– Где мы? – спрашиваю я, и папа смотрит на меня щурясь, как будто от смущения.
– Это наша квартира, куколка. Конечно, мы здесь только временно, пока я не найду твоих маму и сестер. В Чикаго мы будем жить в большом доме, и у тебя будет своя собственная комната. Но самое главное – мы снова будем вместе, как настоящая семья, и это все, чего я хочу.
Но я не могу этого допустить. Пока я сижу и смотрю на него, в моей голове возникают ужасные картины того, что может произойти, если я буду жить с ним. Я представляю, что он может сделать с моей четырнадцатилетней и двенадцатилетней сестрами или со мной, и думаю о том, сколько у него долгов и сколько гангстеров хотят его смерти.
Затем неожиданно мои мысли возвращаются к Стилу. Я просто представляю его лицо и чувствую, как мои легкие наполняются воздухом. Делая глубокий вдох, я на мгновение перестаю быть застенчивой, испуганной или такой чертовски слабой. Я прошла через все это дерьмо со Стилом не для того, чтобы склониться перед отцом, особенно учитывая, что он планирует лишить моих сестер нормальной жизни.
Он что, хочет похитить нас с мамой?
– Ты не можешь этого сделать, – говорю я, вставая с кровати. – Теперь у меня есть своя жизнь. Я живу хорошо, как и мои сестры и мама. Неужели ты всерьез думаешь, что если мы уедем вместе, то кто-то из нас останется жив? Ты же просто ходячее несчастье.
Он достает коричневый бумажный пакет с верхней полки шкафа и бросает его мне.
– Почему ты не потратила эти деньги? – Его голос становится громче, а лицо краснеет. – Я передал их своему брату, чтобы он отдал их тебе. И все же, когда я нашел конверт в твоем шкафу, он был нетронут. Ты не приняла мои деньги, зато принимала подачки от другого мужчины.
– Мне ничего от тебя не нужно, – говорю я и вздрагиваю.
По мере того как секунды идут, выражение его лица меняется, и из заботливого отца он превращается в безумца.
– Глупая девчонка, – шепчет он, и по моей спине пробегают ледяные мурашки.
Я должна была помнить, что хуже всего – это когда он молчит. Даже темный монстр, который всегда жил в его душе, не издавал слишком много шума. Они оба наслаждались тишиной.
Отец выводит меня из комнаты обратно на кухню. Там, у стены, разделяющей кухню и гостиную, стоит пианино, и на нем лежит моя папка с нотами.
– Я преодолел столько трудностей ради тебя, – говорит он с гневом. – Как же ты неблагодарна!
Он достает из кармана коробок спичек и берет с подставки папку с нотами. Отец подходит к раковине и открывает ноты веером – от этого мое сердце подскакивает к горлу. Отец чиркает спичкой и подносит ее к страницам, исписанным моими заметками, которые перемежаются с нотными строками. Я так много времени провела на репетициях, но теперь вся моя кропотливая работа сгорает дотла.
Я бросаюсь к нему, но он уже опускает «горящую музыку» в пустую раковину. Страницы темнеют и скручиваются на дне раковины, и я тяжело вздыхаю. Отец подходит ближе и тянет меня за собой, чтобы я посмотрела на огонь. Мои глаза режет от слез, а дым, попадая в нос, раздражает горло. Я моргаю, и слезы текут по моему лицу.
– Вот почему ты должна слушать своего отца, куколка, – шепчет он мне на ухо, а затем ведет обратно в гостиную и бросает в кресло, в котором я проснулась.
Он встает над мужчиной, который свернулся калачиком на полу, и на его лице появляется мрачная ухмылка.
Он воплощение зла. Сейчас и всегда.
Он пинает человека в костюме, лежащего на полу передо мной, и меня снова охватывает ужас, потому что я осознаю, что это отец Стила.
Он лежит без сознания, но, когда мой отец ударяет его по ребрам, тихо хрипит. Отец присаживается на корточки и достает из кармана куртки Стивена кусок веревки, которым связывает его запястья. Отец слегка приподнимает Стивена за руки, а затем дает ему пощечину, и отец Стила приоткрывает глаза. С трудом отведя взгляд от моего отца, он смотрит прямо на меня.
– Ты в порядке? – спрашивает он, и я быстро киваю.
На самом деле я подавлена, но стараюсь быть сильной ради него.
У папы в руках еще кое-что – прозрачный пластиковый пакет и моток клейкой ленты. В замешательстве я смотрю, как мой отец открывает пластиковый пакет и надевает его на голову Стивену. Тот дергается и пытается сопротивляться, но его руки связаны. Мой отец заматывает края пакета скотчем, туго затягивая его вокруг шеи Стивена, а затем садится на корточки.
– За каждое действие нужно нести ответственность, – с презрением говорит папа, глядя на Стивена.
Отец Стила пытается освободиться, но, будучи связанным, не может этого сделать.
– Ну что, Аспен, ты поможешь ему? – спрашивает папа, поднимаясь на ноги. – Этой ночью он все равно умрет. Но я чувствую себя великодушным и поэтому предоставляю тебе выбор. Ты можешь решить, как это произойдет.
Внезапно папа выходит в коридор и дверь за ним закрывается.
