Ковчег Времени, или Большой побег Рафала из Когда-то в Сейчас через Тогда — и обратно — страница 28 из 30

не плавал на кораблях и хотя понимаю, что путешествие может быть опасным, но радость от приключения сильнее, чем страх.

— Хватит, — говорит Эмек и встает, мы следуем его примеру.

Янтарь пристально смотрит, как Лидка входит в ковчег, а мы с Эмеком выбиваем деревянные клинья из-под пеньков, на которых стоит наш корабль.

— Ну, — говорю я шакалу, — или пан, или пропал. Ты заходишь или нет?

Янтарь снова наклоняет голову, не отрывая от меня глаз. Потом оглядывается, смотрит в сторону зоопарка. Думает.

— Ждать больше нечего, — добавляю я. — Либо ты плывешь с нами, либо остаешься один на растерзание морлокам.

Шакал снова смотрит на меня.

— Ничего из этого… — начинает Эмек, но тут Янтарь принимает решение, ловко прыгает в люк и исчезает в ковчеге.

Лидка испускает короткий вопль ужаса, а потом говорит извиняющимся тоном (ее голос звучит так, будто она сидит в бочке):

— Я испугалась. Он прыгнул мне на спину.

— А сейчас что делает? — спрашиваю я.

— Осматривается.

Я нагибаюсь и заглядываю в люк. Янтарь внимательно обнюхивает ящик с провиантом, поворачивает голову в мою сторону, будто хочет сказать: «И правда, колбаса. Не надул меня, значит». Затем подходит к клетке Микси, запрыгивает на скамейку и садится, высунув розовый язык, точно как собака.

— Этого я не предусмотрел, — говорит Эмек.

— Чего? — спрашиваю я, высовываясь из люка.

— Ковчег слишком тяжелый. — Он показывает на пеньки, которые даже без клиньев-подпорок остаются неподвижно стоять на песке. — Они должны были покатиться.

— И что теперь?

— Придется толкать. — Эмек задумчиво почесывает голову. — Надеюсь, что справимся, иначе надо будет все выгружать обратно.

Мы упираемся спиной в корму и изо всех сил нажимаем на ковчег, стараясь не повредить лопасти. Несколько секунд ковчег стоит неподвижно. Я стискиваю зубы, зарываюсь ногами в песок и толкаю так сильно, что перед глазами встает красная пелена. Вдруг наш корабль, издав громкий чмокающий звук, срывается с пеньков и сдвигается на несколько сантиметров.

— Это смола, — тихо говорит Эмек. — Он приклеился. Теперь пойдет быстрее.

Мы продолжаем нажимать, ковчег ползет, сантиметр за сантиметром. Его нос погружается в воду, становится немного легче, но корабль все еще сопротивляется. Я чувствую, как в ботинки заливается вода.

— Почему он не плывет? — спрашиваю я, сопя от натуги.

— Потому что здесь слишком мелко, — поясняет Эмек. — Он сидит на дне. Но я там все почистил, там один гладкий песок, ничего с ковчегом не случится. Надо просто дотолкать его до дерева, сразу за выходом из бухты начинается глубина. Поэтому я и устроил верфь именно здесь. Внутри сухо?

— Сухо! — отзывается Лидка. — Но я немножко боюсь!

Эмек молча закатывает глаза, мотает головой, смотрит на меня с улыбкой, как бы говоря «ну… ты понимаешь». Мы уже на середине бухты, вода доходит мне до колен. Ковчег движется совсем легко, хотя между поверхностью воды и краем бортов остается добрых полметра.

— Слушай, — пыхтит Эмек, — я залезу наверх и буду грести шестом, потому что он начал поворачивать.

— Кто?

— Кто-кто, ковчег! Надо его направить к выходу. Сможешь сам толкать?

— Конечно, — киваю я.

Эмек влезает на борт, отвязывает одну из жердей и садится верхом на бутафорское «бревно», прикрывающее трюм. Упирается жердью в дно бухты; я чувствую, что ковчег сворачивает.

— Еще немного, — пыхтит Эмек.

Через минуту нос ковчега прячется в ветвях дерева, скрывающего выход из бухты. Вода мне уже по пояс, она ужасно холодная, но я не обращаю внимания.

Внезапно Эмек застывает и вынимает жердь из воды.

— Что такое? — спрашиваю я. — Почему ты не гребешь?

— Тихо! Слышишь?

Я оглядываюсь и прислушиваюсь. Действительно, какие-то звуки… До этого я был так занят ковчегом, что не замечал ничего другого, но теперь ясно слышу треск ломающихся ветвей. Вдруг где-то совсем близко раздается лай. По нему можно догадаться, что это не маленькая собачка, а овчарка — вроде тех, что водили на поводках морлоки в Квартале!

— Скорей! — подгоняет Эмек, снова упираясь шестом в дно и отталкиваясь что есть сил.

Я толкаю так, что чувствую, как на лбу выступают жилы. Ковчег углубляется в заросли, ветки чиркают по бортам, Эмека уже не видно среди них. Еще несколько метров! Корабль становится все легче, вода доходит мне до середины живота… Мокрые штаны мешают идти. Еще немножко…

И вдруг мощный взрыв сотрясает заросли, со всех сторон сыплются кусочки железа и жести. Кажется, будто я оглох.

Эмек что-то кричит мне, но я слышу только звон в ушах. Оглядываюсь через плечо и вижу, как через разбитую баррикаду на пляже один за другим перескакивают морлоки в касках и с карабинами в руках.

