ским огнем».
Что имел в виду Жуков, когда ссылался на имеющиеся в его распоряжении данные? Очевидно, что он опирался на данные своей разведки, прежде всего радиоперехвата, отслеживавшего все каналы радиосвязи ставки верховного главнокомандования. Советскому командованию, однако, еще не было известно, что Гиммлер был уже далеко от Берлина, а Гитлер и Геббельс приняли окончательное решение не покидать Берлин до самого конца.
25 апреля Берлин был охвачен советскими танковыми клиньями, кольцо сомкнулось в районе Кетцина. Берлинская группировка противника общей численностью 400 тыс. человек была расчленена надвое и обречена на капитуляцию.
Последние дни апреля прошли для Гитлера и его ближайшего окружения, как в кошмарном сне. Тщетные намерения как-то реально повлиять на трагический для Третьего рейха ходе событий вызывали у фюрера конвульсии, апатию вперемежку с приступами ярости.
Взятый впоследствии в плен командующий обороной Берлина генерал Вейдлинг вспоминал о тех днях в бункере фюрера:
«Когда я увидел Гитлера 24 апреля (до этого я видел его в последний раз в прошлом году), я был поражен. Передо мною сидела развалина. Голова у него болталась, руки дрожали, голос был невнятный и дрожащий. С каждым днем его вид становился все хуже и хуже. 29 апреля я был совершенно потрясен его видом. При этом, а это был мой последний доклад ему, он мне показался просто фантазером. Я обратился к нему: «Мой фюрер, как солдат я должен сказать, что нет больше никакой возможности защищать Берлин и Вас. Может быть, есть еще возможность для Вас выбраться отсюда...» Он ответил: «Бесцельно выбираться, мои приказы ведь все равно никем не выполняются...» При этом присутствовали Кребс, адъютант Гитлера генерал пехоты Бургдорф, Геббельс, Борман».
К концу дня 26 апреля рейхсканцелярия Гитлера была уже в зоне досягаемости артиллерийского огня советских войск. Разрывы наверху, гулко отдававшиеся в самом подземном бункере, напоминали всем его обитателям о неизбежном близком конце.
28 апреля рано утром в район рейхстага был переброшен сводный батальон СС, состоявший из 900 отборных военнослужащих из различных видов и родов войск, в том числе и из морской пехоты. Офицерский состав батальона был на приеме у Гитлера всего в 360 метрах от рейхстага. Это был последний резерв фюрера и последняя его надежда. Однако один батальон, естественно, не мог уже ничего изменить.
В этот день Гитлера потрясла весть, дошедшая из Италии о казни партизанами верного соратника немецкого фюрера — генерала Муссолини. Духовный собрат Гитлера и глава итальянских фашистов Бенито Муссолини вместе со своей любовницей Кларой Петаччи был казнен в деревушке возле озера Комо. Затем трупы дуче и его спутницы жизни привезли в Милан и повесили на фонарных столбах вверх ногами у бензоколонки на Пьяцца Лорето, где толпа осыпала трупы ударами, забрасывала камнями и оплевывала.
Знал ли Гитлер о подробностях смерти дуче — неизвестно, однако его решимость покончить с собой в последний критический момент была наверняка продиктована желанием не попасть живым в руки врага. В последние дни своей жизни от Гитлера часто можно было услышать опасения, что он может стать «экспонатом в московском зоопарке» или главным действующим лицом в «поставленной евреями пьесе».
28 апреля окончательно прервалась связь с генеральным штабом сухопутных войск. Гитлер осознавал, что и самого генштаба к этому времени уже не было. Он не знал лишь деталей: генштаб сухопутных войск, размещавшийся в лесу в двух километрах юго-восточнее Цоссена, был захвачен войсками 1-го Украинского фронта. В донесении Сталину И. Конев докладывал:
«Генштаб размещается в 24 четырехэтажных, тщательно замаскированных наземных зданиях и двух подземных сооружениях на глубине 35–40 метров с общим количеством комнат до 200».
Окончательно вывела Гитлера из себя дошедшая до его бункера информация о планах и попытках Геринга и Гиммлера взять власть в свои руки. С подсказки Бормана, главком ВВС рейхсмаршал Геринг был обвинен в совершении государственной измены, а затем и арестован эсэсовцами.
