Отчуждение между императрицей и ее сыном появилось не сразу. С 1773 г. после первой свадьбы великого князя Павла Петровича императрица стала приглашать наследника к себе по вторникам и пятницам для знакомства с государственными делами. Сохранились письменные свидетельства об этом. Так, в одном из писем сыну Екатерина II писала: «С женитьбой закончилось Ваше воспитание… Чтобы основательнее занять Вас, я, к удовольствию общества, назначу час или два в неделю, по утрам, в которые Вы будете приходить ко мне один для выслушивания бумаг, чтобы познакомиться с положением дел, с законами страны и моими правительственными началами»[42]. Казалось бы, вполне логичное продолжение обучения, медленное вхождение во власть, формирование точек соприкосновения, преемственности между настоящим и будущим правителями. Нет никаких оснований думать, что Екатерина II хотела «поиграть в добрую императрицу». Известно, что она не вполне одобряла и разделяла взгляды Н.И. Панина, наставника и учителя великого князя, на внутреннюю, да и на внешнюю политику. Она хотела сама наставить сына на путь истинный. Желание понятное и естественное.
Какова же была реакция на подобное учение великого князя? Судя по сохранившейся переписке, он был недоволен, что ему сразу не дали реальную государственную должность (при вступлении на престол Екатерина II назначила сына генерал-адмиралом, президентом Адмиралтейств-коллегии и шефом кирасирского полка). По всей видимости, он выказывал желание получить в собственное ведение какую-либо сферу государственной деятельности. Екатерина II возражала, так как считала, что великий князь еще слишком молод и их взгляды на образ правления не совпадают. Она писала: «Слушайте, мой дорогой друг, Вы мне вчера сказали, что продвижение по службе и т. д. не зависят от постороннего доклада или запамятования (то есть чего-либо еще, что она забыла. – Н. К.) но от моей власти. В некотором смысле, возможно, да, но не в другом. Я определила цель моего правления – благо Империи, общественное благо, особое благо, но все вместе, в унисон… Я считаю, необходимо четко отдавать себе в этом отчет. Если у вас есть какие-либо возражения или вопросы ко мне, я прошу, чтобы Вы высказывали мне их, потому что я люблю отдавать отчет в том, что делаю или сделала»[43]. Жесткий, безапелляционный ответ на какие-либо претензии. Их пути медленно, но верно расходились…
Не вызывает сомнений, что император Павел I имел четкий план управления страной при вступлении на престол. Этот план был выработан еще при жизни его наставника И.И. Панина и подвергнут внутренней корректировке в течение длительного ожидания трона.
Почти все политические трактаты, проекты преобразований, вышедшие из-под пера великого князя Павла Петровича, относятся к периоду его совершеннолетия. Писал ли их цесаревич Павел по «зову души», рекомендации своего учителя Н.И. Панина, составлял планы для себя в случае занятия престола или хотел представить на суд императрице, считая, что она их одобрит и начнет вместе с ним воплощать, – однозначно сказать нельзя. Однако, судя по последующей реакции, цесаревич Павел Петрович рассчитывал хотя бы на последнее.
1772 г. датируется одна из первых записок великого князя Павла Петровича: «Размышления, пришедшие мне в голову по поводу выражения, которым мне часто звенели в уши: О „принципах правительства“»[44]. Здесь Павел Петрович прежде всего писал о понятиях «принцип» и «правительство», как по отдельности, так и в их совокупности. Так, «принципом» он считал нужным понимать основу или начало, стержень, на котором все должно вертеться. Правительство цесаревич Павел определял просто как власть, установленную для управления государством или людьми. Отсюда «принципы правительства разумеют начало и в то же время основание власти», размышлял Павел Петрович[45]. Далее шел анализ природы власти с позиции договорного происхождения государства. Первоначально, писал он, власть происходит от физической силы, поэтому, находясь в «естественном состоянии, сильнейший, победив слабейших, давал им закон – и это источник власти». Однако сперва это был закон сильного и «начальники, сделавшись всемогущими и не видя ничего, что могло бы положить предел их страстям, начали увлекаться ими и совершать бесчинства». По мере повышения уровня образованности общества потребовались другие законы, учитывающие интересы всех, и поэтому появляются другие правила, которые могут стать «основой всему» и без воли правителя показывать, чего необходимо избегать и как действовать. Именно такие законы, по мысли наследника престола, должны стать главным принципом верховной власти. В то же время злоупотреблений во власти столько же, сколько «капель в море». Они опасны, считал цесаревич, так как могут привести к революциям. Таким образом, перед нами стройное, почти школьное размышление о природе государства в стиле английских и французских просветителей. В то же время уже здесь мы видим то особое значение, которое Павел Петрович придавал закону в его собственной интерпретации.
