В 1868 году Алексей Толстой жил в своем имении Красный Рог. Здоровье его оставляло желать лучшего, и потому при нем неотлучно находился доктор А. И. Кривский. У врача были свои заскоки, что давало Алексею Константиновичу пищу для необидных стихотворных шуток. Одну из них Толстой сообщил в письме к Лонгинову, который в то время был орловским губернатором.
«Верь мне, доктор (кроме шутки!),—
Говорил раз пономарь,—
От яиц крутых в желудке Образуется янтарь!»
Врач, скептического складу,
Не любил духовных лиц
И причетнику в досаду
Проглотил пятьсот яиц.
Стон и вопли!
Все рыдают,
Пономарь звонит сплеча —
Это значит: погребают
Вольнодумного врача.
Холм насыпан.
На рассвете
Пир окончен в дождь и грязь,
И причетники мыслете
Пишут, за руки схватясь.
«Вот не минули и сутки,—
Повторяет пономарь,—
А уж в докторском желудке
Так и сделался янтарь!*
Лонгинов тотчас откликнулся на письмо Толстого стихотворением :
Прочитав твою балладу
Про врача и про янтарь.
Вспомнил я, как до упаду
Мы дурачилися встарь.
Смех и клики! Вечно — святки!
Кто теперь их воскресит:
«Незабудки и Запятки»,
«Замок Памба», «Юнкер Шмидт»?..
Холм насыпан. Вкруг гуляет
Стая уток и коров,
И под ним даьно вкушает
Вечный мир Кузьма Прутков.
Но его бессмертен гений
Умереть он весь не мог
И избрал для вдохновений
Он жилищем — Красный Рог.
Сперва отметим, что Лонгинов называет вымышленного поэта «Кузьмой Прутковым». «Косьма» и «Козьма» стали появляться в заметках Жемчужниковых лишь в семидесятые годы.
Когда же родился Кузьма Прутков?
Как поэт, он появился на свет раньше своего имени. Одно время его «незаконные дети», желая эксплуатировать популярное имя, утверждали, что псевдоним придуман редакцией «Современника», а не является частным делом Жемчуж-никовых. Так хотелось некоему Михаилу Абрамовичу Филиппову, печатавшему свои статейки за подписью «К. Прутков».
В 1883 году Алексей Жемчужников с негодованием писал:
«Г. Филиппов ошибается, говоря, что коллективный псевдоним «Козьма Прутков» сочинен журналом «Современник» для своего фельетона. Этот псевдоним сочинен не редакцией) «Современника», а нами. В выборе псевдонима мы руководствовались нашими особыми соображениями, ни для кого, кроме нашего семейства, значения не имеющими».
В старости Алексей Жемчужников относил возникновение псевдонима едва ли не ко времени окончания работы над «Фантазией», то есть к 1850 году.
В уже упоминавшемся интервью поэт как бы выдает «семейную тайну»:
«Когда мы уже все написали, мы не знали, каким псевдонимом подписать эту общую нашу пьесу. Служил у нас тогда камердинером Кузьма Фролов, прекрасный старик, мы все его очень любили. Вот мы с братом Владимиром и говорим ему: «Знаешь что, Кузьма, мы написали книжку, а ты дай нам для этой книжки свое имя, как будто ты ее сочинил... А все, что мы выручим от продажи этой книжки, мы отдадим тебе». Он согласился. «Что ж, говорит, я, пожалуй, согласен, если вы так очинно желаете... А только, говорит, дозвольте вас, господа, спросить: книга-то умная аль нет?» Мы все так и прыснули со смеха. «О, нет! говорим: книга глупая, преглупая». Смотрим, наш Кузьма нахмурился. «А коли, говорит, книга глупая, так я, говорит, не желаю, чтобы мое имя под ей было подписано. Не надо мне, говорит, и денег ваших»... А? Как вам это понравится? Когда брат Алексей (гр. А. Толстой) услыхал этот ответ Кузьмы, так он чуть не умер от хохота и подарил ему 50 руб. «На, говорит, это тебе за остроумие». Ну, вот мы тогда втроем и порешили взять себе псевдоним не Кузьмы Фролова, а Кузьмы Пруткова. С тех пор мы и начали писать всякие шутки, стишки, афоризмы под одним общим псевдонимом Кузьмы Пруткова. Вот вам и происхождение нашего псевдонима».
Несмотря на недовольство Алексея Жемчужникова изложением этой беседы, в нем вроде бы есть доля правды. О камердинере Кузьме имеется запись в его дневнике и упоминание в мемуарах С. П. Хитрово, родственницы жены А. К. Толстого8.
Но всякий, кто возьмется раскапывать историю возникновения псевдонима, опираясь на воспоминания, статьи, разъяснения, опровержения «друзей Козьмы Пруткова», вскоре поймет, что ему морочат голову. Это отмечал еще П. Н. Берков: «Известно, что Козьма Прутков — псевдоним; однако происхождение его умело законспирировано. Даже в статье Алексея Жемчужникова, носящей интригующее заглавие «Происхождение псевдонима Козьма Прутков», вопрос этот ловко и несомненно с намерением обойден».
Великая путаница — это часть игры в Козьму Пруткова. Троякое написание его имени — тоже. Библиографы откопали сборник «Разные стихотворения Козьмы Тимошурина», изданный в Калуге в 1848 году. Открывает его стихотворение «К музе», в котором есть такая строфа:
Не отринь же меня от эфирных объятий!..
