Санхрум Делайр… Испустил газы… С глухим хлюпом и отчётливым вибрирующим пердежом, вырвался воздух из его испачканной пышности. Вслед за звуком разнёсся невыносимый зловонный запах, напоминающий смесь перегнивших фруктов, испорченного мяса и приправы из гнили и благовоний. Он побагровел, потом позеленел, потом снова стал фиолетовым. И даже попытался что-то сказать, но лишь захрипел, захватывая ртом воздух. Его жирная рука затряслась, схватившись за подлокотник, другая — вцепилась в край своего балахона. Никто не осмелился даже шелохнуться. Словно сама Судьба, явившаяся через пердёж, заявила о начале большой беды.
Тлеющие в вакууме огненные всполохи медленно гасли, рассеиваясь среди осколков и разлетающихся обломков. Остатки недавно яростных разрывов — красновато-жёлтые цветы пламени, рождённые тяжёлыми снарядами линейного крейсера Империи — поминутно таяли, оставляя после себя лишь пустоту. Но там, где должно было быть зияющее пробитие, прореха, разрушение — осталась нетронутая броня. Огромная тень корабля, вошедшего через гиперворонку, всё чётче проступала в контуре звёзд. И теперь, когда осевшая пыль боевой пелены отступила, когда багровый отсвет боевого пламени уже не слепил обзор, капитан и весь мостик увидели правду. Громада судна заполняла экраны целиком. Его обводы, характерные скошенные линии бронепоясов, слегка угловатый горб возвышающейся надстройки, и даже начавшее слегка мерцать окутывающее корпус этого корабля силовое поле … Всё это было слишком знакомо.
— Да это же… — Сдавленно выдохнул оператор вооружения.
Капитан замер, склонившись над консолью. Он уже знал. И не один он. Священник Делайр, напротив, вырвался из ступора, рухнув в пучины истерики. Он вскочил с кресла, так что под ним хлопнул и жалобно скрипнул металл. Взгляд его бегал по лицам офицеров, по экранам, по голограммам. Лицо покрылось каплями пота, а щеки задрожали.
— ЭТО ВЫ ВСЕ! — Тут же завизжал он, указывая на первого попавшегося офицера. — Ты дал команду! Ты скомандовал стрелять первым, не спросив меня! Ты хотел испортить мою победу!
Пальцы его затряслись, он метался, указывая поочерёдно на капитана, оператора, связь:
— Вы все! Все виноваты! Это был республиканский линкор! Они нас уничтожат! Вы хотя бы понимаете, что натворили? Что мы можем сделать с ним на ваших лоханках? Они никогда не прощаю тех, кто осмелился просто взглянуть на них не так! Они сожгут на плазмой! Вы… Вы обрекли всех нас смерть!
Его крик срывался на фальцет, переходя в визг, напоминавший трепещущее скулящее свинство. Он вцепился в край тактического терминала, как утопающий, и затряс его, будто желая вытрясти из машины прощение. Всё это происходило под молчаливое, холодное осознание катастрофы, которое уже полностью захватило капитана Вурма. Он молча смотрел на данные, мигавшие на экране:
"КЛАСС: ПОТЕНЦИАЛЬНО… “БУРЕВЕСТНИК"
ПРИОРИТЕТ: А++
УРОВЕНЬ ДОСТУПА: ТОЛЬКО ДЛЯ КОМАНДОВАНИЯ
ОБЪЕКТ ПРЕДВАРИТЕЛЬНО ИНДИФИЦИРОВАН: "НЕПРИМИРИМЫЙ" — ЛИНКОР 3-ГО ФЛОТА РЕСПУБЛИКИ НУБАР”
Но главное было не в названии. Главное — в отсутствии хоть каких-либо видимых повреждений. Даже после того, как по нему били из главного калибра линейного крейсера… Броня линкора не была пробита. И даже не вспучилась. Только лёгкие следы обугливания, едва заметные на многослойном обшивочном покрытии. Это было… Невозможно. И… Очень страшно. Капитан резко выпрямился:
— Так. Все слушают меня. — Его чёткий голос, прозвучал резко как выстрел, и перерезал панику, как нож ткань. — Отозвать всех москитов от крейсера Королевства. Пусть бросают всё. Сейчас это не имеет значения. Все беспилотные группы — в уклон, назад к носовым докам. Начинаем полную артподготовку по противнику. Всем тяжёлым батареям — на предельную скорострельность.
Он оглянулся, встретившись взглядом с перепуганным оператором главного калибра:
— Открыть огонь по республиканскому кораблю из всего, что у нас есть. Разрывные, шрапнель, бронебойные — всё!
Кто-то всхлипнул.
— Зачем?! — С явным трудом прошептал младший связист.
Капитан повернулся к нему, внимательно посмотрел в глаза этого фактически ешё юнца, после чего медленно и холодно сказал:
— Потому что если мы не нанесём хотя бы видимый урон — нас догонят. И сотрут в пыль. А теперь — всем кораблям передать сигнал: ОТСТУПЛЕНИЕ.
На общем экране появились знаки начатого кораблями маневра уклонения. Малые корабли звена, выпущенные ими ранее истребители, мгновенно отреагировали. Им не нужно было объяснять, насколько всё плохо. Они развернулись, активируя форсажные двигатели, уходя в сторону ближайших обломков и радиотеней газового пояса, чтобы выйти новому противнику во фланг.