В 1774 г. великий князь Павел Петрович написал уже куда более серьезную записку, которую представил на суд императрице: «Рассуждение о государстве вообще, и о количестве войск, потребных для защиты оного, и касательно обороны всех пределов»[46]. Основной идеей поданной записки было признание необходимости в корне поменять внешнюю политику Российской империи, а также содержалась критика организации русской армии. Он считал, что необходимо полностью отказаться от наступательных войн и сосредоточиться на охране границ империи. В частности, он предлагал «отказаться от завоевания новых земель; прекратить войны и не начинать новых; обустроить войско для обороны, а не наступления». Саму армию и систему управления ею следует кардинально реформировать. Прежде всего, необходимо ограничить рекрутские наборы крестьянами только тех губерний, где расквартированы войска, а в дальнейшем и вовсе «прекратить рекрутские наборы, пополняя армии солдатскими детьми». По всей видимости, мы здесь видим некий прообраз военных поселений, проект создания которых в дальнейшем будет реализован одним из наиболее преданных сподвижников Павла I, А.А. Аракчеевым, уже при Александре Павловиче.
Далее великий князь размышлял о тех преобразованиях, которые должны были подтянуть в армии дисциплину. В частности, он предлагал строго регламентировать всю военную службу, написать такой устав, который не оставлял бы возможности двояко трактовать любой приказ, и «чтоб никто от фельдмаршала до солдата не мог извиниться недоразумением, начиная о мундирных вещах, кончая о строе». В качестве причин, побудивших его написать данный трактат, великий князь назвал «усердие и любовь к отечеству». Однако за этими размышлениями видно, и Екатерина II также не могла этого не заметить, стремление цесаревича все и всех регламентировать, не оставляя и шанса какой-либо инициативе. Кроме того, предполагалось, что уставы и регламенты, данные монархом, настолько безупречны, что они просто не предполагали бы какого-либо обсуждения. Екатерина II мыслила иначе. Возможно, она сочла данный трактат следствием неопытности молодого великого князя и порекомендовала цесаревичу список произведений европейских просветителей и государственных деятелей, знакомство с работами коих существенно обогатило бы кругозор Павла Петровича. В этот список вошли такие работы, как труды Ш. Монтескье, Вольтера, Д. Юма, Сенеки, Цицерона и другие. В том числе работы государственных деятелей эпох: «записки» кардинала де Ретца (Жана Поля Франсуа де Гонди), герцога М. де Сюлли, полководца графа Р. Монтекукули.
Хотела ли Екатерина II получить единомышленника или просто считала необходимым занять наследника – мы никогда не узнаем. Очевидно лишь то, что периодическое личное общение матери и сына, императрицы и наследника, показало, насколько они далеки друг от друга касательно взглядов на управление империей. Екатерина Алексеевна это поняла сразу, Павел Петрович, вероятно, нет. Начали расти обиды на императрицу, которая не допускала его до власти, а приближала очередного фаворита Григория Потемкина. Реальную власть великий князь не получил, большой и малый дворы все больше отдалялись друг от друга. В то же время цесаревич не перестал думать о собственных будущих реформах, составляя их проекты, особенно после того как осел в Гатчине.
Как верно заметил М.М. Семевский, великий князь Павел Петрович «пытливым оком следил за всем, что делалось, как в сфере внутреннего управления, так и в области внешних отношений России к другим государствам; он самостоятельно изучал разные отрасли управления, видел их недостатки, замечал больные места государственного организма, и, задолго до своего восшествия на престол, выработал себе программу управления Россией и ясно определил цель этого управления»[47].
В 1788 г. цесаревич с разрешения Екатерины II решил отправиться в действующую армию. Перед отъездом он составил ряд документов, в которых высказал свое представление об образе правления и необходимых преобразованиях, которые он «завещал» своим наследникам в случае, если бы не вернулся.
Великий князь Павел Петрович подготовил три документа: супруге, детям и «Представление» о порядке управления страной. Также он составил официальное завещание касательно собственного имущества, которое было представлено Екатерине II. Все документы помечены «4 января 1788 года». Понятно, что Павел Петрович не писал их один день – это плод длительных раздумий, возможно, записок, не дошедших до историков.
С точки зрения взглядов великого князя на образ правления наибольший интерес представляет его «Наказ» или «Предписание о порядке управления государством», впервые опубликованный М.М. Семевским