и узлами, будто кто-то пытался сжать его в гиперболу, и не смог завершить процесс. От неё во все стороны тянулись мутные хвосты пепельного света, местами застывшие в пространстве, как струи сломанного времени.
Из всех планет, по-видимому, существовавших когда-то в системе, ни одна не осталась целой. Несколько из них были раздроблены в гигантский обломочный пояс, чьи фрагменты двигаются не по орбитам, а по неевклидовым траекториям, периодически исчезая в пустоте и возникая вновь. Одна — как будто вывернута наизнанку. Слои мантии и ядра торчат наружу, словно кости пробитого насквозь существа, а атмосфера медленно стекает с её поверхности, образуя туман ядовитых разрядов, электризующих вакуум. Остальных… Их просто не было. Только гравитационные шрамы и разломы в самой структуре пространства, из которых льются тусклые импульсы — будто остатки сознания погибших миров. Магнитные поля в этом месте искривлены до безумия. Измерители дрона показывали наличие "мёртвых потоков" — участков, где не действуют ни физические законы, ни логика. Дрон зафиксировал временные рваные течения: внутри них время может двигаться вперёд, назад или вовсе стоять на месте. Один такой поток даже пытался "всосать" часть оболочки дрона, которая начала медленно стекать, словно воск в антивременной воронке, но маскировочная броня успела перераспределить нагрузку.
Также здесь присутствовали и следы весьма глобальной битвы… Или чего-то хуже… Во всех направлениях плавали какие-то обломки. Сотни… Тысячи… Десятки тысяч… Что это было? Всё, что осталось от каких-то кораблей? Возможно. Артефакты? Тоже вполне могут быть где-то здесь… Но почти все они не принадлежат ни одной известной Ткачам расе. Некоторые из них выглядели как капли металла, сломанные временем… Другие — как украшенные гравировками саркофаги, зависшие среди пространства… Одна особенно крупная масса, больше любого из известных кораблей из имеющихся в базах данных того самого конструкционного кластера автоматического завода, напоминала сломанную геометрическую структуру, как будто кто-то пытался создать идеальный полый додекаэдр, но его грани были из шрамов и пустоты.
На одной из планетоидных глыб дрон заметил слой стекловидного пепла, под которым сквозило силуэтами расплавленных башен, что ранее, возможно, могли быть частями какой-то станции. Всё выглядело так, как будто пространство разорвало этот мир изнутри, и он “выдохнул” свои города в бездну. Аномалии… Искажения…
После передачи таких первичных данных, Сима тут же передала дрону запрет. Так как дальнейшее продвижение дрона быстро стало опасным. Каждый метр этого пространства мог стать весьма опасной борьбой за стабильность. Только поблизости от себя он обнаружил гравитационные ловушки, где масса "притворяется" вакуумом, заманивая объекты внутрь… Кольцевые отражатели сигналов, запутывающие навигацию и искажающие геометрию координат… Скрытые поля подавления материи — будто сама реальность здесь путает, что должно существовать, а что нет… И именно сейчас Серг, получив он Симы сжатую, но уже насыщенную данными сводку, принял решение:
"Соваться туда на “Клинке” — будет просто безумием! Пусть всё обследуют дроны. И если найдут тропу — тогда и подумаем."
И после подобного было решено, что такое “многообещающее” место, где можно много чего интересного обнаружить, оставлять без присмотра нельзя. Поэтому началось развёртывание полноценной стационарной разведки. Сразу после этого, был отдан приказ про возвращение первого дрона, а из внутреннего отсека "Клинка Пустоты", куда уже были перебазированы почти все эти дроны, начали вылетать аппараты второго эшелона. Некоторые должны были остаться в навесных орбитах, фиксируя общие картины аномалий. Другие — пройти вглубь опасных участков, используя нанокапсулы сбора данных. В случае гибели, они сработают как тёмные маяки — фиксируя последние координаты и обстановку перед разрушением. А в центре всего — виртуальная карта в ядре того самого исследовательского ИИ, который тоже был перемещён в виде дополнительного модуля на “Клинок Пустоты”, и после доработки в виде добавления ещё четырёх “поющих” кристаллов, стал полноценным кластером. Постепенно прорисовывалась топография искажении в этой системе. Пути, которые нельзя видеть, но можно рассчитать.
За всем этим безмолвно и задумчиво наблюдал Серг. Ему казалось, что в этом месте витало нечто… Очень древнее. Что-то не предназначенное для понимания тех, кто дышит и мыслит. И всё же… Путь туда мог быть найден. К тому же, на самой границе этой искажённой Звёздной системы, в глухой, беспросветной тишине космоса, где новые и более специализированные исследовательские дроны, словно тени древних скаутов, внезапно вышли из гиперпространственного следа, они почти сразу натолкнулись на нечто, от чего даже их безмолвные обшивки будто вздрогнули.
