Я лежу, охваченная страхом, а из моих глаз текут слезы, которые я не в силах остановить. Змея, кажется, не хочет двигаться и только наблюдает за мной, но когда свет снова гаснет, мы обе погружаемся во тьму.
Я опускаю голову и закрываю глаза, пряча лицо в сгибе локтя. У меня перехватывает дыхание, а нос закладывает. Я всегда была очень плаксивой, и во время рыданий моя кожа краснеет, а из носа текут сопли. Возможно, это происходит и сейчас. Из-за кляпа мне трудно дышать, а через несколько секунд начинает казаться, что я совсем не могу вдохнуть. На каком-то уровне сознания я понимаю, что это просто нарастающая паника, которая постепенно усиливалась, пока я лежала здесь. Но это лишь усугубляет ситуацию. Стил хочет меня запугать, и у него это получается.
– Огонь, – я пытаюсь повторить стоп-слово, которое должно было стать моим спасением из этого безумного путешествия, но ничего не происходит.
Я моргаю, и мое сознание снова переносит меня в прошлое, превращая в испуганного и встревоженного ребенка. Мой мозг словно играет со мной злую шутку, заставляя видеть перед глазами мою старую комнату. Я вижу фиолетовое одеяло, под которым я спала, а также мягкие игрушки, которыми были увешаны стены и кровать у стены. Раньше я тоже думала, что они смогут меня защитить.
Мое дыхание все еще тяжелое и прерывистое, но тут змея разворачивает свои кольца и начинает скользить ниже по моему животу. Ее движения между моих ног и ощущение скольжения по самому чувствительному месту кажутся мне слишком дерзкими, и я вздрагиваю от неожиданности. Моя грудь тяжело вздымается, а страх сковывает меня ледяным холодом. Он проникает в мои легкие и замораживает все мое тело изнутри. Мой разум словно раскалывается на части, а по коже пробегает дрожь. В смятении я опускаю голову, умоляя свой разум отпустить контроль и не обращать внимания на то, что Стил причиняет мне боль в отместку, ради своего извращенного удовольствия. Я больше не могу здесь находиться и мечтаю хоть на минуту, на час или на день отключить свой мозг и ни о чем не думать. И мой разум наконец готов меня услышать.
Внезапно я перестаю плакать и дрожать. Я смотрю в направлении потолка или туда, где, как мне кажется, он должен быть, ведь я ничего не вижу, – и просто жду. Мое тело все еще чувствует холод, но меня охватывает ощущение легкости, словно меня нет в этой комнате и я просто наблюдаю за происходящим со стороны.
Когда Стил наконец возвращается и зажигается свет, я, кажется, этого не замечаю. Мои глаза болят, но я продолжаю смотреть на пятна на потолке. На неровной поверхности я замечаю трещины, расходящиеся в разные стороны, и пытаюсь не сводить с них взгляд, надеясь, что потолок не выдержит и обрушится на нас.
Внезапно Стил склоняется надо мной, и я вздрагиваю от его прикосновения. Ведь он хотел именно этого – сломить меня.
Кажется, ему это удалось.
Глава 19Стил
Аспен не только не реагирует на мои слова, но и, кажется, не слышит меня. Я не обращаю внимания на змею, которая спряталась под кроватью, потому что ее хозяйка вернется за ней позже.
Я освобождаю Аспен от наручников на лодыжках, убираю распорку, свожу ее ноги и извлекаю кляп. Меня пробирает дрожь, когда я вижу, как крепко она сжимает зубами кляп. Аспен не сразу приходит в себя и не сразу может открыть рот, чтобы выплюнуть его. Поэтому мне приходится прикоснуться к ее щеке и провести пальцем по подбородку, чтобы уговорить ее разжать зубы. И вот, когда я наконец вытаскиваю кляп, Аспен облизывает губы.
– Огонь, – шепчет она, и мне становится холодно.
Черт, черт.
Как долго она пыталась произнести это слово? Как долго она пыталась найти выход из этой ситуации?
Я освобождаю ее запястья и позволяю ей скрестить руки на груди. Мне кажется, что она все еще не здесь, не со мной. Мы находимся в пустой комнате в подвале, которая раньше служила спальней Эрику. В комнате есть высокие окна, закрытые плотными шторами. Сейчас полдень, но кажется, что уже наступила полночь.
Я поднимаю с пола одеяло, укутываю в него Аспен, а затем помогаю ей есть. Она похожа на тряпичную куклу: прижимается ко мне и прислоняется щекой к моей руке. Ее взгляд такой пустой, что мне становится не по себе.
– Вернись, – шепчу я ей на ухо, будто это что-то изменит.
Ничего.
Аспен медленно моргает и подтягивает ноги на кровать, обхватив колени руками. Она съеживается, пытаясь казаться меньше, словно хочет превратиться в маленький голый комочек. Я поднимаю ее на руки, не давая ей свернуться калачиком, и выношу из подвала. Одеяло, которым она укрыта, развевается у меня за спиной, все еще наполовину прикрывая ее тело, но сегодня дома все равно никого не будет. Я убедился в этом заранее.
Я прохожу мимо дивана в гостиной, на котором лежит мой планшет – на его экране воспроизводится видеозапись с камеры ночного видения из подвала. Я ожидал, что Аспен будет сопротивляться и кричать, но вместо этого, кажется, я просто наблюдал, как у нее начинается приступ паники, и ничего не предпринял.
