Коварная одержимость — страница 44 из 64

С наилучшими пожеланиями, профессор Уильям Уилкокс.

Вот черт! Это действительно происходит.

К письму приложен отрывок из произведения для прослушивания, который мне предстоит выучить. Просмотрев ноты, я вскакиваю и начинаю кружиться по комнате. Внезапно я осознаю, что не играла на пианино уже четыре дня. Как же я могла забыть о пианино? Неужели Стил настолько проник в мою голову, что я забыла о единственной настоящей любви в моей жизни?

Мне нужна моя музыка. Мне необходимо вернуться к репетициям, ведь я должна выучить новое произведение и довести его исполнение до совершенства за отведенный срок.

– О боже! Я не могу найти ноты.

Папка с моей музыкой пропала.

Когда я опускаюсь на колени и заглядываю под кровать, меня охватывает тошнота.

Здесь тоже нет.

Где я видела их в последний раз?

Я взволнованно расхаживаю по комнате, то и дело открывая дверцы шкафа, где лежит сумка с деньгами. Она словно напоминает мне о том, что я должна разобраться со своими финансовыми проблемами, чтобы продолжить обучение в следующем семестре. И еще мне нужно каким-то образом вернуть эти злосчастные кровавые деньги отцу, не встречаясь с ним.

Спасибо большое, но я бы хотела сохранить свой рекорд по продолжительности периода, в течение которого мы не общались.

В моем шкафу нет ничего, кроме сумки с деньгами, одежды и нескольких ящиков для хранения вещей. Но моей папки с нотами в них тоже нет.

– Черт, – бормочу я.

В этой папке лежат ноты, с которыми я должна выступить в конце года. Это технически сложные произведения, и при их исполнении я сталкивалась с трудностями на каждом шагу. Я работала над ними с начала семестра. Конечно, я могла бы их просто перепечатать, но тогда я потеряю все свои заметки, а это равносильно тому, чтобы начинать учить эти произведения с нуля.

Мысли о том, чтобы выйти на сцену и сыграть что-то настолько далекое от совершенства, вызывают у меня отвращение. И тут я внезапно понимаю, кто взял мои ноты.

Стил.

Я стою посреди своей комнаты и машу руками. Мне очень жарко. Кожа на моем теле будто натянута, мышцы затекли, а желудок сжимается, и мне кажется, что меня сейчас стошнит.

Когда он успел войти сюда и украсть их? И почему я настолько увлеклась этим парнем, что не заметила, как он это сделал?

Последнее, что я собираюсь делать, это идти и просить его вернуть мне мои ноты. Я не жалкая и не буду пресмыкаться перед ним, как делала бы это перед любым другим навязчивым засранцем. Моя мать внушила мне страх перед мужчинами, потому что считала, что все они похожи на моего отца. Поэтому я не понимаю, почему она без колебаний вышла замуж за Стивена О’Брайена. Почему она доверяет ему больше, чем кому-либо другому, и как она позволила моим сестрам жить под его крышей, зная, на что способны мужчины.

– Я дома! – кричит Талия и с шумом закрывает за собой дверь. – Ты здесь?

Я удивленно поднимаю брови, понимая, что подруга вернулась только под утро. Честно говоря, мне нужно было более внимательно следить за ней на вечеринке. Нужно было не спускать с нее глаз после того, как она пришла на вечеринку вместе с остальной танцевальной труппой.

Но разве я не говорила ей, что Стил дал мне наркотики? Может быть, это моей подруге стоило лучше следить за мной?

Я чувствую вину и презрение к себе за то, что говорю такие вещи. Талия ни в чем не виновата. Это вина Стила, человека, который называет себя моим парнем, а теперь, по-видимому, и моим хозяином.

Мне хочется выйти в гостиную и понаблюдать за тем, как Талия готовит кофе. Я хочу увидеть румянец на ее щеках, который, возможно, свидетельствует о том, что она прекрасно провела ночь, но не могу заставить себя пошевелиться. Меня охватывает острое чувство одиночества. Оно подступает к горлу, сдавливая его, и в голове эхом звучит вопрос психолога: есть ли у меня друзья?

С кем еще, кроме Талии, я могу поговорить о том, что со мной происходит? Рассказать о том, что со мной делает Стил?

Наконец я выхожу из своей комнаты и иду в гостиную. Однако, подойдя к двери кухни, резко останавливаюсь.

Талия лежит на кухонном столе, а мой дядя склонился над ней и целует ее.

Какое-то время я могу смотреть лишь на его татуированные руки, обнимающие ее за талию, на его пальцы, впивающиеся в ее толстовку, и на руки моей подруги, которая обнимает его за шею.

Я делаю несколько шагов назад, а потом разворачиваюсь и бегу в безопасное пространство своей комнаты. Закрыв за собой дверь, я прислоняюсь к ней спиной и прикрываю глаза.

Возможно, это слишком драматично, но какого черта?

Это их первый поцелуй или они вместе уже давно?

Недолго думая, я подхожу к окну и снимаю засов, который удерживал его закрытым после вторжения Стила. Затем я поднимаю стекло, снимаю сетку и, положив ее на комод, высовываю голову наружу. Оказывается, здесь не так уж и высоко.

Я больше не могу думать об этой сцене и представлять, что происходит в этой квартире. Я предполагала, что Талия провела ночь с Финчем, но, кажется, я ошиблась.

