— Надо передать ему главное, — бормотал он себе, собирая снаряжение. — С клыками и когтями этих существ, кото я опознал как “оборотней”, надо быть осторожным. Даже мёртвые — они опасны. Любой укус, царапина или вживление может стать началом заражения. А те, кто заражён… Всё равно будут подчиняться Альфе.
Этому самому Альфе — существу, что всё ещё пряталось в руинах заброшенного здания городской администрации. И, возможно, даже какое-то время наблюдало за ним. Серг не знал, что за разум мог быть скрыт за жуткой мордой этого существа. Но чувствовал… Он есть. Он жив. Он направляет, пусть даже и из тени. И без его ДНК, без его своеобразного “ядра”, любые попытки создать себе подобных тварей, которые слушаются кого-то другого, обречены на провал.
— … Они всё равно будут его слушаться. Даже если у них новые хозяева. Даже если ты переделал их клетки… Всё равно они будут подчиняться Альфе. В любом случае. — И хотя на самом деле Серг не мог точно утверждать подобного, именно это он и собирался передать Ригану — в качестве предупреждения о потенциальной опасности. На тот случай, если учёному или его коллегам придёт в голову поиграться с тем, что они не понимают. Пускай делают анализы, эксперименты, выводы. Но не повторяют чужих ошибок. Собрав всё необходимое и ещё раз проверив упаковку образцов, Серг всё же спустился вниз и направился к своему укрытию. Путь обратно будет долгим. Но не менее важным, чем сама разведка.
— Потом я сюда всё равно вернусь… — Пробормотал он, взглянув на затянутый тенями подступающего сумрака горизонт огромного сектора, что занимал этот, ранее очень оживлённый, а теперь заброшенный город. — Но сначала — знания. Потом — решения.
С этими мыслями он исчез в тени разрушенных улиц, унося с собой трофеи, тайны и молчаливое предупреждение…
Новые трофеи
Старый профессор Дилан Риган был глубоко погружён в работу. Его лаборатория, расположенная в глубинах университетского подвала, давно уже напоминала не столько научное учреждение, сколько симбиоз техномагического храма и склепа гениального одержимого. Повсюду можно было увидеть многочисленные ящики с обломками, резервуары с консервированными фрагментами тел, старые голографические терминалы и экраны, исписанные схемами, формулами и бессвязными фразами, понятными лишь самому профессору. Но в центре всего сейчас стояла она. Доставленная Сергом лёгкая лазерная пушка с сдвоенными излучателями, аккуратно закреплённая на герметичной подставке и окружённая магнитным экраном. Она походила на нечто чуждое привычной инженерной мысли. Гладкая… Лишённая сварных швов… С причудливой фактурой, напоминающей живую ткань, которую шлифовали веками. Поверхность её чуть поблёскивала, будто была покрыта тончайшим хитиновым слоем, и местами проступали пульсирующие прожилки, реагирующие на прикосновение теплом и едва заметным переливом цвета.
— Она не сделана… Она точно была выращена! — Задумчиво прошептал профессор с благоговейным ужасом и восхищением, проводя пальцами по обтекаемому корпусу. — Не сплав… Не литьё… Не композит… Это — органический технопродукт. Слияние инженерии и плоти…
Каждый из двух излучающих стволов был словно вытянутый хитиновый нарост, в торцах которого виднелись оптические линзы, испещрённые микронасечками, как у глаза насекомого. А между ними, в самом центре устройства, угадывался биомеханический узел, связанный с множеством внутренних каналов, по которым, вероятно, циркулировала энергоплазма или некая ферментированная смесь. На затылочной части устройства располагалась многослойная матрица креплений, которая выглядела как кольцеобразный мускульный сустав, словно бы ждавший, что к нему подключат нервный пучок или экзоскелет. Оттуда тянулись три шины подключения, почти симметричные, но с незначительными биологическими различиями, как будто эта пушка могла адаптироваться к различным видам пользователей.
— Это же… Просто чудо! — Профессор Риган почти задыхался от восторга, возясь с микросканером. — Не устройство… А практически целый организм! Тут нет спускового механизма в нашем понимании. Словно она сама понимает, когда нужно стрелять. Может, даже запоминает врагов. Вполне возможно, у неё — адаптивный излучатель!
Он щёлкнул терминал, и на экран легли кривые спектрального анализа. Яркие пики в ближнем ультрафиолете и аномальная активность в интервале субтеплового спектра говорили об одном: эта штука не просто стреляла — она работала на собственных, неизученных принципах. Но и слабости были очевидны. И слегка подрагивающим голосом, профессор быстро сделал длинную пометку:
“Источник питания не обнаружен. Предположительно — внешняя симбиотическая система. Возможно: органический мини-реактор, совмещённый с аккумулятором мгновенного сброса. Локальный импульсный конденсатор — вероятен. Без него — стрельба невозможна.”
Огромную часть времени он посвятил изучению разъёмов подключения. Они не были жёсткими портами — скорее, складками и впадинами, которые, по его предположению, откликались на биомагнитный импульс носителя. Под микроскопом ткань соединения шевелилась — как у живого организма. Местами она рефлекторно сжималась, будто бы протестуя против грубого вмешательства.
