— Какой квартал? Который?
— Ну, Квартал. — Я вожу пальцем по столу и не смотрю ей в глаза. — Гетто.
— Гетто? — удивленно переспрашивает она. — Нет такого района. Есть Жолибож, Средместье, Прага. А про Гетто я никогда не слышала.
Не слышала.
— А морлоки… то есть немцы?
— Что немцы?
— Немцев уже нет?
— Ну, где-то есть, — пожимает плечами Аська. — Ты какой-то странный. Пошли к фламинго.
Фламинго розовые и очень красивые. Их целое множество, стоят в воде на тонких длинных ногах, рядом с оградой, и совсем не боятся людей.
— Класс, скажи? — спрашивает Аська. — Мне уже бежать надо, потому что скоро обед. Мы живем рядом с парком, на Ягеллонской. Если хочешь, дам тебе мой имейл, и можешь меня добавить на ФБ. Хочешь?
— Не знаю, — осторожно отвечаю я.
Аська слегка хмурится:
— Но ты хоть знаешь, что такое Фейсбук?
— Знаю, — отвечаю я. (Ну а что я мог сказать?)
— Ну хорошо, — говорит она. — Набери «Иоанна Полисюк». Там в профиле стоит моя фотка, так что ты меня узнаешь. О’кей?
Я киваю. Аська стоит с нерешительным выражением лица.
— Ну, я пошла.
— До свидания, — отвечаю я.
Аська продолжает стоять.
— Слушай… — вдруг говорит она, — а может, зайдешь к нам на обед? Мама разрешит.
У меня в животе снова бурчит. Обед! И можно будет посмотреть, какие у них сейчас квартиры. Но как я потом вернусь в зоопарк? Мне же надо будет добраться до машины. Мы стоим недалеко от ворот зоопарка. Высокий забор, решетка. Возле узкой калитки стоит человек в форме, проверяет билеты. Но может, удастся как-то проскочить…
— А твоя мама точно разрешит? — уточняю я.
— Да конечно! Она будет просто счастлива! Мама готовит без передышки, у нас еды всегда больше, чем надо. Вообще-то она ведет кулинарный блог. Собирается стать rich and famous. Она и правда готовит очень вкусно, но я не уверена, что прямо лучше всех на свете.
Я ничего не понимаю из Аськиных слов, но улыбаюсь и поддакиваю. Мы выходим из ворот, пробираемся сквозь толпу. У края тротуара стоит человек с палкой, к концу которой прицеплено несколько десятков больших цветных воздушных шаров. Какие красивые! Выглядят они так, будто сделаны из металла, но при этом легко колышутся в воздухе, парят…
— Стой! — кричит Аська и хватает меня за ворот рубашки. — Ты сдурел?
Прямо передо мной проносится сверкающий красный экипаж. Поднятый им вихрь раздувает мне волосы. Что это? Автомобиль? Такой маленький? Я же знаю, как выглядят автомобили. Их иногда видно с моста над Хлодной, когда они проезжают внизу. В основном, конечно, военные, но иногда попадаются и обычные. Чаще всего — черные и огромные… Я оглядываюсь по сторонам и вижу вокруг множество экипажей самых разных цветов!
— Это автомобили?
— А что же еще? Ты машину не увидел, что ли? Она же могла тебя задавить!
— Как их много! Кто на них ездит?
— Как кто? — удивляется Аська. — Люди.
— Обычные люди?
— Нет, блин, необычные, — раздраженно отвечает она. — Люди как люди. У всех есть машины. Ну, почти у всех. У нас «тойота», но папа хочет ее продать и купить внедорожник. Мама пока что не соглашается, но мы все равно купим, потому что папа всегда стоит на своем. А я только за, это будет клево. Пошли.
Мы переходим улицу и углубляемся в парк.
— А у вас нет машины? — спрашивает Аська.
— У кого?
— У вас с мамой.
— Нет.
— Странно, — заявляет она.
Странно? Это будущее само какое-то странное. У всех есть машины! Квартала нет, и морлоков, судя по всему, тоже нет! Что случилось?
— А когда… — спрашиваю я, облизывая губы, — а когда закончилась война?
— Какая война? — отвечает вопросом Аська.
— Война с немцами.
— Война с немцами? — Она снова хмурится и удивленно смотрит на меня. — Какая… А, Вторая мировая, что ли? О Боже, да она сто лет назад кончилась! То есть погоди… не сто, а…
Впереди, на перекрестке, я вижу трех мальчишек. Они старше нас. На них тоже короткие штаны, но другие — очень широкие, и заканчиваются чуть ниже колена. На головах кепки с длинными козырьками. Мальчишки покрикивают друг на друга, смеются и играют в футбол. Один подает мяч другому, третий пытается его перехватить. Они дурачатся. Но тут я останавливаюсь как вкопанный и вглядываюсь в их мяч. Не может быть… То, что они пинают, — вовсе не мяч. Мальчишки пинают хлеб. Половинку буханки. Он весь перепачкан в земле, но я вижу, что это хлеб.
— Что вы делаете?! — громко кричу я и бегу к ним.
Я врываюсь в кольцо изумленных мальчишек, опускаюсь на колени и поднимаю хлеб. Пытаюсь счистить с него грязь. Мне хочется плакать.
— Эй, ты, — говорит один из мальчишек, — у тебя что, крышу снесло?
— Как вы можете… — бормочу я себе под нос.
Хлеб даже не очень черствый, и никакой плесени на нем нет.
— Положи на место, — говорит другой. — А то получишь.
Я встаю, прижимая к груди половинку буханки. Третий мальчишка бьет меня по спине.
— Ты слышал? Положи на место, психопат.
