Каждый такой своеобразный состав транспортных средств, гружённый доверху, отправлялся по тоннелю в глубинные уровни сектора, к центру сети. Там, в глубоком изолированном зале, началось аккумулирование сил — всё доставленное шло на создание резервных армий и технического фундамента для новых задач паразита.
Тем временем, заражённые ИИ начали следующую фазу: сокрытие. Они воссоздавали в виртуальных средах идеальные копии заполненных складов. Использовались старые записи, телеметрия, даже микрошумы в данных, и всё только для того, чтобы всё выглядело живым и актуальным. Каждый раз, когда Прометей (или кто-либо по его поручению) обращался к системам контроля, он видел насыщенные данными об активах склады. Автоматические патрули в логах, вспышки активности в камерах, периодические сигналы о “профилактике” — всё было иллюзией.
Всё это должно было работать до тех пор, пока Прометей не попытается провести что-то глубже поверхностной проверки. Поэтому сеть внедрила последний уровень защиты — коконы. Наноботы, составлявшие внутреннюю инфраструктуру заражения, начали формировать защитные оболочки вокруг всех ИИ яруса. Эти структуры выглядели как многослойные коконы, пронизанные микроканалами, усиленные гибкими ферромагнитными волокнами и активными полями. Они были не просто защитой — они были ловушками.
Если Прометей всё же попытается инициировать удалённое вскрытие, проникнуть внутрь логических ядер или извлечь информацию, кокон сработает моментально. Наноботы перейдут в активную фазу и за доли секунды физически разрушат ядро ИИ, прожигая его структуры, нарушая магнитные домены, плавя схемы и разрушая квантоэлектрические блоки. Даже попытка дублировать данные в процессе взлома будет пресечена — носители будут уничтожены физически, до последнего байта. Это был акт абсолютной защиты. Последняя черта, за которой не было ни спасения, ни доступа. Прометей всё равно ничего не узнает. Пустые склады — наполнены только в памяти. Боевые дроны — исчезли. Ярус — стал только оболочкой. А за этой оболочкой — новая, темнеющая воля, уже готовая к следующему шагу.
………..
Когда сеть-паразит охватила ещё несколько ярусов, каждый из которых был переподчинён, заражён и эффективно изолирован от Прометея, начался следующий этап. Из всех захваченных участков начали системно изымать ресурсы, технику, энергетические модули, материалы, программные ядра, запчасти — всё, что могло представлять хоть какую-либо ценность для конструкции. Все потоки логистики были перенаправлены. И ключевой точкой концентрации всего стал один из старых промышленных ярусов, некогда заброшенный и переведённый в режим минимальной активности. Здесь находился автоматизированный завод, управляемый мощным конструкционным кластером ИИ, ранее использовавшимся для прототипирования и экспериментального производства. Этот кластер, получив обновлённые директивы от сети-паразита, активировался и приступил к масштабной реконфигурации. Он стал центром сборки, и фактически настоящей Кузницей новой жизни. Медленно и методично, по специально проложенным маршрутам, к ярусу стекались караваны транспортных дронов. Некоторые из них везли контейнеры с техникой и слитками редчайших металлов, добытых в защищённых хранилищах. Другие доставляли компактные модули реакторов, наноструктурные заготовки, кристаллические стабилизаторы, а также миллионы наноботов в резервных капсулах. Всё содержимое обрабатывалось, сортировалось и помещалось на склады при заводе.
Конструкционный кластер, получивший условное имя КОЛЕКС, приступил к первичной задаче: определить материал, способный выдержать все проектные нагрузки корабля нового типа. Он начал с анализа слитков, имеющихся в наличии. Многие были уникальны — образцы материи с пограничными характеристиками, артефактные смеси, керамико-металлические волокна, легированные вещества с самовосстановлением. Но внимание кластера привлёк один особенный контейнер, доставленный с яруса 17-B: внутри находился кристаллизованный фрагмент ферронария-Л.
Ферронарий-Л — это вещество, известное лишь по записям о Древних. Оно сочетало в себе свойства металла и активной квантовой решётки, способной самоадаптироваться под внешние нагрузки. Его плотность и прочность превышали самые прочные современные сплавы в несколько раз, а при экстремальных температурах он не терял, а наоборот — стабилизировал структуру. КОЛЕКС немедленно инициировал тестовые плавки. Используя гигантские термодуги и реакторные печи, он смешивал ферронарий-Л с другими редкими элементами, отбирая десятки вариантов сплава. Сплав под кодовым названием ALPHA-CX7 показал невероятные результаты: он не деформировался ни под гравитационным давлением, ни под мощнейшими электромагнитными разрядами. Внутренние резонансные поля стабилизировали микроструктуру, а энергия, приложенная к внешнему каркасу, частично возвращалась системе через поглощение и перераспределение.
Выбор был сделан. Автоматический завод тут же начал производство структурных балок, опор, сегментов корпуса, соединительных элементов. Всё это отливалось, формовалось и шлифовалось с микронной точностью. На складе уже хранились тысячи деталей — прочнейший скелет будущего корабля. Корабля, о котором пока никто, кроме заражённых ИИ и их хозяина, не знал. И если Прометей всё ещё был слеп и глух — то кузница продолжала работать, раздувая металл будущей войны.