— У нас только один шанс. — Бросил капитан, уже на ходу отдавая дополнительные команды. — Скорость. Он медлителен. Он тяжёлый. Он не сможет быстро сблизиться с нмаи. Если мы разгонимся и выскочим на максимум, то у нас есть шанс, что он не попадёт в нас первым залпом. А потом… потом пусть они решают, стоит ли нас догонять.
Он замолчал на секунду и добавил уже почти самому себе под нос:
— Если, конечно, они не захотят отомстить по-настоящему…
В этот момент линейный крейсер вздрогнул, когда его бортовые установки открыли беглый огонь из всех имеющихся орудий по новой цели. В безмолвии космоса вспыхнули десятки трассирующих линий, прочерченных выпущенными снарядами, из башен вырвались шквалы пламени, оставляя за собой клубы ионизированного газа. На экранах снова заплясали вспышки, ударяя в титаническую тень республиканского линкора. Но эта тень не пошатнулась. И не ответила. Пока. И именно это молчание было страшнее выстрела.
Корабли Империи, ещё недавно с азартом преследовавшие королевский крейсер и мечтавшие о трофеях, вдруг начали разворот. Это не было синхронное, чёткое маневрирование флота — скорее паническое, резкое сбрасывание приоритетов, когда всё внимание переключилось на нового, внезапно и буквально из ниоткуда появившегося врага. Тяжёлые корпуса начали поворачиваться, рассекая вакуум мощными импульсами корректирующих направление движения маневровых двигателей, глухо содрогаясь от перегрузок.
Каждое судно по-своему выбирало позицию. Кто-то — под углом, чтобы развёртывание орудий происходило быстрее; кто-то — выставляя бок, чтобы стрелять всем возможным вооружением. Сомнений уже не было. Имперское звено, состоявшее в основном из достаточно быстроходных, но, как оказалось в данном случае, слабо защищённых кораблей, столкнулось с чудовищем, один только тёмный силуэт которого на экране был больше любого их судна. И именно поэтому, пытаясь банально успокоить себя и прогнать прочь панику, они и открыли шквальный огонь.
Вся линия борта линейного крейсера ожила. Взвыли механизмы перезарядки, подавая всё новые смертоносные “подарки” к орудийным башням, выбрасывающим в пустоту струи раскалённого газа, как если бы кто-то пытался осветить монстра фейерверком. Тяжёлые орудийные батареи извергали свои снаряды, что с рыком, если бы их можно было услышать в безвоздушном пространстве, уносились к цели, оставляя за собой дрожащие термальные следы. Да. Линейный крейсер, идущий чуть впереди, открыл огонь первыми — его главный калибр выплюнул все двенадцать зарядов, из всех четырёх орудийных башен, каждый размером с хорошую торпеду, и те понеслись в сторону республиканского линкора с удивительной скоростью и злостью. Следом к атаке присоединились и все остальные. Включая москиты, Выпущенные ранее шестнадцать москитов — малые, юркие аппараты с автоматическими пушками и легким броневым покрытием, к которым в этот раз присоединились ещё и два торпедоносца, несущие по две противокорабельные торпеды, словно рой светлячков понеслись в сторону корабля противника. Они устремились к линкору, и на экранах кораблей Империи замелькали мигающие метки, обозначающие группы, цели, траектории. Маневрируя в плотном строю, они, казалось, спешили вперёд, надеясь попасть в брешь, если таковая вдруг появится, и разнести всё, до чего только доберутся, до основания.
Но она не появилась. Республиканский линкор, до того нереактивный и безмолвный, начал движение. Медленно, но с пугающей неотвратимостью он разворачивался, подчиняясь внутренним механизмам и нечеловеческой точности. Его нос, обшитый угольно-чёрным многослойным броневым материалом с плетением из наноуглерода, начал поворачиваться в сторону кораблей Империи.
И тут вокруг него вспыхнуло свечение. Сначала лёгкое мерцание, будто пар от перегретого металла. Потом — стабильный, зловещий кокон силового поля, похожий на мыльный пузырь, но густой, плотный и мигающий синими и фиолетовыми сполохами. Снаряды имперских пушек ударяли в этот кокон — и разлетались, оставляя за собой только всплески ионизации и дрожь в структуре поля. Плазма лишь расплывалась по защитной оболочке, будто сталкивалась не с энергией, а с плотной броней из жидкого света. Капитан Вурм мог лишь, крепко сжав зубы, наблюдать за происходящим.
— Мы его не пробьём. — Глухо сказал он себе, даже не пытаясь поверить в обратное. — Если наша основная батарея не оставила на броне даже царапины, то это защитное поле нам точно не пробить. Но если мы отвлечём его… Если мы заставим его тратить энергию на компенсацию… Может, он и не станет гнаться за нами.
Он говорил вслух, но только для себя. Все остальные уже были заняты. На фоне этого напряжённого командования, священник Делайр, наконец успокоившийся, попытался вернуть себе инициативу.
— Остановить отход! Развернуть носовые батареи! Я приказываю взять его на абордаж! — Визгливо прокричал он, словно вынырнув из вязкой паники. Но никто даже не повернул головы. Офицеры, раз за разом получая приказы капитана, молча выполняли их, вводя команды в интерфейсы, передавая сигналы, координируя отход. Священник продолжал кричать, в какой-то момент даже сдёрнул со стены кнут, что висел как символ власти, но это тоже не вызвало реакции. Больше никто не воспринимал его всерьёз. Только капитан руководил этим безумием, опираясь на все оставшиеся ему ресурсы.