Бывший командир немецкого 56-го танкового корпуса, а в последующем командующий обороной Берлина генерал Вейдлинг в своих показаниях впоследствии характеризовал обстановку тех дней следующим образом:
«18 апреля русские продолжали расширять прорыв между 56-м танковым корпусом и 11-м танковым корпусом СС, а равно между 56-м танковым и 101-м армейским корпусами, оказывая одновременно давление с фронта на части 56-го танкового корпуса. К исходу 18 апреля части 56-го танкового корпуса отошли на линию Янсфельде, Трабнитц, восточнее Оберсдорф, восточнее Мюнхехофе, севернее Буков (севернее Мюнхеберг).
Чтобы предотвратить дальнейшее расширение прорыва между 56-м танковым корпусом и 11-м танковым корпусом СС и одновременно попытаться войти в связь с 11-м танковым корпусом СС, я приказал дивизии «Нордланд» сосредоточиться и 18 апреля нанести контрудар из района юго-восточнее Янсфельде (восточнее Мюнхеберг) на юго-восток. Приказ не мог быть выполнен из-за отсутствия бензина. Командир мотодивизии СС «Нордланд» весь день просидел у меня на КП, только к вечеру 18 апреля дивизия получила бензин.
19 апреля утром мотодивизия СС «Нордланд» была введена в бой, но не на правом (южном) фланге моего корпуса, как предполагалось, а на северном фланге между Претцель (8 км северо-восточнее Штраусберг) и западнее Шермютцель-зее (восточнее Штраусберг), так как разрыв между 56-м танковым и 101-м армейским корпусами достиг катастрофических размеров.
В этот же день мне была переподчинена дивизия, вернее, остатки дивизии «Берлин», однако ни ввод дивизии «Нордланд», ни передача мне дивизии «Берлин» не изменили положение, русские ввели в этот прорыв очень крупные танковые силы и глубоко нависли над северным флангом 56-го танкового корпуса. Начала вырисовываться серьезная угроза моему корпусу с тыла.
20 апреля сильно потрепанные части 56-го танкового корпуса вели бои на линии Гартенштадт (севернее Штраусберг), Клостердорф, Хозенхольц, Дамсдорф, Мюнхеберг. Это был самый тяжелый день для моего корпуса и, пожалуй, для всех немецких частей; части, понесшие огромные потери в предыдущих боях, измотанные и усталые до крайности, не могли больше выдержать огромный натиск превосходящих русских войск и к 21 апреля отошли в район Зеберг (2 км юго-западнее Альт Ландсберг), южнее Альт Ландсберг, севернее Брухмюле, южная конечность оз. Бецзее (6 км восточнее Альт Ландсберг), западная окраина Хенникендорф (8 км южнее, юго-западнее Штраусберг)».
Одновременно с ударами на земле в воздухе над Берлином активно действовала и советская авиация. В интересах наземных войск 16-я воздушная армия только 20 апреля произвела 4050 самолето-вылета, в налетах участвовало 1892 самолета — 159 По-2, 301 бомбардировщик, 427 штурмовиков, 995 истребителей. За сутки было проведено 77 штурмовок войск противника, в которых участвовало 215 истребителей.
В 16.30–17.00 бомбардировщики Пе-2 из состава 3-го бомбардировочного авиакорпуса 16-й воздушной армии нанесли мощный внезапный бомбовый удар по северо-восточной окраине Берлина.
В течение 20 апреля в небе над столицей Германии состоялось 122 воздушных боя, в которых было сбито 90 самолетов противника. Общие потери 16-й воздушной армии за день составили 50 самолетов.
Начавшийся с 19 апреля повсеместный отход противника в сторону Берлина стал своеобразным переломным моментом в развитии Берлинской операции. Красная Армия начала организованное преследование противника и его уничтожение. В этих условиях создавались возможности для решительного прорыва к столице Третьего рейха.
20 апреля 1945 года в 21.50 маршал Г. Жуков посылает телеграммы командующим 1-й и 2-й гвардейскими танковыми армиями с требованием скорейшим образом «ворваться в Берлин». Стиль этих документов уже не столь жесткий, как в предыдущих телеграммах:
«Вашей армии поручается историческая задача: первой ворваться в Берлин и водрузить Знамя Победы. Лично Вам поручаю организовать исполнение.
Пошлите от каждого корпуса по одной лучшей бригаде в Берлин и поставьте им задачу: не позднее 4 часов утра 21 апреля 1945 года любой ценой прорваться на окраину Берлина и немедля донести для доклада т. Сталину и объявления в прессе».
Командующий войсками 1-го Белорусского фронта очень торопился. С юга на Берлин шли войска «конкурента» — соседнего 1-го Украинского фронта.
17 апреля командующий войсками 1-го Украинского фронта маршал Конев направил в войска мобилизующую телеграмму, где он призвал «смелее и решительнее штурмовать последнее водное препятствие на пути к Берлину — реку Шпрее». В этом главная роль отводилась, прежде всего, инженерным войскам фронта. Именно они должны были максимально быстро создать условия для ввода в сражение танковых армий фронта.
