– Потому что ты никогда меня не оставишь.
– Значит, мое присутствие в университете нужно лишь для того, чтобы удовлетворить твою потребность быть рядом со мной? – Я отшатываюсь в недоумении.
– Черт возьми! – рычит Стил.
Он хватает меня за руку, стаскивает со стула и бросает на стол стодолларовую купюру. Убирая кошелек в карман, он замечает мою сумочку, которая висит на спинке стула, забирает ее, и мы уходим.
Мы проходим между столиками и оказываемся на улице. Огибаем здание и выходим на тропинку, которая ведет к мысу. Я покорно следую за Стилом по бетонированной дорожке, которая переходит в гравийную, а потом просто теряется в грязи. Постепенно дорожка поднимается, и в конце пути мы оказываемся на поросшем травой холме. Стил останавливается, только когда мы поднимаемся на его вершину. Он все еще не отпускает мое запястье, а затем поворачивается и смотрит мне в лицо сверху вниз. Я на секунду теряюсь, не понимая, почему он так зол.
– Я хочу, чтобы ты, мать твою, занималась тем, что тебе по душе! – восклицает он. – Хочешь – играй на пианино. Хочешь – получи диплом по искусству или химической инженерии, а может, даже по астрологии – мне все равно. Главное, помни, что я всегда буду заботиться о тебе, несмотря ни на что. Я собираюсь играть в НХЛ и зарабатывать большие деньги, но у меня уже и так есть хренова туча денег. Тридцать тысяч долларов, которые я хочу потратить на твое обучение и питание в университете, – это лишь капля в море. Я бы отдал тебе все, что у меня есть, если бы подумал, что тебя волнуют деньги. – Он немного успокаивается, а я удивленно хлопаю ресницами. – Но я знаю, что деньги для тебя не имеют значения. – Он хватает меня за плечи. – Я знаю, что тебя гораздо сильнее волнует безопасность, но, милая, – его голос дрожит, – я могу дать тебе гораздо больше, чем просто безопасность.
Мои глаза наполняются слезами, я быстро смахиваю их и оглядываюсь. После этого признания в моей голове роятся безумные мысли. Он желает мне счастья, но я не понимаю, что это такое. Я играю на пианино, чтобы отвлечься, но что, если мне больше не от чего будет убегать? Что, если моя жизнь станет насыщенной и беззаботной? Я так сильно хочу этого, что это причиняет мне боль и служит напоминанием и предупреждением: с такими людьми, как я, не случается ничего хорошего.
Я отхожу от Стила, подхожу к краю площадки, расположенной на холме, и смотрю на тропинку, которая огибает холм и ведет к месту для прыжков. Однажды за обедом я услышала, как Талия и танцовщицы обсуждали эту тему. Они не решались прыгнуть в воду, но говорили, что хоккеисты таким образом проходят некое посвящение.
Внезапно я понимаю, что тоже хочу попробовать окунуться в ледяную воду.
Не оглядываясь, я иду по дорожке. Сначала я снимаю свитер, позволяя ему упасть на траву, затем туфли и останавливаюсь, чтобы снять носки и легинсы.
– Аспен! – кричит Стил, но его слова уносит ветер.
Если они могут, то и я смогу, верно?
Я снова надеваю туфли и в нижнем белье подхожу к месту старта, у которого стоят таблички с предупреждениями: «Прыгать запрещено», «Опасно», «Внизу скалы». Я вглядываюсь в мутно-сине-зеленую воду и, заметив участок, где нет камней, понимаю, что мне нужно попасть в эту точку.
Внезапно Стил хватает меня за руку, и я разворачиваюсь, готовая его оттолкнуть.
– Позволь мне быть безрассудной! – кричу я, но внезапно замираю.
Он тоже без одежды, как и я, только в трусах и ботинках. Я смотрю на его татуировки и пресс, а затем он берет меня за руку, и наши пальцы переплетаются.
– Вместе, – говорит он, но не предпринимает никаких действий, ожидая моего следующего шага.
И я его делаю.
Пара шагов – и мы уже в воздухе.
Глава 41Стил
Я беру Аспен за руку, и мы прыгаем с края обрыва. Быстро взглянув на нее, я делаю глубокий вдох, а затем мы выныриваем на поверхность. Вода холодная, но не настолько, как могла бы быть в это время года. Она увлекает нас в глубину, стискивая со всех сторон. Мы сопротивляемся, пытаясь выбраться, и внезапно рука Аспен выскальзывает из моей. Однако это не имеет значения, потому что я чувствую ее тепло в воде всего в нескольких дюймах от себя. Я мотаю головой, и капли воды разлетаются во все стороны, а затем снова тянусь к Аспен. Она приглаживает волосы назад и вытирает глаза. Ее макияж по-прежнему безупречен, и я невольно вздыхаю, представляя, как вода смоет ее помаду с моего тела.
Сейчас мне не стоит об этом думать, но потом я решаю, что мы можем просто повторить то, что произошло в ресторане. Ведь это Аспен заставила меня прыгнуть, и, если помада сотрется, это будет на ее совести.
Я обнимаю ее за талию и привлекаю ближе, но мы стараемся не задеть друг друга ногами. Затем Аспен откидывает голову назад, смотрит мне в глаза и смеется. А ее смех – это, черт возьми, музыка для моих ушей. Я целую ее, желая разделить ее счастье, которое, возможно, поможет мне забыть о своих печалях, и Аспен улыбается мне в ответ. Она обнимает меня за плечи, а ногами обвивает мои бедра.