Я немедленно вскакиваю на ноги и валюсь на пол рядом со Стивеном. Я вцепляюсь ногтями в пакет, но он оказывается настолько прочным, что, сколько бы я ни дергала, не рвется. Лицо отца Стила постепенно краснеет, а пакет, прижатый к его рту и носу, раздувается и сдувается при каждом резком вдохе. Я пытаюсь разорвать скотч, присоединяясь к усилиям Стивена. Но с каждой секундой движения его пальцев становятся все слабее и медленнее.
– Нет, нет, нет, – шепчу я, глядя, как он оседает на пол и его глаза закрываются.
Внезапно мне удается оторвать кусок скотча чуть ниже его уха, а затем размотать его и снять пакет, но Стивен уже не дышит.
Как же, черт возьми, мне объяснить Стилу, что я позволила его отцу умереть?
Я думаю, что стоит попробовать сделать Стивену искусственное дыхание, но сначала решаю применить более жесткие методы, поэтому бью его по щекам.
Все, что я знаю о проведении искусственного дыхания, – это то, что его нужно делать своевременно, с надеждой на лучшее. Но моя пощечина все же дает результат: Стивен прерывисто вздыхает и резко выпрямляется.
– Ты в порядке? – спрашиваю я, взяв его за плечи. – Ты в порядке? – повторяю я его вопрос, обращенный ко мне.
Я развязываю веревку, которой были связаны его запястья, и отбрасываю ее в сторону. Он делает несколько глубоких вдохов, прочищает горло и вздрагивает.
– Я в порядке, спасибо. А ты как? Как долго он?.. – На его лице отражается беспокойство, которое слишком заметно. – Он ничего тебе не сделал?
– Если под «чем-нибудь» ты подразумеваешь переделку этой квартиры, кражу моей одежды и других вещей для воплощения в жизнь его безумной мечты о воссоединении семьи, то да. – Я пожимаю плечами и складываю руки на груди. – Как много тебе известно?
– Твоя мама была довольно откровенна после нашей… довольно неожиданной свадьбы, – вздыхает Стивен. – Когда мы встретились, это была любовь с первого взгляда или, возможно, просто сильное влечение. Но жениться на ней было все равно что нырнуть в океан с головой.
– Так же страшно и опасно?
– Так же весело, Аспен. – Он ухмыляется, и, черт возьми, это так напоминает мне Стила.
Их улыбки так похожи, что мне становится больно, и я отвожу взгляд.
– Мы сегодня прыгнули с обрыва, – неожиданно говорю я, хотя мне не следовало этого делать.
Для наших родителей мы сводные брат с сестрой, и предполагалось, что мы будем вести себя в соответствии с этим статусом. Его отец думал, что Стил заберет меня к себе, дабы присматривать за мной и быть уверенным, что я не потеряю рассудок. Хотя именно Стил накачал меня наркотиками.
– Мари была очень расстроена из-за того, что я угрожал тебе госпитализацией, – тихо говорит Стивен. – И я хотел встретиться с тобой наедине, чтобы извиниться за все, что наговорил в нашу последнюю встречу.
Конечно, это очень мило со стороны моей матери, хотя и несколько запоздало. Она никогда не могла постоять за себя или за меня, но то, что она вообще поделилась с ним этой информацией, означает, что она доверяет Стивену.
Я подхожу к окну и смотрю на улицу. Мы находимся в точной копии моей квартиры, и я уверена, что она находится на той же улице.
Подождите.
Я подхожу к окну, прижимаюсь лбом к холодному стеклу и понимаю, что узнаю машину, стоящую внизу. Кажется, мы находимся на шестом или седьмом этаже, но…
Вот черт, он что, все это время жил в моем доме?
Я чувствую, как мой желудок сжимается от волнения, оборачиваюсь и смотрю сначала на отца Стила, а потом на дверь.
– Что будем делать? – спрашиваю я. – В комнате справа по коридору есть пожарная лестница. Мы могли бы воспользоваться ей…
– Он может догнать нас на первом этаже, и у него может быть оружие, – качает головой Стивен. – Именно так он заставил меня прийти сюда. Я пришел к тебе домой, и тут появился твой отец. Он сказал, что застрелит меня, если я не пойду с ним наверх. Я подумал, что он собирается убить меня на крыше, – признаётся Стивен. – Но он просто ударил меня по голове, и я очнулся здесь.
Черт.
– Послушай, Аспен. – Он берет меня за руки и сжимает их. Его ладони теплые и сухие, что говорит о его уверенности в себе. – Вне зависимости от того, выживу я или нет, ваша семья будет в безопасности. В соответствии с моим завещанием твоя мама получит наследство, а ты и твои сестры – трастовые фонды.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – Я пытаюсь высвободить руки. – Что…
– Нет, постой! Послушай меня, – перебивает он меня. – Я не позволю этому человеку снова так поступить с тобой. Поэтому я постараюсь отвлечь его, а ты выйдешь через пожарную лестницу. Кричи, что тебя пытаются убить, и беги к стадиону не останавливаясь, пока не доберешься до охраны.
– Почему ты не привел сюда охрану? – спрашиваю я Стивена, глядя в окно, а потом на него. – Я не могу этого допустить. Я не могу позволить тебе пожертвовать собой. Он убьет тебя.
– Если я не вернусь, они переправят твою мать и сестер в безопасное место. Это был наш план – уберечь их от него, но я не думал, что он найдет тебя здесь. Твой дядя заверил меня в твоей безопасности.