ного пламени в прозрачных сосудах, Архидемон Гаарак-Мел 'Ариа стоял у высокого окна, за которым открывался вид на тёмные башни многоэтажных домов Гринхейвена. Его слегка изогнутые и тщательно ухоженные ногти медленно, с приглушённым скрежетом скользили по обшивке подоконника, оставляя на нём тонкие серебристые борозды. Мимолётная искра в глазах была единственным признаком его гнева. Но те, кто его знал, понимали… Глава могущественного семейства Архидемонов был в ярости.
— Он… Отказывает нам… — Эта была мысль, произнесённая не вслух, но звеневшая внутри его черепа, словно треснувший колокол. — Какой-то человеческий мальчишка. Даже не полукровка. Охотник с окраины периферии.
Он медленно отстранился от окна и, почти скользя, двинулся вдоль по знакомому до боли залу. Его слуги старались не попадать ему на глаза, уже инстинктивно чувствуя в хозяине беспокойство. Даже верный секретарь давно не смел входить без разрешения. Даже курьеры, несущие важные вести, теперь ждали снаружи — те, кто не исчез после последнего случая, когда очередной наёмник принес весть: "Этот охотник Серг снова отказался. И даже передал, что не интересуется предложениями." Не интересуется? Чем? Это было не предложение! Это был приказ! А он осмелился проигнорировать его.
Архидемон остановился у своего любимого кресла, всё ещё не садясь в него. Его тень, жившая своей жизнью, поползла по полу, будто ощупывая пространство, и отразилась в зеркальных плитах на потолке.
— Почему? — Шепнул он сам себе. — Почему этот человек не боится нас? Почему его сознание не гнётся, и не поддаётся, как это делают все люди? Что питает его дерзость?
Гаарак-Мел 'Ариа знал тысячи способов подчинять. Мог одними только словами сломать волю, взглядом вызвать головную боль, движением ногтя заставить забыть своё имя. Он купал смертных в страхе. И даже сильные — те, что жили в знатных семьях — склонялись, лишь услышав его имя. Но этот…Серг… Мальчишка, родом с одной из забытых ветвей Ковчега. Сам себе господин. Без семьи… Без поддержки… Живущий среди руин, среди праха прошлого. И, несмотря на это — явная угроза.
Гаарак-Мел не сразу признался себе в этом. Но теперь это знание ползло по его сущности, словно капля кислоты, прожигая оболочку гордости. Он чувствовал напряжение, которого не испытывал со времён первой битвы с чужаками из-за передела территорий. Серг не боится. А если кто-то не боится Архидемона, то значит его просто невозможно контролировать. Соответственно можно понять, что такой разумный может быть потенциально опасен. И с этим фактом не легко было смириться. Ветви власти… Политические манипуляции… Страх, вызванный самой его тенью… Всего этого должно было быть достаточно, чтобы любой человек приполз к ним на коленях. Но Серг не полз… Он даже не пришёл. Не дрогнул. Не уступил.
— Что же ты за существо, охотник? Какой демон прошептал тебе на ухо, что ты волен игнорировать тех, кто правит из глубины? — Гаарак-Мел резко сжал кулак, и воздух в зале вздрогнул, а вокруг его кресла с коротким щелчком погасли два из четырёх горящих кристаллов. Их пламя напрямую сейчас было связано с его эмоциями.
Тяжело выдохнув, он закрыл глаза. Нет. Уничтожить его — просто. Но… Это было бы слишком очевидно. Гаарак-Мел 'Ариа хотел понять. Он должен был знать: что даёт этому юнцу силу. Что позволяет быть таким несломленным. И что ещё хуже — он чувствовал: Серг не просто отказывается. Он презирает… Этого Гаарак-Мел не мог простить.
Архидемон медленно сделал шаг назад и отдал приказ тут же вынырнувшему из-за потайной двери слуге — привести к нему его агентов. Со всей имеющейся у них информацией. Пока Серг был вне досягаемости, его надо было изучать. Анализировать. Разбирать его поведение как структуру. Как оружие. Враг, которого ты не понимаешь — тот самый противник, которого ты не победишь.
Но, кроме этого всего, ещё кое-что мучило Архидемона… Слабый страх. Чужой… Неестественный для него. Не потому, что Серг мог причинить ему вред. Нет. А потому, что в глубине сознания Гаарак-Мел впервые подумал:
"А вдруг таких, как он, станет больше?"
Его тень колыхнулась на мозаичном полу. Огонь в настенных капсулах потускнел, и густой аромат сандала и крови затянул зал. Архидемон Гаарак-Мел стоял перед высоким зеркалом, за которым таилась не его собственная отражённая тень, а силуэт, заключённый в инертной амбре — его дочь. Лилит'Ариа. Молодая суккуба, наследница Гаарак-Мела, спала уже третий месяц. Её гибкое тело, заключённое в полуживой кристаллической колыбели, едва заметно дышало. Кожа — тёмное золото с медным отливом — казалась холодной. Губы были слегка приоткрыты, но не для соблазна, а для безмолвного крика, сдерживаемого этой магией покоя. Она угасала. И всё из-за него. Из-за этого… Серга…
При этой мысли Гаарак-Мел ощутил, как внутри него поднимается не гнев, а нечто, что могло быть куда хуже. Беспокойство. Тонкая паутина неуверенности, пробежавшая по нервам, как холодный ток.
— Она коснулась его разума… — Задумчиво прошептал он, даже не для себя, а в тишину, наполненную приглушёнными импульсами древних артефактов, поддерживающих жизнь его дочери. — Дар, передаваемый по крови. Которому не сопротивлялся ещё ни один человек. Ни один.
