Вина… сожаление… печаль… страх… гнев… слёзы… это только делало их сильнее.
Спина Ленни выгнулась, но в остальном он был парализован, руки выпрямлены, а ноги затекли, словно в параличе. Рот открыт, из него текут слюни, глаза широко раскрыты, налиты кровью и блестят в темноте.
«Боже, помоги мне! Пожалуйста, я… я не могу дышать, я не могу…»
— Твой бог лжив.
В ушах слабо звучал треск.
«Как будто листья шуршат под чьими-то ногами», — подумал Ленни.
— Не листья, — прошептал невидимый голос. — Кости.
После ночи беспорядочного сна, измученный адскими кошмарами, Ленни с облегчением увидел, что наступило утро. Его тело болело так, будто он всю ночь копал могилы. Возможно, так и было. Лёгкая головная боль всё ещё покалывала в висках, и, хотя горячий душ помог подавить мышечную боль, это мало помогло облегчить головную боль. Странные сны превратились теперь в простые вспышки — кусочки какого-то более крупного потерянного целого, — но бóльшая часть образов всё ещё цеплялась за него, кусок, оставленный каким-то другим местом и временем.
Воспоминания о Шине всегда были частью его жизни, но в целом ему удавалось держать их связанными и на заднем плане. Этот последний поток воспоминаний и снов — часто неотличимых друг от друга — начался за шесть месяцев до того, как Ленни впервые узнал о смерти Шины. В последнее время они стали более серьёзными, но он никогда не испытывал ничего подобного прошлой ночи. Как будто чем ближе он подходил к последнему месту, где Шина была жива, тем сильнее и раздражительнее они становились.
Вскоре после восхода солнца он снова был в пути.
3
Ленни мчался по извилистой просёлочной дороге, высматривая дорожные знаки, но обнаруживая, что по обеим сторонам от него маячит только миля за милей густой лес. Он следовал своим указаниям к соответствующему въезду на Ловчий лес, но с тех пор не видел ни машины, ни намёка на цивилизацию. Он как раз собирался снова свериться со своим направлением, когда увидел старый знак на обочине дороги, выходящий из леса впереди.
ЛОВЧИЙ ЛЕС, ОСНОВАН В 1782 ГОДУ
Ленни замедлил машину.
Наконец, сразу за поворотом дороги было начало города.
Он повернул направо, следуя другому указателю — на этот раз на Мэйн-стрит — и продолжил движение прямо по очаровательному маленькому бульвару. Причудливые, как открытка, тротуары были безупречны, а здания тщательно обслуживались. Торговый район Ловчего леса, каким он был, представлял собой не сетевые магазины, типовую архитектуру или рестораны быстрого питания, а скромные деревенские здания, расположенные на квадратных ухоженных лужайках, выстроенных в аккуратный ряд. В этом районе преобладали небольшие независимые предприятия, а сразу за ним располагалась привлекательная городская площадь со скамейками, общественным парком и небольшим фонтаном. В его центре стояла статуя седого пограничника прямо из романа Джеймса Фенимора Купера, с мушкетом в руках и енотовой шапкой на голове.
Расположенный на близлежащей улице, отстоящей на большом холме вдалеке, он увидел почту, ратушу и библиотеку. Всё выглядело как исторические сооружения из другой эпохи, которые были отреставрированы и преобразованы на протяжении многих лет. Если у Ловчего леса и была собственная полиция и пожарная часть, то они, по-видимому, располагались в другом месте города, поскольку Ленни не видел ни того, ни другого.
Он въехал на свободное парковочное место и на мгновение задумался. Движения практически не было, и он насчитал только трёх человек, прогуливающихся по улице. Это место было полной противоположностью перегруженному, шумному движению и полчищам людских волн, несущихся по тротуарам Манхэттена, к которым он привык, и, учитывая все обстоятельства, может быть, это было не так уж и плохо.
Ленни вышел из машины на дикий холод и поспешил через улицу к адвокатской конторе на углу.
Пройдя через дверь, он оказался в неприметной приёмной.
Женщина средних лет за столом посмотрела поверх полуочков и улыбнулась.
— Доброе утро, я могу помочь вам?
— Доброе утро, — сказал Ленни, заметив, что на ней длинные белые перчатки, несмотря на то, что она была в помещении. Он старался не смотреть на её руки; возможно, у неё было кожное заболевание или что-то подобное. — Я Леонард Кейтс, я пришёл к мистеру Кинни.
Женщина сняла очки, отложила бумаги, которыми занималась, и потянулась к телефону на углу своего стола.
— Один момент, пожалуйста, — она передала информацию в телефон, повесила трубку и указала на три удобных стула вдоль боковой стены. — Мистер Кинни сейчас будет с вами.
— Спасибо, — он снял перчатки и шарф.
Она указала на длинный стол у задней стены с кофейником, пенопластовыми стаканчиками, бумажными салфетками и коробкой пончиков.
— Угощайтесь.
Ленни налил себе чашку кофе и только что нацелился на шоколадный пончик, когда из своего кабинета вышел мужчина лет шестидесяти, тщательно ухоженный и одетый в дорогой костюм в тонкую полоску.
