А когда корабль оказался достаточно близко от нужной точки, грузовые створки открылись, и из внутреннего отсека выползли дроны передовой группы. И началась первичная высадка. Сначала вперёд пошли боевые юниты. Высокие, четырёхногие, каждый по два с половиной метра ростом, они двигались с хищной пластикой и оружием на встроенных стойках. Плазменные пушки, высокочастотные резаки, и даже грави-глушители. Они не нуждались в приказах. Хорус направлял их как продолжение себя. Они провели зачистку внешней оболочки станции, проверили герметичность, наличие минных ловушек и засад. Только убедившись, что внутри нет ни движения, ни сигнатур живых существ, они дали сигнал следующей волне.
Следом пришли технические дроны, напоминающие механических крабов и змей: они вползали в разрывы, отщелкивали аварийные панели, активировали переборки. Их задача — восстановить доступ, подключить питание, собрать данные.
И наконец-то, третьими вошли исследовательские юниты — дроны с тонкими манипуляторами, сенсорными головами, с оборудованием для съёмок, сканирования и пробоотбора. Некоторые были оснащены криоконтейнерами, другие — нейросканерами. Их задачей было понять, что здесь произошло, и что можно использовать.
Серг всё это время наблюдал с командной палубы, где в проекционном куполе развернулась трёхмерная модель станции, формируемая в реальном времени. Он не спешил идти сам. Его интересовало, кто был последним хозяином этой станции, и зачем она снова активировалась после стольких лет молчания.
Он ещё не знал, что под одним из герметичных люков, покрытым вековой пылью и механическими заклёпками, дроны найдут нечто, что не было построено теми разумными, которых он знал, или хотя бы чьи технологии мог бы уже опознать.
Сейчас эта станция дрейфовала в тени двух гигантских астероидов, словно раковина древнего моллюска, застрявшая в каменном водовороте. Внутри неё всё было иным. Старым. Живым. Сломанным. Странно — но не мёртвым. И когда дроны Серга осторожно состыковались с одним из герметичных шлюзов — внешне покрытым слоем замёрзшей влаги, кристаллизованной пылью и следами окисления — воздухом внутри всё ещё можно было дышать. Условно. Если не считать запаха. Но Серг решил не рисковать таким образом. И даже надел на себя один из защитных скафов, как здесь называли скафандры, чтобы не заразиться, если там была какая-нибудь зараза.
Первым отсеком была весьма своеобразная приёмная капсула. Внутри всё было застывшим моментом прошлого. Коридор мёртво-серого цвета, панельный, с пружинящей металлической решёткой под ногами. Пыль всё ещё висела в воздухе, как дым. Свет от фонарей дронов прорезал мрак, выхватывая детали — пожухшие пластиковые обивки, провода, висящие с потолка, старые разметки на полу — местами стирающиеся, местами заклеенные давно выцветшими ремонтными заплатками. Стенды для скафандров — пусты, хотя некоторые ещё держались на магнитных зажимах. Один, видно, был сорван, след от ботинка так и остался в пыли.
На стене в этом помещении висел пожелтевший логотип. Когда-то станция принадлежала какой-то весьма необычной Исследовательской гильдии Третьего Соглашения, что существовала на территории Империи Арганс до прихода Храма Единого. Судя по всему — это был какой-то тайный, и возможно лаже военный опорный узел. Один из тех, что строились для освоения далеких приграничных систем. А затем — был кем-то… Заброшен… Или захвачен?
Потом был обнаружен полноценный жилой модуль и командный сектор. Внутри располагались каюты и лаборатории, спроектированные по модульному принципу. Каюты — крошечные, утилитарные. В некоторых всё осталось почти нетронутым: личные вещи, старая одежда, даже записи в бортовом терминале, хранящие дневники — дроны загрузили их на проверку. В них говорилось о “нештатных визитах” и тревожных решениях руководства. Командный сектор был куполообразным, с обрушившейся частью потолка. Под аварийной балкой всё ещё светилась панель ручного управления, похоже, кто-то в последний момент пытался отключить систему безопасности.
Внутри купола, впервые на территории этой станции, дроны обнаружили три мёртвых тела. Высохшие. Фактически мумифицированные. Их скелеты были пристёгнуты к креслам. Один держал пистолет. Второй — впился ногтями в подлокотник. Третий — навсегда замер в положении, будто кому-то что-то кричал. Все трое были без шлемов, будто сами уже прекрасно осознавали, что всё равно не смогут отсюда уйти.
Затем был обнаружен лабораторный отсек. Дроны пробились к нему через сваренные вручную двери. За ними располагалась лаборатория, перешитая в ангар. В ней стояли две капсулы криосна. Пустые. В углу располагалась небольшая судовая энергетическая установка, выведенная из строя путём прямого повреждения контура.