Повернувшись лицом к улице, я решаюсь свесить через подоконник сначала одну ногу, а затем и вторую.

– Раз, два, три, – шепчу я.

На счет «три» я напрягаю все тело, но внезапно меня подхватывают крепкие руки и опускают вниз.

Я поднимаю глаза и даже не удивляюсь, увидев Стила. Я так пристально смотрела на землю, что не заметила, как он подошел к моему окну. Когда я ступаю на траву, он опускает руки, но остается слишком близко. Если я слегка наклонюсь вперед, моя грудь коснется его тела.

– От чего ты убегаешь?

– Почему ты так решил? – спрашиваю я, выдыхая.

– Благоразумные леди пользуются парадной дверью.

– С чего ты взял, что я благоразумная?

– Обычно ты выходишь из квартиры иначе, – усмехается он и наклоняется ближе. – Или, возможно, все дело в том, как сильно ты любишь трахаться?

Запоздало вспоминая о своем гневе, я бью его по плечу.

– Ты украл мои ноты!

– Неужели? – Его брови приподнимаются.

– Да, и я злюсь на тебя за это.

Я смотрю на окно, верхнюю часть которого невозможно закрыть из-за моего роста.

Несмотря на это небольшое неудобство, я протискиваюсь между Стилом и стеной и выхожу на тротуар, а затем быстро направляюсь к кампусу. Когда я понимаю, что он не идет за мной, то оборачиваюсь и вижу, как он тянется вверх, чтобы плотнее закрыть окно. В этот момент его рубашка задирается, и я замечаю часть его пресса. Мои щеки вспыхивают, и я отворачиваюсь.

Вскоре он догоняет меня и следует за мной как огромная тень, от которой я не могу избавиться. Я стараюсь не обращать на него внимания, концентрируясь на боли в татуировке. Она жжет и чешется, как солнечный ожог. Вероятно, кожа реагирует на ткань моих трусиков, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не остановиться и не почесать то место, которое зудит.

– Мне нравится, как ты злишься, – говорит он. – Но причина твоей злости в другом. Ничто из того, что я сделал, не могло бы заставить тебя прыгнуть из окна, даже кража нот, которую я не совершал.

Я пытаюсь игнорировать Стила, потому что действительно не хочу об этом говорить, а когда мы молча добираемся до кампуса, направляюсь прямиком к репетиционным кабинетам. В одном из них есть принтер. Я собираюсь распечатать на нем материал для прослушивания, а затем пойду в кабинет с фортепьяно. Мне останется только выучить эти ноты и довести свою игру до совершенства. Стил следует за мной по пятам, а затем выхватывает из лотка листы, все еще теплые от чернил, и, когда я пытаюсь забрать их, загораживает меня своим телом. Он перелистывает страницы, а затем оборачивается ко мне, все еще сжимая ноты в руках, как будто они сейчас не имеют особого значения.

А ведь мы говорим о моем будущем.

– Отдай, – говорю я и протягиваю руку.

– А что я получу взамен? – В его глазах пляшут озорные огоньки.

– Ничего, Стил. Если ты не вернешь мне их, я буду вести себя с тобой так холодно, как ты даже не можешь себе представить. И я перестану сопротивляться.

– Так что же все-таки произошло? – спрашивает он, и улыбка исчезает с его лица.

– Это все из-за тебя, – говорю я, почти крича, и протягиваю руку за страницами, но на этот раз он их мне отдает.

Нотные листы выскальзывают у него из рук, и я прижимаю их к своей груди. Мое сердце бешено колотится, и я не знаю, как это остановить. Я не знаю, как успокоиться рядом с ним, ведь больше всего на свете мне хочется ударить его или накричать.

– Аспен, – бормочет он.

– Ты заклеймил меня, как какую-то… Какую-то. – Я качаю головой, не желая вступать с ним в спор.

Я подхожу к репетиционному кабинету и прикладываю к панели свое студенческое удостоверение, чтобы открыть дверь и скрыться от Стила. И дверь действительно закрывается за мной, но всего на три секунды. А затем Стил проводит по панели своим удостоверением и заходит в кабинет следом за мной. Я уже и забыла, что он приходил сюда в тот день, когда подсыпал мне наркотики.

– Ты же не умеешь играть на музыкальных инструментах, – говорю я, нахмурившись.

– Потому что в этом университете обожают хоккей. – Он закрывает вертикальные жалюзи на дверном окне. – Мне не нужно уметь играть на музыкальном инструменте, чтобы войти в эти кабинеты. Я могу просто попросить об этом.

– Я не хочу, чтобы ты был здесь.

– А я не хочу, чтобы ты расстраивалась из-за меня, – говорит он, подходя ближе. – Позволь мне все исправить.

Затем он протягивает руку и хватает меня за ремешок сумки, а я снимаю ее с руки и отбрасываю в сторону.

– Кто сказал, что ты можешь что-то исправить? – Я позволяю ему забрать ноты из моих рук. – Возможно, мне просто нужно немного успокоиться.

– Но это не гнев, – хмурится он. – Если тебе это поможет, то я могу просто разозлить тебя. Только результат будет тот же. Я думаю, ты просто расстроена или разочарована.

– Все это очень мило, но нет. Я хочу, чтобы ты просто оставил меня в покое. Мне нужно репетировать, а еще найти потерянные ноты. – Я поднимаю подбородок. – Возможно, если бы ты не был так одержим мной и не мешал мне на каждом шагу…