— Мистер Кейтс? — мужчина в два быстрых шага сократил расстояние между ними и протянул руку. — Алек Кинни.
Ленни пожал мужчине руку, которая сама сжалась, как тиски.
— Приятно познакомиться, — поморщился он.
Мужчина отпустил его и указал на свой кабинет.
— Войдите.
Кабинет Кинни был большим и прекрасно обставленным, как любой офис юриста в большом городе, с огромным письменным столом из красного дерева, кушеткой, подходящими стульями и полностью укомплектованным баром. Стены украшали различные дипломы и награды в рамках, а два больших окна выходили на главную улицу, вертикальные жалюзи были опущены, но не полностью закрывали утреннее солнце.
Когда Кинни скользнул в своё плюшевое кожаное кресло и повернулся к шкафу с документами, Ленни сел на один из таких же стульев перед столом, держа чашку кофе обеими руками. Его рука всё ещё болела от смехотворно крепкого рукопожатия, и тепло, просачивающееся сквозь чашку, было приятным.
Кинни достал из шкафа папку с документами, затем повернулся к своему столу и подъехал ближе. Адвокат выглядел совсем не так, как представлял себе Ленни, когда они разговаривали по телефону. Он ожидал деревенского парня, но Кинни был совсем не таким. Высокий, худощавый и красивый, он щеголял дорогими украшениями, профессиональным маникюром, аккуратно уложенными серебристыми волосами и подходящими тонкими усами.
— Я знаю, что это неприятная ситуация, — сказал он, — но это быстрая и чистая сделка. Теперь, когда наследство собственности подтверждено, всё переходит к вам автоматически. Мне просто нужна ваша подпись на паре стандартных форм, и всё будет готово. У меня есть все городские документы — налоговая информация и всё такое — здесь, в вашем деле. Вы возьмёте это с собой, чтобы просмотреть на досуге. Вы уже решили, что будете делать с недвижимостью?
— Ещё нет.
— Если вам нужен риелтор, дайте мне знать, я свяжу вас с хорошим, — он открыл папку и разложил её на столе. — Сам дом находится примерно в десяти минутах отсюда. Центрального отопления нет, но есть дровяная печь.
— Есть ли электричество?
— Конечно, но вместе с телефоном оно было отключено вскоре после смерти мисс МакЭлрой. Если вы планируете остаться на некоторое время, звонок в электроэнергетическую и телефонную компании должен исправить это достаточно легко. В противном случае вам следует приобрести свечи или хорошую масляную лампу. «Хозяйственный магазин Гарри» всего через пару дверей вниз. Они позаботятся о вас.
Ленни не мог решить, нравится ему Алек Кинни или нет.
Он снова обратил внимание на бумаги.
— Во всяком случае, это двухэтажный дом, одна спальня с полноценной ванной и недостроенным подвалом. Располагается на трёх акрах.
По сравнению с чуланами для мётел, выдававшими себя за квартиры, в которых он жил на протяжении многих лет, собственность звучала поистине роскошно.
— У меня есть несколько вопросов о Шине, я надеялся, что вы сможете пролить свет на них.
— Я рад попробовать, но я плохо её знал. На самом деле мы встречались только дважды.
— Как долго она жила в Ловчем лесе?
— Чуть меньше года, переехала сюда из Массачусетса. Она купила недвижимость у первоначального владельца, пожилого жителя города, который скончался за несколько месяцев до того, как она приехала сюда. Мисс МакЭлрой платила наличными, поэтому на момент её смерти не было ипотечного кредита. Судя по управлению её имуществом, я могу сказать, что после смерти мужа она получила довольно крупную страховую выплату.
«Муж», — подумал Ленни.
Он предполагал, что в какой-то момент она, вероятно, вышла замуж и завела детей, но никогда серьёзно об этом не задумывался. Впервые это стало больше, чем концепция, это было реально. Поток визуальных образов захлестнул его разум. Кто был её мужем? Каким он был? Были ли они счастливы? Хотя он знал, что допускать такие чувства абсурдно, он чувствовал странную ревность.
— Очевидно, он погиб в результате несчастного случая на производстве, — продолжил Кинни, — и ей была присуждена крупная сумма денег по страховому полису, который у него был. Она и её муж накопили значительную сумму долгов, и бóльшая часть денег была потрачена на урегулирование их дел. Она также потратила немаленькую часть денег на дом. На остальное она жила. Насколько мне известно, она не работала. На момент её смерти на счету оставалось чуть меньше сорока тысяч долларов. После того, как несколько счетов и расходов, которые она имела, были оплачены, включая мои гонорары и расходы, связанные с отправкой тела обратно в Массачусетс, по её воле двадцать тысяч долларов были пожертвованы приюту для животных в Манчестере, а её автомобиль был пожертвован группе ветеранов в Конкорде. Остаток, почти пятнадцать тысяч долларов, был оставлен вам вместе с домом и его содержимым.
Несмотря на то, что Ленни прожил бóльшую часть своей жизни от зарплаты до зарплаты и никогда не имел на своём расчётном счёте больше нескольких сотен долларов, он старался не думать о деньгах или денежной стоимости дома.