С утра 17 апреля противник вел ожесточенное сопротивление и провел до 12 контратак. Однако уже со второй половины того же дня мелкими группами он начал отходить за реку Шпрее. Одновременно небольшими группами танков и действием самолетов по дорогам на основных направлениях немецкое командование стремилось выиграть время и максимально задержать продвижение войск Конева восточнее реки Шпрее.
Чтобы не допустить этого, командующий фронта приказал всем армиям фронта:
«...1. Стремительно развивать наступление на плечах противника, ночью 17 апреля форсировать реку Шпрее, не дав противнику закрепиться на рубеже реки Шпрее.
2. Смелее маневрировать танками и пехотой вне больших дорог, населенные опорные пункты решительно обходить, не ввязываясь в затяжные лобовые бои. Мобилизуйте всех со страстью бить немцев и ломать сопротивление. Стремление только вперед!
Наши войска должны быть в Берлине первыми, они могут это сделать и с честью выполнить приказ Великого Сталина...»
Через несколько часов, когда было уже 1.40 ночи 18 апреля, Конев направил боевые распоряжения командующим 3-й и 4-й гвардейскими танковыми армиями о форсировании реки Шпрее и стремительном наступлении на Берлин. Танковым армиям ставилась задача «в ночь с 20 на 21 апреля 1945 года ворваться в Берлин» соответственно в южную и юго-западную части столицы Германии.
Третий пункт приказа Конева своим танкистам был особенным:
«...3. На главном направлении танковым кулаком смелее и решительнее пробиваться вперед. Города и крупные населенные пункты обходить и не ввязываться в затяжные фронтальные бои. Требую твердо понять, что успех танковых армий зависит от смелого маневра и стремительности в действиях.
Пункт 3-й приказа довести до сознания командиров корпусов, бригад».
Танковые войска 1-го Украинского фронта двигались вперед под девизом «быть в Берлине первыми». По итогам действий за 17 апреля советские войска продвинулись на 8–15 километров, на следующий день продвижение составило 16 километров.
18 апреля противник силами до двух полков пехоты при поддержке 60 танков провел несколько ожесточенных контратак в направлении Герлитц. Они были отбиты войсками фронта.
19 апреля войска ударной группировки фронта прорвали укрепленную линию противника на западном берегу реки Шпрее и, развивая наступление, продвинулись до 25 километров, а подвижными частями — до 40 километров.
Любая заминка на пути войск фронта рассматривалась Коневым через призму «соревнования» с Жуковым за право первому донести Сталину о прорыве в Берлин.
Эмоции вокруг всего этого накаляются не по дням, а по часам.
В 17.30 20 апреля Конев подстегивает танки 3-й гвардейской танковой армии, застрявшей в болотах на рубеже Барут, Луккенвальде:
«Опять двигаетесь кишкой. Одна бригада дерется, вся армия стоит... Смелее маневр по преодолению рубежа Барут».
В 19.40 в телеграмме командармам обеих танковых армий маршал с нотками «паники» говорит:
«Войска маршала Жукова в 10 километрах от восточной окраины Берлина. Приказываю обязательно сегодня ночью ворваться в Берлин первыми. Исполнение донести».
В тот же вечер в 23.50 маршал бронетанковых войск П. С. Рыбалко ставит задачу на прорыв в Берлин своим 6-му и 7-му гвардейским танковым и 9-му механизированному корпусам, где потребовал «во что бы то ни стало к утру 21 апреля ворваться в Берлин... Начало наступления на Берлин в 1.00 21 апреля 1945 года».
По итогам дня 20 апреля войска 1-го Украинского фронта продвинулись до 30 километров, а их передовые части — до 50 километров.
Однако уже 21 апреля танки и пехота Конева, подойдя к Берлину с юга, натолкнулись на мощные инженерные заграждения противника. Продвижение, несмотря на все строгие телеграммы Конева, замедлилось. За день войска фронта продвинулись лишь на 10–25 километров.
Продолжая развивать наступление, 22 апреля части и соединения фронта прорвали глубоко эшелонированную оборону противника в лесах и ворвались в южную часть Берлина. На правом фланге наши войска овладели городом Котбус. За день боев советские войска на этом направлении продвинулись на 25–35 километров, овладели 250 населенными пунктами.
Итак, задача маршала Конева не была выполнена в той ее части, где он требовал «ворваться в Берлин первыми». Войска 1-го Украинского фронта вступили в столицу Третьего рейха примерно на сутки позже соседнего 1-го Белорусского фронта. Однако «неудача» в соревновании с Жуковым компенсировалась успешными действиями войск: танкисты Конева вошли в Берлин с юга.
23 апреля войска 1-го Украинского фронта вели бои в южной части Берлина, одновременно отражая сильные контратаки противника на участке южнее Бауцен, Вейсенберг.
Достаточно сложная обстановка сложилась на левом фланге фронта, где действовали войска 2-й армии Войска Польского и 52-й армии. Противник, сосредоточив в районе Бауцен, Герлитц до трех танковых дивизий, одну-две мотодивизии и три пехотные дивизии, воспользовался слабостью в управлении польских войск и в течение 19–24 апреля вклинился между польскими дивизиями. «В этих тяжелых условиях 2-я Польская армия проявила неустойчивость».