О!., если вниманье твое получу,
Среди многотрудных служебных занятий
Минуты покоя — тебе посвящу..!
В предсмертном стихотворении Козьмы Пруткова есть нечто похожее на вирши калужского чиновника.
Но музы не отверг объятий
Среди мне вверенных занятий.
В Калуге подолгу бывал Алексей Толстой, а впоследствии жил Алексей Жемчужников... Знали ли они о Козьме Тимошурине с самого начала, или томик его стихов попал в руки кому-то из Жемчужниковых лет через тридцать после того, как был издан? Если с самого начала, то почему Кузьма Прутков не сразу стал чиновником, а долго оставался просто самонадеянным поэтом? Если лет через тридцать и если томик послужил причиной переименования Кузьмы в Козьму, то это невероятное совпадение, потому что чиновником Пруткова было решено сделать гораздо раньше? Ответить определенно на вопрос о происхождении имени Козьмы Пруткова можно будет лишь тогда, когда найдется свидетельство
самих Жемчужниковых... Но, скорее всего, такого документе не было и в помине.
Впервые, как известно, имя Кузьмы Пруткова появилось в печати в феврале 1854 года, когда в «Современнике», началась публикация его «Досугов». Пока он был бесплотен и жаждал лишь славы, которой удостоились другие: «если они поэты, так и я тоже!» Но предисловие к «Досугам», по меченное 11 апреля 1853 года, значительно сдвигает дата возникновения имени к году, указанному в интервью «Икса».
А может быть, «Икс» и в самом деле переврал рассказ Алексея Жемчужникова... В разговоре с камердинеров Кузьмой Фроловым речь идет об издании книги и о выручке от продажи ее, а в предыдущей фразе сообщалось, что друзы; вместе написали пьесу и не знали, каким псевдонимом ее подписать. Это явная накладка.
Но была ли пьеса именно «Фантазией»? В «Современнике» печатались другие пьесы, подписанные Прутковым.
Владимир Жемчужников в письме к А. Н. Пыпину вспоминал о баснях, «напечатанных без обозначения имени автора, потому что в то время еще не родился образ К. Пруткова». Это было в 1851 году. «Однако,— продолжает он,— эти басни уже зародили кое-какие мысли, развившиеся впоследствии в брате моем Алексее и во мне, до личности Пруткова ; — именно: когда писались упомянутые басни, то в шутку говорилось, что ими доказывается излишество похвал Крылову и другим, потому что написанные теперь басни не хуже тех. Шутка эта повторялась и по возвращении нашем в СПб. и вскоре привела меня с бр. Алексеем и гр. А. Толстым (брат Александр был в то время на службе в Оренбурге) к мысли писать от одного лица, способного во всех родах творчества Эта мысль завлекла нас, и создался тип Косьмы Пруткова (письмо писалось в 1883 году.— Д. Ж.). К лету 1853 года когда мы снова проживали в Елецкой деревне, набралось уже очень достаточно таких произведений ; а летом прибавилась к ним комедия «Блонды», написанная бр. Александром при содействии бр. Алексея и моем. Осенью, по соглашению с А. Толстым и бр. моим Алексеем, я занялся окончательною редакциею всего подготовленного и передал это Ив. Ив. Панаеву для напечатания в «Современнике»...»
Весьма возможно, что разговор с камердинером произошел после того, как была написана комедия «Блонды». Не тогда, как же быть с книгой?
В «Биографических сведениях о Козьме Пруткове», подготовленных Владимиром Жемчужниковым для первого издания «Полного собрания сочинений», ошибочно говорилось, то «гласная литературная деятельность» Пруткова началась в 1853 году и что «он уже занялся приготовлением отельного издания своих сочинений, с портретом. Для этого были тогда же приглашены им трое художников (Лев Жемчужников, Александр Бейдеман и Лев Лагорио.— Д. Ж.), которые нарисовали... его портрет, отпечатанный в литографии Тюлина в том же 1853 году. Тогдашняя цензура почемy-то не разрешила выпуска этого портрета, и вследствие того не состоялось все издание...»
Все именно так и было. Друзья Кузьмы Пруткова решили издать книгу его произведений и, лишь потерпев неудачу, передали прутковские материалы журналу «Современник».
Сейчас уже можно почти с уверенностью сказать, что Досуги» писались постепенно, с 1849 по 1854 год, а потом : жизнь друзей вошла война и другие события, не располагавшие к веселым занятиям...
Алексей Жемчужников часто бывал в доме Николая Александровича Геннади, владельца двух тысяч крепостных душ. Своим большим состоянием тот был обязан отцу, уроженцу острова Корфу, который поступил на русскую службу, пристроился на весьма выгодное место оберпровиантмейстера и увеличил «благоприобретенное» женитьбой на купчихе восточного происхождения Анне Арслановой.
Николай Александрович считался человеком начитанным и либеральным. Алексей Жемчужников подружился с его бледным худым сыном Григорием, который любил бродить по толкучим рынкам и скупать старые русские книги гражданской печати и иностранные сочинения о России.
Григорий Геннади как литератор был бесталанен, а как библиограф прославился тем, что, напечатав в 1853 году «Список сочинений Гоголя», учел самые редкие издания, но забыл про «Мертвые души». Потом он под псевдонимом «Григорий Книжник» написал много библиографических статей, напечатал «Жизнь Ваньки Каина», выпустил сборник :«Любовь. Эротические стихотворения русских поэтов». Его шеститомное издание сочинений Пушкина было подготовлено