Кладбище… На рубеже этой Звёздной системы… Фактически полноценный… Мёртвый Порог… Перед ними раскинулась зловещая равнина, если так можно сказать про трёхмерное расположение в пространстве, из самых разных кораблей… Настоящая могильная гряда разбитых кораблей, что тянулась так далеко, насколько позволяли сенсоры. Обломки, плавно парящие в вакууме, формировали хаотический рой погибшей армады, будто небо когда-то взорвалось, выблевывая свою мёртвую плоть наружу. И можно было бы подумать, что это место стало гибельным для огромного флота? Однако сигнатуры обломков указывали на то, что все эти корабли были разного происхождения. Некоторые носили знакомые очертания, вроде своеобразных бочонков, или заострённых кирпичей. Возможно, это были суда торговцев, частных флотилий… А, возможно, пиратов или исследователей. Другие же были неузнаваемы — чуждые, агрессивно геометричные, как будто сами были оружием.
И везде можно было заметить следы гибели. Только разные. Ближе к центру системы, где пространство начинало “стонать”, и где всё пылало от аномалий, обломки были изувечены по-особенному. Некоторые корабли были банально “разорваны” пополам. Причём сделано это было с такой силой, что части их двигательных отсеков вывернуло, будто кто-то просто схватил корпус руками и растянул, пока он не лопнул. Корма одного гигантского линкора, а по-другому назвать этот корабль, чей корпус ощетинился десятками артиллерийских башен, завернулась внутрь. И её металл был свернут, как фольга, втянутая в воронку чёрной дыры. Очевидно, гравитационные волны разрывали даже сверхпрочные бронелисты… Однако. по корпусам других кораблей дроны регистрировали прожоги от плазменного оружия, тонкие, но глубокие, словно раскалённые иглы прошивали обшивку насквозь, выжигая внутренние палубы. Некоторые обломки были усеяны вмятинами от массированных кинетических ударов — как от роя снарядов или рельсотронов. Вздутия… Разломы… Осколочные карманы, в которых застыло содержимое — обугленные останки пассажиров… Тут было больное разнообразие погибших. Это было не просто поле битвы. Это был узел страха и отчаяния, где словно в последней битве сошлись флотилии из множества культур. Здесь были суда с биоорганическими оболочками, чья плоть теперь плавала ссохшейся кожей в пустоте, источая остатки сигналов неизвестного генетического происхождения… Корабли, покрытые слоистыми керамическими бронепластинами, из которых вываливались матрицы данных, хранящие последние тактические команды… Машины, сделанные из прозрачных сплавов, погнутые, как хрусталь, рассыпавшиеся в бесконечные осколки, отражающие искривлённый свет ближайшей аномалии…
На одном из кораблей дрон засёк надпись на каком-то неведомом языке, напоминающем красивую, похожую на необычный узор вязь. Это мог быть кто угодно. Даже какая-нибудь торговая экспедиция, которая, по идее, должна была проходить эту систему десятки лет назад. Но от этого, довольно “пузатого” корабля, у которого явно были очень большие трюмы, остался только голый скелет — оплавленные балки и скелетные дюзы. Он словно вошёл в пространство, где умерла сама причинность. И теперь в этом месте было вечное молчание. И всё ещё опасность. Но самое жуткое — тишина. Никаких сигналов бедствия. Ни одного маяка. Всё выключено или сломано. Многие обломки светились резонансами искажений — как будто сами стали частью нарушения структуры реальности. Некоторые двигались вопреки инерции. Другие — вращались в точках, где не было гравитации. Судя по всему, это изувеченное какими-то древними силами пространство не отпускало мёртвых.
В некоторых местах, в тени самых крупных обломков, дроны фиксировали всплески остаточных энергий, будто чьи-то забытые защитные системы всё ещё ждали команду сразиться. Несколько капсул, по виду — спасательные, дрейфовали, но внутри были только засушенные тени, как будто жизнь в них выпарили одномоментно. Серг, глядя на поступающие от дронов данные, лишь сжал пальцы в кулаки.
“Если такие кладбища — только порог… что же тогда внутри этой системы?..”
В безмолвной чёрной тьме кладбища, среди исковерканных обломков этого странного и слишком разномастного, но всё же мёртвого флота, исследовательские дроны, обёрнутые в псевдооптический туман и поглощённые тенями собственного молчания, приступили к первой фазе — изучению погибших кораблей, находящихся в пределах досягаемости. Так и произошёл их первый контакт за десятки тысяч лет. И то… С останками… Они не приближались к таким кораблям напрямую. Сначала — сканирование. Лазерные спектрометры, магнитные томографы, акустические резонаторы. Всё — бесшумно. И даже при этом мрачный ответ сквозил в пустоте: некоторые из кораблей, несмотря на чудовищные повреждения, всё ещё "живы" в какой-то извращённой форме. Из глубин трёх рухнувших фрегатов вырвались автоматические защитные системы — древние дроны, покрытые трещинами и пылью веков, но всё ещё программно живые. Они атаковали без предупреждения, видимо среагировав на волну сканирующего излучения, появившегося буквально ниоткуда, выпуская залпы из разряженных импульсных пушек и ионизированных игл. Однако дроны Ткачей были слишком быстры, слишком невидимы. Они отступили, сделали петлю, вышли с тыла и выключили цели через вирусный импульс, излучённый на микроуровне. Защитные дроны дрогнули, ослепли, и, наконец-то затихли.