Стиснув зубы, я поднимаю ее наверх. Ее глаза закрыты, а дыхание поверхностное и частое. Я сажаю ее на край своей кровати, а затем иду за чистой футболкой и боксерами. Сначала я надеваю на нее футболку: накидываю на голову и помогаю просунуть руки в рукава. Аспен не протестует, но и не помогает мне.
Затем наступает очередь боксеров. Продевая ткань через каждую лодыжку Аспен, я замечаю, насколько холодна ее кожа под моими пальцами. Затем я тяну боксеры вверх и помогаю Аспен встать. Однако, как только вещь оказывается на ней, она снова ложится на кровать.
Я помогаю ей устроиться поудобнее и поправляю одеяло, чтобы оно хорошо укрывало ее со всех сторон. И…
Я не знаю, как мне быть дальше. Уйти кажется мне неправильным решением, так же как и оставаться.
Но мне хочется понять, что происходит. Поэтому я обхожу кровать и забираюсь на нее, устраиваясь позади Аспен. Я притягиваю ее к себе, убираю волосы с ее лица, а затем кладу руку ей на бедро. Я жду, пока ее дыхание станет ровным и она уснет, а затем пытаюсь уснуть сам. Но всего через несколько часов мне уже нужно вставать. Я оставляю Аспен, которая свернулась калачиком на кровати, и выхожу на улицу.
Мой телефон разрывается от сообщений: Вайолет и Уиллоу хотят узнать, что случилось с Аспен и где она находится. Я отвечаю, что с ней все хорошо и она со мной. Но внутри меня все переворачивается, ведь я не уверен в этом до конца.
Я беру из холодильника несколько бутылок воды и поднимаюсь наверх. Проходя мимо комнат Нокса и Майлза, я замечаю, что оттуда доносятся какие-то звуки, и радуюсь, что они вернулись.
Я выключаю телефон и иду в свою комнату. Не гася лампу со своей стороны кровати, чтобы Аспен не проснулась в темноте, я ставлю воду на прикроватную тумбочку, чтобы она могла до нее дотянуться, и ложусь рядом с ней, ожидая, когда Аспен ко мне вернется.
Ведь она должна это сделать, верно?
Когда Аспен наконец приходит в себя, она впадает в панику. Она начинает дергаться, а затем, когда я пытаюсь приблизиться к ней, бьет меня прямо по лицу. Костяшки ее пальцев впиваются в мою щеку, и, прикусив ее изнутри, я чувствую металлический привкус крови во рту.
Я хватаю Аспен за запястья и заставляю выпрямиться. С безумным взглядом и тяжело вздымающейся от частого дыхания грудью она рычит на меня, а затем сбрасывает с себя одеяло. Оно соскальзывает на пол, оставляя нас обоих без защиты. Аспен поджимает под себя ноги, и я повторяю ее движение, пока мы не оказываемся на коленях. Я все еще держу ее запястья, но затем отпускаю.
– Покажи мне, что ты чувствуешь, – требую я, и она бросается на меня.
Наверное, мне следовало этого ожидать. Аспен сталкивает меня с кровати, и я тяжело падаю на спину. Мне требуется секунда, чтобы восстановить дыхание, но как только я это делаю, Аспен оказывается надо мной. Она обхватывает мое горло руками и сдавливает его, перекрывая мне доступ воздуха. Мое сердце начинает колотиться, когда я смотрю на эту прекрасную девушку, сидящую верхом на моей груди. Я провожу рукой по ее обнаженным бедрам и думаю, что лучше не говорить ей о том, насколько я сейчас возбужден и что такая смерть даже была бы для меня желанной.
Мне становится трудно дышать, и я с трудом сдерживаю желание оттолкнуть ее. Она не убьет меня, даже если я это заслужил.
Когда Аспен наконец отпускает меня, я жадно хватаю воздух и чувствую, что она царапает мне горло. Несмотря на боль, я не могу отвести взгляд от ее лица, на котором читается искренняя ярость.
Крепко обхватив ее бедра, я слегка отстраняю ее от себя, чтобы она почувствовала прикосновение моей эрекции к ее ягодицам.
– Покажи мне, что ты чувствуешь, – повторяю я, и она хмурится. – Покажи мне все.
Учитывая ту враждебность, которую она испытывает, Аспен стонет слишком тихо. Разрывая мою рубашку посередине, она оставляет на ней кровавые следы. Я смотрю на порванную ткань, а затем на Аспен. Кровь на ее ногтях выглядит пугающе. Горячая красная жидкость стекает по моему горлу, и я чувствую, как ее капли скользят вниз, к шее. Я снова обхватываю руками бедра Аспен, и она отклоняется назад, чтобы освободить мой член от боксеров. Несмотря на то, как жестко она проводит ладонью по моей длине, мои яйца все равно сжимаются в ответ. Боль и вожделение смешиваются воедино, но чего-то все равно не хватает.
Я без предупреждения хватаю Аспен за подбородок и заставляю ее приблизить лицо к моему. Одновременно с этим я сажусь и, приоткрыв ей рот, сплевываю внутрь. Она пристально смотрит на меня, и я думаю, что эти зеленые глаза могут свести меня с ума.
Аспен высвобождается из моих объятий и наклоняется. Она не проглатывает мою слюну, а смешивает ее со своей и теперь позволяет ей капать на мой член, чтобы облегчить скольжение кулака. Во время каждого поглаживания Аспен проводит большим пальцем по головке моего члена, словно это движение ее завораживает. Но стоит мне начать толкаться в ее руку, она останавливается.