эффективно разбудить человека, как адреналин.
Я сглатываю и пытаюсь сесть, но вспоминаю, что мои руки по-прежнему крепко связаны.
Ладно.
Из моего горла вырывается тихий стон. В какой-то момент до меня доходит, что, несмотря на темноту и тишину, я определенно не в комнате Талии.
Я пытаюсь пошевелить запястьями и лодыжками, но как только пытаюсь развести ноги, то слышу щелчок и понимаю, что больше не могу их свести.
Черт!
Закрыв глаза, я пытаюсь не обращать внимания на нарастающую панику. Глубокое дыхание помогает мне продержаться, пока я снова не начинаю быстро дышать через кляп. Мне требуется много времени, чтобы понять, что я обнажена и прохладный воздух касается моей кожи. И ничто не скроет мое тело от того, кто войдет в эту дверь, где бы она ни была.
Это уже не шутки и не игра.
Я зажмуриваю глаза, пытаясь избавиться от поступающих слез и комка в горле. Я снова почувствовала себя ребенком, попавшим в такую же ситуацию, как двадцатилетняя Аспен сейчас. Мое сердце бьется все чаще, и я жду, когда же наконец откроется дверь и начнутся мои ужасные кошмары. Или, может быть, они продолжатся, ведь они никогда не заканчивались. По крайней мере, в моем детстве.
Сейчас мне нравится все контролировать и знать, что я могу в любой момент остановить процесс, словно нажав на кнопку аварийной остановки. Но мне нравится, что все происходит по моему выбору не просто так. Дело в том, что в детстве у меня этого права не было.
Часто дыша, я всматриваюсь в темноту и пытаюсь убедить себя, что со мной все хорошо. Но это ложь.
Я снова начинаю дергать ногами, но тут раздается еще один щелчок, и перекладина фиксирует мои лодыжки в новом положении. Секунды превращаются в минуты, а моя паника не утихает, и сердце бьется так же быстро. Чем дольше я лежу здесь, тем больше убеждаюсь, что меня жестоко наказывают. Но за что? Я не понимаю, почему он так ко мне относится. Это из-за того, что я оставила змею в его спальне? Или из-за того, что я рассказала о нем его отцу? Но это же полная чушь! Я никогда не говорила его отцу ничего такого, что могло бы оправдать подобное отношение. Я никогда не рассказывала Стивену, как Стил обращается со мной.
Огонь.
Это стоп-слово до сих пор звучит в моей голове. Я пытаюсь произнести его вслух, но мой язык натыкается на преграду в виде кляпа, и вместо этого с моих губ срывается тихая мольба, которая может означать что угодно.
С раннего детства мы понимаем, что в случае опасности никто не придет тебе на выручку, если просто позвать на помощь. Однако стоит тебе крикнуть «Пожар!» – это тут же привлечет внимание людей. Люди часто ведут себя эгоистично, и их побуждают к действию только те вещи, которые могут причинить им боль. Но если речь идет всего лишь о вашей жизни – забудьте о помощи.
Я с трудом дышу и цепляюсь пальцами за спинку кровати. Мне нужно освободиться от пут на лодыжках или хотя бы немного расслабить спину, потому что из-за неудобного положения у меня начинает затекать зад.
Когда я с трудом отрываю бедра от кровати, дверь в комнату неожиданно открывается. Сквозь небольшую щель в помещение проникает тусклый свет, но затем дверь снова захлопывается, и я перестаю дышать.
В комнате стоит полная тишина, если не считать шагов, которые приближаются ко мне.
Внезапно матрас под его весом прогибается, и, забравшись на меня, он проводит пальцем по внутренней стороне моего бедра. Я стону, не в силах разглядеть ни его лица, ни даже силуэта.
Это может быть как Стил, так и мой отец, поэтому я жду вспышки фотоаппарата. Жду, когда ее резкий свет на время меня ослепит.
Я пытаюсь что-то сказать, но из-за кляпа моя речь звучит невнятно, и мое «нет-нет-нет» остается без внимания.
Внезапно на мой живот падает что-то тяжелое, а затем он встает с кровати и, открыв дверь, выскальзывает наружу. Когда его вес исчезает, матрас принимает исходное положение, но я все еще чувствую давление на свой живот. Через секунду зажигается верхний свет, и, подняв голову, я вижу, что на моем животе, высунув язык, свернулась змея.