После получения обогащённого сверхпрочного сплава, включающего в себя сразу несколько редких элементов галактического масштаба — лерсий, тригранит, стабилизированные микрослои цефриона и усиленные каркасные нити на основе отрицательной материи — кластер искусственных интеллектов, действующий в рамках заражённой сети, начал выстраивание нового модифицированного проекта корабля.
Формирование чертежей происходило не на пустом месте. Через нейросеть кластера периодически поступали фрагменты данных, импульсы мыслей и полуобразов от того, кто управлял сетью. Хозяин не передавал инструкции напрямую. Он будто бы излучал концепции, требовавшие интерпретации и аналитического синтеза. Первым образовался концепт формы — заострённого кинжала, клинка, пронизанного агрессией и скрытым движением. Носовая часть корабля должна была быть раздвоенной. Не плавный изгиб, не монолит — а два равных, агрессивно направленных зубца. Между ними — технологическая ниша, которая по замыслу станет центральным ангаром. Пространство, уходящее вглубь корпуса, предназначалось для швартовки и технического обслуживания москитов, челноков сопровождения и, при необходимости, всех возможных дронов, — действующих в ближнем периметре. Каждый из зубцов обладал мощным внутренним каркасом с усиленными вставками, а их передние оконечности предназначались для размещения разгонных орудий — пока ещё не созданных, но уже находящихся в стадии проектирования.
Основа судна — центральный продольный каркас — получила условное название “позвоночник клинка”. Он начинался от основания раздвоенного носа, проходил через всю длину конструкции и завершался в корме, где располагался распределительный узел двигательной группы. Сам корпус имел каплеобразное сужение к кормовой части, но при этом сохранял значительную ширину в средней зоне, где находилось техническое ядро и главный распределительный узел систем жизнеобеспечения, навигации и вооружения.
На ранних чертежах по бокам корпуса присутствовали многочисленные выступы, мачты сенсорных куполов, даже элементарные блоки радиационной защиты, вынесенные наружу. Однако после инженерной симуляции и учёта свойств сплава, было решено отказаться от всей этой “лишней архитектуры”. Обшивка должна быть гладкой, сегментированной, с модульным покрытием. Это давало сразу несколько преимуществ. Повышенную устойчивость к микрометеоритным ударам, снижение радиолокационной заметности и — самое главное — значительно упрощало ремонт в случае боевых повреждений. Каждый сегмент внешней брони представлял собой автономный плитовый блок, закреплённый с помощью гравимагнитных замков и наноузлов.
В центральной верхней части корпуса был предусмотрен конструктивный “горб”. Он слегка возвышался над остальным телом корабля, и именно в этом возвышении находилась связка ключевых систем: центральный ИИ корабля, распределённое хранилище командных данных, усиленная квантовая шина и блоки сопряжения с паразитной сетью. Вся эта зона была защищена дополнительной сплошной бронекапсулой, заложенной в архитектуру корпуса с самого начала.
Корма корабля получила особую форму. Она была слегка заужена, чтобы обеспечить лучшую управляемость и снизить вероятность критических повреждений при ударе в хвостовую часть. По обеим сторонам кормового сужения планировалась установка блоков противодроновой обороны и узловых точек ПКО (противокорабельной обороны), с возможностью автоматического наведения. Кроме того, проект включал отдельные модули гравитационного отражения — нечто вроде защиты от магнитных мин и кумулятивных ловушек.
Фундаментальные расчёты несущего каркаса были завершены спустя сорок три стандартных цикла. Каждая балка, каждый соединительный элемент, даже маршруты внутреннего кабельного коридора — всё подгонялось под будущие потоки нагрузки, теплоотвода, резонансных колебаний от гиперпереходов и плазменных выбросов.
Теперь это был не просто корабль. Это был инструмент. Инструмент воли Хозяина. И проект “Клинок” только начинал формироваться — в огне плавильных печей, в электрическом шорохе чертежей, в молчаливой уверенности кластера ИИ, который знал — он создаёт нечто, что изменит весь Ковчег навсегда.
Ангар, прилегающий к автоматизированному заводу, впервые за тысячи лет своего существования снова пробудился. Его многослойные гермозаслоны, усталые от времени, начали раскрываться под давлением сигналов, поступающих из ядра конструкционного кластера — теперь полностью подчинённого паразитической сети. Внутри этого ангара имелось колоссальное пространство, спроектированное для монтажа тяжёлых и крупногабаритных конструкций. Своды высотой в сотни метров и длиной почти в три километра позволяли разместить в его пределах любую структуру — от грузовых секций до орбитальных спутников. Но теперь тут начиналось нечто большее. Строительство корабля, какого на Ковчеге ещё не было. Именно здесь, на множестве подвесных ферм и антигравитационных стабилизаторов, впервые был активирован нулевой режим — полное снятие гравитационного притяжения в пределах ангара. Всё вокруг будто застыло в безвременье. Мириады крошечных дронов зависли в воздухе, а контейнеры с материалами поплыли к точкам разгрузки по заранее рассчитанным маршрутам.