А этому проклятому Сергу удалось то, что не удавалось ни одному смертному за последние сто лет. Он не просто устоял перед воздействием дочери Гаарак-Мела. Он её отверг. Он не испугался, не восхитился, не почувствовал желания. Он просто не дал проникнуть внутрь себя. Будто в его сознании был барьер, чуждый любой демонической логике. Не проклятие. Не защита. Природа. Гаарак-Мел видел, как его дочь пыталась бороться с возникшим у неё наваждением, вновь и вновь толкающем её искать того, кто оказался сильнее её. Возможно, меняя подход, меняя даже свою естество, шёпот, манеру соблазнения. Ведь её инстинкты не позволяли отступить. Она должна была сломить волю противника в этом противостоянии, иначе — сама рушилась. Суккубы не прощают непризнания. Это разрушает их изнутри. Она превратила Серга в идею-фикс, в неуловимый образ, в цель, ставшую важнее самосохранения. И теперь… Она больше не говорит. Не двигается. Не ест. Не пьёт. Она угасает, потому что не может доминировать.
— Если бы он просто был сильным… — Глухо проговорил Архидемон, глядя на безмолвную тень дочери. — Я бы приказал его убить. Медленно. Показательно. Чтобы никто больше не думал о неподчинении. Но он… Он не боится. Он не ломается. Он не отклоняет. Он просто… Не пускает. И именно это и сводило её с ума. А теперь, у нас просто нет выхода. Он нам нужен.
Архидемон сжал руку, и на поверхности одного из артефактов появилась трещина. Он остановил себя, вдохнув тяжело, резко. Это больше не вопрос гордости. Не вопрос контроля. Это — вопрос наследия. Если Серг действительно обладает настолько мощной природной защитой от дара суккубы, то это делает его идеальным партнёром для продолжения рода. Потомство от такого мужчины и чистокровной демонессы могло бы стать новой ступенью эволюции демонической линии. Такими детьми не было бы никакой возможности управлять — они сами стали бы хищниками среди хищников. И теперь — выбор остался один… Серг должен быть приведён. Или он падёт… Или станет частью крови семьи 'Ариа.
Гаарак-Мел 'Ариа уже отдал приказ. Тихо. О нём знали только те, кто лично слышал слова главы клана. И все они уже знали одно… Не убивать. Не калечить. Только найти. И доставить. Живым. Целым. Невредимым. Потому что если дочь очнётся и увидит его рядом, то у неё всё же появится шанс. А если он действительно способен не сломаться…То он будет её… Супругом…
……..
Вокруг царил вечный сумрак. Туман цвета алого стекла не поднимался выше колен. Ото всюду доносились тихие шепчущие звуки, которые были слышны только ей. Это был странный мир, сотканный из воли, желания и ожидания. Именно здесь, в пространстве между мыслями и реальностью, она сейчас и жила.
Лилит 'Ариа. Суккуба. Дочь Архидемона из великого клана 'Ариа. Рождённая для соблазна, покорения и владения. Но вскоре её имя может быть забыто всеми, кроме самых старых демонов. Хотя… В этом сне имя было не суть важно. В этом сне важным был лишь он. Серг. Молодой охотник с глазами, цвет которых не терпит жара. Холодные… Льдисто-голубые… В них не отражалась ни страсть, ни страх. Только молчаливая решимость. И… Равнодушие…
Она создавала для него миры — чувственные, яркие, пропитанные её силой. Соблазнительные. В них она была то Богиней, то другом, то любовницей, то нуждающейся. То жертвой. Она приближалась к нему как пламя к воску — с лёгким теплом, с обволакивающей мягкостью. Но каждый раз он равнодушно смотрел на неё, и не открывался. Не пускал. Не злился. Не боялся. Просто уходил. Отворачивался. Или смотрел мимо. Это сводило её с ума. Даже здесь, во её собственном сне, она чувствовала, как постепенно слабеет. Не физически… Её тело было защищено странной силой кристаллической амбры. Но её истинная сущность, суть суккубы, постепенно таяла. Потому что каждый новый неудачный подход уничтожал частицу её "Я".
Она кричала, но звук не рождался. Она касалась его, но сквозь пальцы текла пустота. Она строила идеальные ловушки, но его разум был гладким зеркалом, в которое нельзя войти. Неподдающийся. Он даже не сопротивлялся. Просто оставался собой. И это делало его недосягаемым. А значит — желанным. Больше, чем кто-либо прежде. Никто из смертных не смел игнорировать её дар. Никто. Даже даже те, кто знал о ней… Даже те, кто ненавидел… Они всё равно чувствовали её силу. Всё равно реагировали. А он — нет. И потому, даже во сне, она каждый раз снова пыталась. Каждый раз — чуть по-другому. Каждый раз — тщетно. Но инстинкт, древний как сама Тьма, шептал ей:
"Он — твой. Он должен быть твоим. Он будет твоим. Либо падёт. Либо подчинится. Либо ты исчезнешь."
И она не собиралась исчезать. Её разум, даже в этой своеобразной летаргии, становился всё более одержимым. Серг больше не был человеком. Он стал символом её неполноценности. Проклятием её крови. Единственной целью. И хотя её тело спало, её воля работала без устали. И если ей удастся проникнуть хоть в крошечную щель — в сновидение, в слабость, в колебание — то она заберёт его. До конца. Пусть даже ценой самой себя.