“Если мы создадим нужный контейнер и подадим плазменную подкачку через активный биоразъём… — Продолжал он диктовать заметки. — То она… Выстрелит… Пусть и один раз. Но это даст нам точную модель боевого действия. Ядро… Возможно, оно скрыто в самом теле устройства, под наружной броней. Или его уже нет.”
Тут он на время остановился, задержав дыхание, и улыбнулся… Безумной… Почти детской улыбкой первооткрывателя, прикоснувшегося к запретной тайне.
“Мы уже знаем о том, что жуки… Архи… Они не строили технику. Они выращивали её. Как мать выращивает дитя. Схема… Чертёж… Проект… Всё это было в генах, а не на бумаге…”
Он провёл пальцами по поверхности излучателя, словно желая установить с этим устройством тактильный контакт.
“Пусть ты и безголосая, но ты — посланник цивилизации, что обошла нас по спирали. Технологии как плоть. Биология как оружие… И мы снова — дикари рядом с огнём Богов…”
Время шло. За окнами шумели улицы оживлённого города, в соседнем помещении тихо гудела аппаратура. Но профессор не замечал ни голода, ни усталости. Он продолжал вникать в тайну, принесённую Сергом. Уже и сам прекрасно понимая, что это всё только начало. А когда старый учёный наконец оторвался от изучения лазерной пушки, глаза его были красными от набухших и воспалённых от напряжения капилляров, а руки дрожали от возбуждения и усталости. Но и это было не пределом.
Ведь на соседнем столе, аккуратно уложенные в антистатические подложки и окружённые полупрозрачным защитным полем, ждали своей очереди ещё два объекта, принесённые тем же охотником — пара измерительных приборов Архов. Они не были оружием. Не светились. Не подавали признаков весьма своеобразной “жизни” — и всё же их присутствие чувствовалось. Словно в лаборатории находились два спящих хищника, чьё пробуждение зависело лишь от подходящего раздражителя.
Первый — цилиндр с прозрачной вставкой, на которой в полумраке порой вспыхивали плавные спирали мерцающего свечения, словно дыхание. Внутри — тонкие слои, похожие на перепончатую мембрану, сложенную в гармошку. Когда профессор поднёс к нему руку, та еле заметно потянулась в его сторону, как если бы прибор «чувствовал» присутствие биомагнитного поля человека.
— Биологический сенсор… Возможно, самонастраивающийся. Не просто прибор. Часть симбиотической системы? — Задумчиво пробормотал он и запустил микроскан. Но получаемые им результаты снова сбили его с толку. Структура ткани прибора состояла из белков, керамики, фосфатов и… Неизвестного химерического материала, напоминающего хитин, но с признаками кристаллической решётки, характерной для полупроводников. Поверхностный слой реагировал на инфракрасный спектр, а внутренние мембраны — на микровибрации и атмосферные изменения.
“Это может быть атмосферный трекер. — Продолжал диктовать свои заметки старый учёный. — Или — мультиспектральный сканер. Или и то, и другое. Но он… Не показывает данные. Он накапливает их. Он — чувствует мир, а не просто измеряет его. Он — регистрирует отклонения, не цифры.”
Второй объект выглядел ещё страннее: плоская пластина, изогнутая под странным углом, словно бы её форма имела значение. Вдоль внешнего края — выросты, напоминающие чувствительные усики или нервные отростки, которые при приближении руки вспыхнули бледно-зелёным свечением, издав мягкий шелест — как шелест травы под ветром. Осознав этот факт, профессор замер.
— Он отвечает… Не на прикосновение, а на намерение. — Продолжал он свои размышления. — Вероятно, это своеобразный анализатор… Но чего именно? Психофона? Чёрт подери… Если это правда — это уже на грани телепатии и ментального контроля!
Он быстро достал старый резонансный щуп и подвёл его к прибору. Спектральный анализатор тут же зашкалил: так как это странное устройство генерировало резонансные волны в диапазоне, совпадающем с низкочастотной активностью человеческого мозга. При этом — никакой утечки, никакого активного сигнала. Всё происходило внутри.
— Он не передаёт. — Тут же нахмурился старый учёный. — Он поглощает. И, возможно, даже что-то запоминает. Эти приборы — не измеряют. Они чувствуют, впитывают, осмысливают!
Дилан Риган тут же достал голографическую палитру и начал лихорадочно записывать хлынувшие бурным потоком мысли:
“Нам необходимо вскрыть базовую логику их работы. Эти технологии не имеют привычной нам архитектуры. У них нет интерфейсов. Нет экранов. Нет кабелей. Всё работает через органические связи. Инстинкт — это их операционная система. Рефлексы — это алгоритмы… Если мы сумеем наладить диалог с этими приборами… Они могут начать учить нас. Показывать. Не словами. А ощущениями. Если такое возможно — это будет прорыв, сопоставимый с изобретением квантовых вычислений или открытием радиации!”
После этого он встал и медленно прошёлся по лаборатории, в который раз взглянув сначала на лазерную пушку, а затем и на приборы.