– Тебе не стоило прыгать, – говорит она, – ведь через несколько часов у тебя игра.
Не обращая внимания на ее беспокойство, ведь я не собирался отпускать ее одну, я показываю ей, откуда мы можем выбраться из воды, и она плывет в том направлении. Преодолев несколько скал, о которых нас предупреждали знаки наверху, мы добираемся до выступа.
Аспен безуспешно пытается подтянуться, и, подплыв к ней сзади, я беру ее за бедра, чтобы помочь ей подняться. Она поворачивается ко мне и садится на выступ, прикусывая нижнюю губу. Я тоже подтягиваюсь и, выбравшись на выступ, встаю на ноги. Окинув взглядом дорогу, по которой мы должны вернуться за нашей одеждой, я понимаю, что идея Аспен не снимать обувь была удачной. Путь наверх оказался немного каменистым. Я помогаю Аспен подняться, а затем веду ее перед собой, наблюдая, как вода стекает с ее тела. Сквозь влажную ткань ее бюстгальтера проступают очертания сосков, и я стараюсь не думать о татуировке, которая видна прямо у кромки ее трусиков. Вместо этого я снимаю нижнее белье и рассматриваю свой половой орган, чтобы убедиться, что на нем все еще есть красная помада. Не знаю, почему это так меня беспокоит, но то, что девушка забралась под стол в ресторане, говорит о ее смелости, и это тоже вызывает у меня трепет.
Теперь Аспен принадлежит мне, и она даже не пытается это оспорить.
Наконец мы возвращаемся к месту прыжка и находим нашу одежду. Я не утруждаю себя переодеванием, ведь мы оба промокли насквозь, а я не захватил с собой запасной одежды. Поэтому я собираю мокрую одежду в кучу и наблюдаю, как Аспен приходит к тому же выводу относительно своих кожаных легинсов.
– У меня в машине есть полотенце, – говорю я и увлекаю ее за собой.
Мы спешим через парковку ресторана, стараясь не сбавлять шаг. Аспен прекрасно понимает, что из окон за нами могут наблюдать люди.
Черт возьми, они могли заметить, как мы прыгали.
Я беру с заднего сиденья полотенце и передаю его Аспен. Она с благодарностью принимает его и кладет в багажник свою одежду и сумку. Я помогаю ей сесть в машину, закрываю за ней дверцу и включаю отопление. Через несколько минут мы уже будем у меня дома.
Аспен дрожит и обхватывает себя руками, а я кладу свою руку ей на бедро и не убираю ее, пока мы не останавливаемся возле хоккейного дома. На парковке стоит машина, а это значит, что парни уже вернулись домой. Увидев грузовик Эрика, я предполагаю, что и он тоже здесь, и это вызывает у меня раздражение. Он уже достаточно насмотрелся на Аспен на вечеринке, и мне бы не хотелось, чтобы он увидел ее сейчас в мокром нижнем белье.
Несколько секунд я смотрю, как она выходит из машины, но потом хватаю ее за талию и перебрасываю через плечо.
– Эй! – кричит она, чуть не попав мне ногой в лицо, и я шлепаю ее свободной рукой.
Аспен смеется и затихает. Ее задница действительно прекрасна, а одна из ягодиц слегка краснеет от моего шлепка. Аспен прижимается грудью к моей спине, и я не могу сдержать стон, потому что мой член неожиданно реагирует на это прикосновение.
– Наша одежда…
– Я вернусь за ней, – говорю я Аспен и иду к дому.
Я сделаю все, чтобы увести ее с тротуара, где ее может увидеть кто угодно.
Я захожу в дом, закрываю за собой дверь и быстро оглядываю парней в гостиной. Эрик и Джейкоб держат в руках бутылки с пивом, а мои товарищи по команде, кажется, решили воздержаться от алкоголя – перед ними стоят стаканы с водой и тарелки с бутербродами.
– Эй, – окликает нас Эрик. – Что с вами произошло?
Остальные ребята тоже смотрят на нас. Аспен поднимает голову так, чтобы Эрик мог видеть ее лицо, а затем отворачивается.
– Мы прыгнули с обрыва, – хихикаю я.
– Но сейчас же чертов ноябрь, – говорит Эрик, и его брови ползут вверх. – А у тебя скоро игра.
– Все нормально, – прерываю я его и иду к лестнице, которая находится за углом.
Я поднимаюсь по ступеням и иду в ванную, где ставлю Аспен на ноги. На ее лице читается явное желание.
– Если ты продолжишь так на меня смотреть, все внизу тебя услышат, – предупреждаю я, но она лишь пожимает плечами, не отводя от меня глаз.
– Пусть послушают, – говорит она, указывая на дверь. – Пожалуйста, оставь ее открытой.
Она точно меня убьет, но все же я принимаю вызов.
Я указываю на столешницу. Аспен снимает трусики, отбрасывает их в сторону, а затем запрыгивает на нее, раздвигая ноги. Теперь я вижу ее великолепную киску, которая уже влажная и блестит для меня. Татуировка на ее теле гласит: «Собственность Стила О’Брайена». Я испытываю невероятное возбуждение, и это чувство невозможно описать словами. Эти слова говорят о том, что Аспен уже занята и любой, кто попытается ее трахнуть, будет знать, что она принадлежит другому мужчине. Но даже если между ней и тем парнем что-то случится, он этого не переживет. Я никогда раньше никого не убивал, но знаю, что ради нее готов на это пойти.