Глава 7

Я поворачиваюсь спиной к морлокам и нечеловеческим усилием даю ковчегу такой толчок, что он весь исчезает в ветвях дерева. Откуда они взялись? Как они нас нашли? Неужели это я их привел? Нет, быть того не может… Но ведь казалось же мне, что следом кто-то идет… Почему я не повел себя осторожнее? Внезапно что-то со свистом пролетает мимо меня, из воды взметнулся маленький фонтанчик — гром долетает до меня с опозданием. Стреляют! Вода ледяной хваткой сжимает мне грудь, ковчег уже плывет сам. Мокрые листья свисающих над водой веток падают мне на голову. Судорожно цепляюсь за лопасти, ноги отрываются от дна. Я плыву! Морлоки продолжают стрелять, вокруг меня поднимаются фонтанчики, падают обломки веточек, поломанных пулями. Надо только добраться до люка сбоку ковчега, Эмек затащит меня внутрь. Пытаюсь дрыгать ногами в воде, но мокрые ботинки тяжелые, как два куска свинца.

Внезапно становится светлей — мы выплываем из-под дерева! Вокруг меня пустое медово-золотистое пространство реки. Оранжевое небо окрашивает воду в золотой цвет.

— Держи! — кричит Эмек, протягивая мне конец жерди.

Я хватаюсь за нее, но она ужасно скользкая. Я боюсь отпустить лопасти, за которые держусь второй рукой. Вдруг ковчег поворачивает, попадает в течение. Лопасти резко вырываются у меня из пальцев. Я ухожу под воду. Широко открываю рот, чтобы закричать, захлебываюсь.

— Хватайся за шест! — кричит Эмек.

Корабль поворачивается, его несет течением. Меня ударяет о борт, я пытаюсь держаться за него. Если Эмек не начнет грести, ковчег или перевернется, или его вынесет на берег течением!

Вдруг что-то задевает мое плечо. Совсем не больно — словно маленький камешек или шмель на ходу врезался. Я с удивлением вижу, как вокруг меня расплывается красное пятно, расходится полосками по воде. Это что такое?

— Рафал! — кричит Эмек.

Голос звучит так, как будто у него рот набит ватой. Вода размывает очертания.

Ковчег уплывает, я остаюсь. Вижу перед собой расплывчатый темный силуэт. Вижу Эмека, который отчаянно машет руками на фоне красного неба.

— Все в порядке! Плывите! — пытаюсь крикнуть я, но даже не слышу собственного голоса.

И тогда все растворяется в красноватом, липком, ледяном мраке. Я больше не вижу ни ковчега, ни Эмека. Не вижу неба. Меня мягко несет вода, я словно лечу. А потом наступает темнота.

* * *

Прохладная тишина и темнота. Я не чувствую ничего под ногами — вишу в пустоте. Задираю голову, пытаясь разглядеть звезды, но со всех сторон меня окружает непроницаемая чернота.

— Эй! — кричу я. — Есть здесь кто?!

Тихо. Вдруг далеко впереди загорается маленькая золотая искорка. Я щурюсь и напряженно вглядываюсь в нее. Искра растет, мигает. Приближается ко мне! Но это не огонек… Золотые обручи вращаются, бронзовая конструкция, похожая на каркас зонтика, медленно крутится внутри круглой клетки. Машина времени! В ней кто-то сидит. Но кто? На нем длинный кремовый сюртук, коричневый жилет с золотой цепочкой от карманных часов-луковицы, белая рубашка с высоким воротником. Темные волосы гладко зачесаны, от проволочной оправы очков отражается свет. Это же Путешественник! Машина останавливается надо мной, я чувствую на лице ветер от крутящихся обручей. Путешественник пристально смотрит на меня, тянет на себя один из рычагов.

— Опять ты! Не надо бы тебе сюда, — говорит он.

— Мне надо в ковчег, но он уплыл без меня. Морлоки нас догнали. — Я чувствую, что вот-вот расплачусь.

— Я знаю, — кивает Путешественник и склоняется над пультом управления. — Но ты не огорчайся, все закончится хорошо.

— Правда? — допытываюсь я, а поскольку Путешественник не отвечает, спрашиваю: — А куда вы едете?

— Не куда, а в когда, — с улыбкой поправляет меня он. — А ты сам как думаешь?

— Думаю, что в будущее. Чтобы спасти Уину от пожара. Я бы на вашем месте так поступил.

Путешественник некоторое время смотрит на меня, раздумывает, потом меняет что-то в настройках машины.

— Ты прав. Я должен это сделать, — говорит он. — И почему я сам не додумался?

— А… — я торопливо облизываю губы, — может, перед отъездом вы отвезете меня в прошлое? Недалеко, на час назад. Может, тогда мне удастся предостеречь себя самого, и Эмека, и Лидку… Сказать им — то есть нам, — что случится.

— Нет, к сожалению, это невозможно, — печально качает головой Путешественник.

— Почему? — в отчаянии спрашиваю я.

— По двум причинам. Первая — существенная, хотя и не самая важная — такова: если бы я это сделал, тогда мы с тобой не смогли бы встретиться. Получился бы парадокс.

— Как это?

— Если бы ты предостерег самого себя и уплыл на ковчеге вместе с друзьями, то мы бы не встретились, а значит, ты бы не отправился назад в прошлое и не предостерег бы самого себя. Такая несогласованность событий может иметь очень опасные последствия для целой Вселенной. Нельзя изменить прошлое. В наших руках только будущее.

— Ох! — разочарованно вздыхаю я, пытаясь понять его слова. — Но если так, то какой смысл путешествовать во времени? Зачем вы построили машину, если даже с ее помощью все равно нельзя ничего изменить?