Вся линия борта линейного крейсера ожила. Взвыли механизмы перезарядки, подавая всё новые смертоносные “подарки” к орудийным башням, выбрасывающим в пустоту струи раскалённого газа, как если бы кто-то пытался осветить монстра фейерверком. Тяжёлые орудийные батареи извергали свои снаряды, что с рыком, если бы их можно было услышать в безвоздушном пространстве, уносились к цели, оставляя за собой дрожащие термальные следы. Да. Линейный крейсер, идущий чуть впереди, открыл огонь первыми – его главный калибр выплюнул все двенадцать зарядов, из всех четырёх орудийных башен, каждый размером с хорошую торпеду, и те понеслись в сторону республиканского линкора с удивительной скоростью и злостью. Следом к атаке присоединились и все остальные. Включая москиты, Выпущенные ранее шестнадцать москитов – малые, юркие аппараты с автоматическими пушками и легким броневым покрытием, к которым в этот раз присоединились ещё и два торпедоносца, несущие по две противокорабельные торпеды, словно рой светлячков понеслись в сторону корабля противника. Они устремились к линкору, и на экранах кораблей Империи замелькали мигающие метки, обозначающие группы, цели, траектории. Маневрируя в плотном строю, они, казалось, спешили вперёд, надеясь попасть в брешь, если таковая вдруг появится, и разнести всё, до чего только доберутся, до основания.
Но она не появилась. Республиканский линкор, до того нереактивный и безмолвный, начал движение. Медленно, но с пугающей неотвратимостью он разворачивался, подчиняясь внутренним механизмам и нечеловеческой точности. Его нос, обшитый угольно-чёрным многослойным броневым материалом с плетением из наноуглерода, начал поворачиваться в сторону кораблей Империи.
И тут вокруг него вспыхнуло свечение. Сначала лёгкое мерцание, будто пар от перегретого металла. Потом – стабильный, зловещий кокон силового поля, похожий на мыльный пузырь, но густой, плотный и мигающий синими и фиолетовыми сполохами. Снаряды имперских пушек ударяли в этот кокон – и разлетались, оставляя за собой только всплески ионизации и дрожь в структуре поля. Плазма лишь расплывалась по защитной оболочке, будто сталкивалась не с энергией, а с плотной броней из жидкого света. Капитан Вурм мог лишь, крепко сжав зубы, наблюдать за происходящим.
– Мы его не пробьём. – Глухо сказал он себе, даже не пытаясь поверить в обратное. – Если наша основная батарея не оставила на броне даже царапины, то это защитное поле нам точно не пробить. Но если мы отвлечём его… Если мы заставим его тратить энергию на компенсацию… Может, он и не станет гнаться за нами.
Он говорил вслух, но только для себя. Все остальные уже были заняты. На фоне этого напряжённого командования, священник Делайр, наконец успокоившийся, попытался вернуть себе инициативу.
– Остановить отход! Развернуть носовые батареи! Я приказываю взять его на абордаж! – Визгливо прокричал он, словно вынырнув из вязкой паники. Но никто даже не повернул головы. Офицеры, раз за разом получая приказы капитана, молча выполняли их, вводя команды в интерфейсы, передавая сигналы, координируя отход. Священник продолжал кричать, в какой-то момент даже сдёрнул со стены кнут, что висел как символ власти, но это тоже не вызвало реакции. Больше никто не воспринимал его всерьёз. Только капитан руководил этим безумием, опираясь на все оставшиеся ему ресурсы.
– Все орудийные установки – продолжать вести беглый огонь. Вторая волна москитов – если что осталось. Торпеды – по полю, не в корпус. Сбить с толку автоматику. Нам нужно только время!
Система снова содрогнулась – ещё один залп ушёл в сторону линкора, уже начавшего медленно набирать ускорение. Появились электрические разряды на поверхности поля. Оно пульсировало, как будто дышало, готовясь к ответу.
– Если он успеет довернуться… мы не вырвемся, – Вдруг тихо произнёс капитан.
И в этот момент один из операторов тихо прошептал:
– Господин капитан… Поле стабилизировалось. Похоже, он нас…
А на экране, в правом углу, появился новый тревожный символ:
"ФИКСАЦИЯ ЦЕЛИ – ОТКРЫТИЕ КАРМАНА ОРУДИЙНОГО СЕКТОРА"
Республиканский линкор нацеливался. Сразу же догадавшись о том, что это может для них означать, капитан тут же крикнул в открытый канал:
– Всем кораблям! Разгон! На пределе! Уходить по вектору Пять-Три-Шесть! Не поворачивать! Не останавливаться! Вперёд!
Это был не бой. Это был побег от возмездия. Но даже побег нужно было выиграть.
Сейчас Мостик был залит холодным светом экранов. Каждая консоль дрожала от вибраций, вызванных манёврами корабля, а воздух был плотен, как перед грозой. Напряжение в атмосфере можно было резать ножом. Вся команда, сжав зубы работала на автомате, пытаясь выиграть хотя бы минуты. И именно в эту натянутую до звона тишину ворвался голос оператора наблюдения – резкий, громкий, почти оглушительный:
– Открытие орудийных портов! Главный калибр! Он точно готовится к залпу!