Аська стоит в нескольких шагах от меня. Смотрит на происходящее с отвращением на лице, морщит нос.
— В морду захотел? — Первый мальчишка подскакивает ко мне и бьет меня в плечо.
Я уклоняюсь от следующего удара, отпрыгиваю. Третий пытается подставить мне подножку, но мне удается проскочить мимо него.
— Стой! — орет второй.
Я прижимаю хлеб к груди и пускаюсь бегом обратно в сторону зоопарка. Аська остается стоять на месте, мальчишки бегут за мной. Я слышу топот их белых ботинок, мчусь так быстро, как только умею, — быстрее, чем бегал в библиотеку. У меня будто крылья выросли. Но они уже совсем близко, я слышу за спиной их шумное дыхание. Выбегаю из парка, ворота зоопарка уже недалеко — я вижу продавца с воздушными шарами. Перебегаю тротуар. Если повезет, проскочу внутрь вместе с посетителями…
Вдруг прямо рядом со мной раздается скрип тормозов, и краем глаза я замечаю отблеск солнца на голубом корпусе автомобиля. Пытаюсь бежать быстрее, что есть сил отталкиваюсь ногами от дороги, но уже поздно. Автомобиль ударяет меня, я успеваю увидеть белое как бумага лицо женщины за рулем, пока лечу над капотом прямо в лобовое стекло… Становится темно.
Часть II. Ковчег
Глава 1
— Как он? — спрашивает тихий голос в темноте.
— Не знаю. Жар вроде спал, — отвечает другой.
Я пытаюсь поднять веки, но оказывается, что это очень трудно. Их словно кто-то склеил. Поворачиваю голову.
— Просыпается! — говорит первый голос.
— Дай воды, — просит второй. — Эй, малец, слышишь меня?
Это он мне. Я с трудом откашливаюсь, пытаюсь что-то сказать, но изо рта вылетает только хриплый шепот.
— Вроде слышит. На, выпей!
Кто-то приподнимает мне голову, я чувствую, как к губам прикасается край стакана. Вода холодная и сладкая. Я выпиваю один глоток, потом еще один. Вода течет по подбородку.
— Ему уже лучше, правда? — спрашивает первый голос.
Это девочка. Голос звучит знакомо. Аська?
— Где… — начинаю я, но голос обрывается, я перевожу дыхание. — Аська?
— Какая Аська? Это я, Лидка, — отвечает первый голос.
— Лидка?
— Ты пока особо не болтай, — вмешивается второй голос. — Отдохни. Ты болел.
— Меня сбила машина, — тихо говорю я.
— Машина? Эх, если бы, — с жалостью отзывается голос.
— Мы боялись, что это тиф, тебе было совсем худо. Мы чудом тебя нашли. Я даже не знал, что здесь есть погреб. Я шел собирать морковку на огородах и услышал, как ты стонешь.
— Он подумал, что это дух, — добавляет Лидка.
— Неправда!
— Подумал-подумал, не отпирайся.
— И сколько уже? — шепотом спрашиваю я.
— Что сколько? Сколько времени ты проболел? Мы тебя нашли пять дней назад, но я не знаю, сколько ты здесь пролежал до этого.
— А Стелла?
— Какая Стелла?
— Она должна была за мной вернуться.
— Ну пока что никто не появлялся, — ласково говорит он. — Но наверняка придет.
Вдруг что-то мягкое и волосатое касается моей щеки. Крыса?! Я пытаюсь отвернуться, но голова такая тяжелая, будто свинцом налитая…
— Микся, — строго говорит Лидка, — нельзя!
— Что это… — начинаю я, но слова замирают на губах. Я как будто качаюсь туда-сюда. Снова накатывает темнота.
Проснувшись, я чувствую себя лучше. Я по-прежнему в погребе под разрушенными конюшнями. Кто-то укрыл меня одеялом. На ящике возле «кровати» стоит стакан воды, рядом лежит краюшка хлеба. Я ужасно слабый, но все же дотягиваюсь до стакана. Правда, по дороге проливаю часть воды, но немного все-таки попадает в рот. Неудачно ставлю стакан — он падает на пол. Хлеб… Нет, сил нет. Вдруг в погребе становится светло, я жмурюсь.
— О! — говорит кто-то. — Проснулся!
Я поворачиваю голову. На ступеньках, ведущих к крышке люка, стоит мальчик. На вид ему лет четырнадцать, может, пятнадцать. На нем мешковатые штаны, заправленные в военные сапоги, и черный пиджак, который велик ему, — когда-то, наверно, это был очень элегантный пиджак, но теперь он потерся и выцвел. Мальчик поворачивается и закрывает за собой крышку, все погружается в полумрак.
— Я принес тебе немного овощей, — говорит он, подходя ко мне. — Морковки, петрушку и два огурца.
Кладет их рядом с хлебом, садится на край ящика.
— Ты кто? — спрашиваю я.
— А, точно, я же не представился. Эмек, к вашим услугам. — Он улыбается, в темноте блестят его зубы.
— Эмек?
— Эмануэль. Но не вздумай так меня называть, а то получишь — не посмотрю, больной ты или здоровый. А тебя зовут Рафал, да?
— Да, Рафал. Рафал Мортысь.
— Мортысь? — Мальчик снова смеется. — Ну пусть будет так. Но я тоже из Квартала, так что мне можешь сказок не рассказывать.
— Из Квартала? — Я пытаюсь приподняться. — А ты там недавно был? Может, ты знаешь, как там мой Дедушка? Его фамилия Гживинский, он живет…
— Лежи, — обрывает меня Эмек. — Ничего я не знаю. Я убежал из Квартала в начале марта и с тех пор живу в зоопарке.