Но главнее тут было другое… В стене была варварски вырезана ниша, где кто-то разместил сферический пульт нового образца, по уровню технологий сильно отличающийся от всего прочего. И он… Работал… До сих пор…
Он был органотехническим гибридом. И это явно была не работа Исследовательской гильдии. Его формы были округлы, почти живые. А от одной из консольных ветвей шёл тонкий разъём, по которому всё ещё медленно пульсировала какая-то энергия. Внутри стены под капсулами виднелся резервуар с неизвестным веществом — плотная, темно-фиолетовая масса, медленно колеблющаяся, как амёба. Это не было изначальной частью станции. Это добавили позже. Гораздо позже. Возможно, это сделали именно те, кто её захватил.
В нижнем сегменте станции дроны нашли стыковочный модуль. Переоборудованный. На одной из стен была выцарапана уже символика Храма Единого, но грубо, будто кто-то делал это уже после гибели всего персонала на этой станции. Хотя… Может быть кто-то и успел сбежать.
Внутри этого модуля располагались остатки временного лагеря. Было разбросано много спальных мешков. Валялись пустые инъекторы. Древние, и уже очень давно пустые, упаковки из-под рационов питания. И… Имелся тут и прикованный к стене скелет. Его кости были перепилены, и на полу лежал плазменный резак. Кажется, последние обитатели станции были не исследователями. А кем-то другим. Работорговцами? Дезертирами? Или — сектантами? Кто теперь сможет ответить на эти вопросы…
Внимательно наблюдая за передаваемыми дронами данными, Серг всё никак не мог избавиться от странного чувства, что станция не просто брошена. Она была намеренно оставлена. И в весьма значительно спешке. А затем — повторно использована. Но кем? И зачем? Но кто-то же встроил органический интерфейс в техническую станцию. Кто-то хранил здесь нечто, что нельзя было перевозить обычным способом. А, возможно, даже готовил её как тайник, или как часть сетевой логистики, по перевозке живого товара.
Но самое странное заключалось именно в том, что в последних переданных журналах, записанных вручную, всплывало имя одного из ныне мёртвых командиров, упоминающего приказ от “прелата внутреннего круга”. А это уже могло касаться и такого же Священника, ранее захваченного Сергом. Возможно, этот забытый могильник был частью чего-то большего. И именно для Империи Арганс.
Когда исследовательские дроны сообщили о ещё одном необычном органическом интерфейсе, скрытом за одним из силовых щитов на нижнем уровне станции, Серг сначала подумал, что это ошибка. Визуальные данные вызывали отторжение: поверхность, будто плоть, срастающаяся с металлом, слабое пульсирующее свечение, вырастающие из стен трубчатые образования, похожие то ли на сосуды, то ли на нервы. Но анализ, проведённый Хорусом, не оставил сомнений:
— Субстрат биотканевый. Присутствует нервноподобная структура. Энергетический импульс цикличен. Потенциально — пульт управления органического происхождения, частично активен.
Серг молча вглядывался в изображение, парящее перед ним в виде достаточно крупной голограмме. Фокусируя взгляд, он отметил, что структура на экране не просто биомеханическая — она реагировала на приближение дронов, чуть сокращаясь и словно «смотрела» в ответ. Он медленно выдохнул
— Протокол "Касание Пустоты". Только через меня. Пошлите тактильную пару с тактильно-чувствительным ретранслятором. Подключай внешний канал. Я войду в контакт.
И вот произошло первое касание. На нижнем уровне станции, в зале с оплавленными стенами и частично обрушенным сводом, два исследовательских дрона аккуратно сняли силовой барьер с поверхности этого странного пульта. Из него вырвался вялый туман с приторным запахом органики, и сама структура пульта дрогнула, как живое существо, почувствовавшее свет после долгой темноты. И сейчас между Сергом и поверхностью пульта оставался только тактильный передатчик — устройство с тончайшими щупальцами, повторяющими прикосновения, температуру и давление его пальцев.
— Я готов… — Тихо сказал Серг, опуская руку в гнездо манипулятора. — Переведи чувствительность на максимум.
Как только он “коснулся” органического материала, волна легкой дрожи пробежала по всей структуре. Внутри неё что-то проснулось. И сначала парень почувствовал… Боль… Не его. Но словно память боли. Мгновенный шквал импульсов, как если бы он прикоснулся не к механизму, а к израненной нервной системе.
— Фиксирую ответную активность. Рост импульсов. Внимание — возможна попытка контакта. — Тут же предупредил его Хорус. Но Серг усилил давление. Панель под его рукой раздвинулась, обнажая глубокую, тёмную полость. Что-то в ней зажглось. Не экран — скорее глаз, туманный, с линзами в несколько слоёв. И в тот же миг зашептали голоса. Не в эфире. Не в голове. А где-то между. Фрагменты фраз. Не его язык. Но что-то узнаваемое:
— …осталось…
— …расчленение…
— …боль… много боли…
— …мы не должны были…
Серг сжал зубы, но не отстранился. Напротив… Он сосредоточился, позволив тактильной связи укрепиться. Плоть под его рукой изменилась — на ней появились символы, мягко пульсирующие, словно в такт сердцебиению. Это были знаки неизвестной письменности, но нейросеть тут же активировала сопоставление.
“Это… не язык Арганса, не древних рас Фаэтона. Структура — математическая. Основана на смене ритма и биологической логике. Этот пульт… Он обучается. Он пробует связаться.