Слова словно обрушились на всех. Взгляд капитана метнулся к нему, и глаза его выпучились от неожиданности, как будто он услышал о восстании мёртвых. Он даже приподнялся с кресла, всматриваясь в интерфейсы, не веря в услышанное. Остальные офицеры тоже замерли – головы резко повернулись к оператору, и даже до этого глухой к происходящему священник Делайр на секунду умолк, обернувшись, как если бы услышал зов безумного пророка.
– Повтори, наблюдение! – Рявкнул капитан. Его голос сорвался с командного тона на глухой рычание.
– Порты орудий главного калибра у противника только что были открыты! Подтверждённые габариты – сверхтяжёлые! Вероятно, ПЛАЗМА… Или эквивалент! – Уже тише, но всё ещё громко и сбивчиво, сообщил оператор. – Он точно готовиться стрелять по нам! Сейчас…
И тут в наступившей паузе, как раскат грома, раздалось коллективное "что?".
– На такой дистанции? – Еле слышно пробормотал старший артиллерист.
– Это бессмыслица, – откликнулся инженер, сжав пальцы на пульте. – Сверхтяжёлые орудия плазмы… На такой дистанции? Рассеивание! Время отклика! Потери энергии! Да это просто невозможно!
– Он просто пугает нас. Это демонстрация… – С сомнением произнёс офицер навигации, но даже его голос сейчас дрожал.
– Нет… – Капитан медленно опустился обратно в кресло, но взгляд его остался прикован к экрану. Лоб покрывался потом, и глаза метались – от интерфейсов к тактической проекции, от карты к экрану визуального наблюдения, где силуэт "Буревестника" всё ещё холодно и безмолвно разворачивался в их сторону. В этот момент специалист-раб, до того как будто отключённый, вдруг ожил. Его тело дёрнулось, глаза округлились, и он, чуть не падая с кресла, вскинул голову к капитану.
– Господин… капитан… я… – голос его был сдавленным, надтреснутым, как у человека, только что вынырнувшего из-под воды. Он с трудом глотнул воздух, быстро заморгал, и продолжил:
– Зафиксирован старт москитов! Массовый пуск! Минимум четыре эскадрильи!
– Откуда? – Прорычал кто-то на мостике.
– Две – на перехват наших! Остальные… идут НА НАС!
И снова тишина. Пульсация тревожных сигналов, мерцание красных огней, зуммеры – всё заглушалось жестокой паузой осознания. Несколько офицеров переглянулись. Один из них сдавленно пробормотал:
– Откуда, чёрт побери, у "Буревестника" столько москитов? Это же не…
Капитан, нахмурившись, повернулся к специалисту, который всё ещё дёргался в кресле, пальцы у него дрожали, губы пересохли.
– Ты уверен? Покажи! Подтверди тип и количество!
И тогда раб резко взвыл, почти визгом, в панике вбивая команды. Его кресло изогнулось под ним, и он резко выкинул изображение на главный экран, резким движением увеличив силуэт корабля в несколько раз. Изображение корабля… Изменилось, став более чётко очерченным. И даже более… Не узнаваемым…
С увеличением разрешения, при максимальном приближении стало видно: на корпусе, под глухими панцирными пластинами, начали приоткрываться иные отсеки, из которых потоком шли беспилотники – не как у Республики, не как у Империи. Они были угловатые, обтекаемые, с обвесами, которых раньше не фиксировалось.
– Это не "Буревестник"… – Прошептал раб, и встал с кресла, дрожащей рукой указывая на экран. – Мы ошиблись из-за приблизительной схожести…
Он смотрел в ту точку, словно она пожирала его душу. Мостик замер. Все замерли. Даже священник. Раб сглотнул, выдохнул, и в жуткой, зловещей тишине, прошептал:
– Это не республиканский корабль…
И в этих словах прозвучало не открытие, а приговор. Никто не понял сразу, что именно он имеет в виду. Но холод прошёл по позвоночнику каждому. Капитан медленно повернул голову к экрану. И на долю секунды ему показалось, что корабль на экране смотрит прямо на него. Без глаз. Без лица. Просто своим безразличным, гигантским корпусом – с приоткрытыми створками, готовыми выпустить смерть. Он не был "Буревестником". Теперь-то с учётом его раздвоенной носовой части, это можно было точно сказать. Он был чем-то… Другим. И сзади, из глубины мостика, кто-то наконец выдохнул:
– Мы… потревожили не тех.
На мостике снова вспыхнула тревожная активность – офицеры ринулись к центральным экранам, как муравьи, потревоженные ударом в муравейник. Кто-то вслух начал запрашивать архивные изображения "Буревестника" – стандартного республиканского тяжёлого линкора, знаменитого своим силуэтом и мощными лобовыми щитами. Информационные экраны тут же вспыхнули – появилась голограмма штатного "Буревестника", идеально отрендеренная, строгая, изящно-угрюмая, похожая на огромный обоюдоострый меч. Нос – цельный, вытянутый, будто выкованный из единого слитка тьмы.
И рядом – актуальное изображение текущего объекта, холодно мерцающее с сенсоров высокого разрешения. Разница бросалась в глаза сразу. У нового корабля нос был разделён – словно разломан пополам или же изначально спроектирован с двумя плотно сжатыми "зубцами", между которыми сейчас разгоралось пульсирующее свечение. Эти "зубцы" были массивными, обвешанными панелями защиты и разрезанными амбразурами, в которых сидели чудовищные ствольные порты – настолько огромные, что даже на увеличенном изображении их окружала вязкая тень внутренней архитектуры.