Вечером 28 апреля Гитлер и Геббельс получили перехваченное сообщение агентства Рейтер о тайных переговорах «Верного Генриха» — шефа СС рейхсфюрера Гиммлера — с графом Бернадоттом о готовности немецких армий сдаться американским войскам. В письме на имя генерала Эйзенхауэра Гиммлер писал о «стремлении Германии капитулировать перед западными державами и продолжать сражаться против русских до того, как западные державы будут готовы принять на себя всю ответственность за проведение военной кампании против большевизма». Гитлер в своем фанатизме не был готов к такому повороту событий и назвал сам факт переговоров с врагами «подлейшим актом предательства, с каким он когда-либо сталкивался».
Желая отомстить изменнику, Гитлер приказал казнить офицера связи СС при ставке верховного главнокомандующего обергруппенфюрера СС Германа Фегелейна. Еще 26 апреля Фегелейн потихоньку покинул бункер и сбежал. Высланная на его поиски группа арестовала Фегелейна в районе Шарлоттенбурга, который вот-вот должны были захватить советские войска. После измены Гиммлера подозрения Гитлера в отношении СС и представителя этой организации в ставке в частности стали маниакальными. Не помогло Фегелейну даже то, что он был женат на родной сестре Евы Браун — Гретель.
В последних числах апреля лопнула и еще одна — возможно, последняя надежда Гитлера. Советские и американские войска соединились, но лелеявшаяся Гитлером надежда на военное столкновение союзников оказалась беспочвенной. Надежда на то, что англо-американские войска органично перейдут к борьбе с «большевизмом» оказалась полностью несостоятельной. Это было крахом Гитлера как дальновидного политического стратега, многие годы умело использовавшего противоречия и разногласия ведущих держав. В ночь с 28 на 29 апреля Гитлер вступил в законный брак с Евой Браун. Более 12 лет Ева была любовницей фюрера и за две недели до своего конца приехала в бункер на свою свадьбу и церемониальную смерть.
Свидетелями на брачной церемонии фюрера были Геббельс и Борман. Весь обряд бракосочетания был проведен в быстром темпе по законам военного времени. Новобрачные заявили о своем безупречном арийском происхождении и отсутствии наследственных болезней.
Церемонию проводил Вальтер Вагнер, один из чиновников рейха, вызванный из оборонявшейся недалеко от бункера Гитлера части фольксштурма.
Неофициальная часть брачной церемонии также была короткой: новобрачные и их гости, в основном близкие помощники, секретари, обслуживающий персонал и адъютанты, собрались в личных покоях Гитлера на церемониальный фужер вина.
29 апреля комендант бункера Гитлера генерал-майор Монке вручил от имени фюрера две последних награды за храбрость — два последних «Рыцарский креста». Один крест получил французский доброволец-эсэсовец Эжен Вало, уничтоживший накануне шесть советских танков. Другой крест был вручен майору Херцигу, командиру танковой части, обороняющей непосредственно рейхсканцелярию.
Сразу после свадебной церемонии глубокой ночью Гитлер составил свое политическое завещание. В 4 часа ночи 29 апреля 1945 года в присутствии Геббельса, Бормана, Бургдорфа и Кребса фюрер подписал этот документ. Наступавший день был последним в жизни Адольфа Гитлера. Жить ему оставалось чуть более 12 часов...
Политическое завещание фюрера может быть условно разделено на несколько частей. В самом начале он делает свой ретроспективный анализ прошедших лет:
«Прошло уже более 30 лет с тех пор, как я в 1914 году в качестве добровольца вложил свои скромные силы в первую, навязанную рейху мировую войну. В течение этих трех десятилетий при всех моих мыслях, действиях и жизни мной руководили только любовь и верность моему народу... Это неправда, что я или кто-то другой в Германии хотели войны в 1939 году. Ее хотели и ее развязали исключительно те международные государственные деятели, которые или были еврейского происхождения, или работали в интересах евреев...»
Затем Гитлер перешел к обоснованию своего решения погибнуть в горящем Берлине:
«...Я не хочу попасть в руки врагов, которые для увеселения своих подстрекаемых масс нуждаются в инсценированном евреями зрелище. Поэтому я решил остаться в Берлине и здесь добровольно избрать себе смерть...»
Вслед за этим пассажем Гитлер в свойственной ему экзальтированной манере выразил уверенность в неизбежной исторической победе его идей:
«Из жертв наших солдат и из моего собственного единения с ними до самой смерти в немецкой истории так или иначе когда-нибудь опять взойдет семя сияющего возрождения национал-социалистского движения и тем самым осуществления настоящей общности народа».
Вторая половина политического завещания фюрера уже менее эмоциональна. Гитлер посвятил ее конкретным вопросам политического наследства — распределению ролей в новом германском правительстве после своей смерти. Прежде всего из партии волею фюрера были изгнаны Геринг и Гиммлер, которым в вину были вменены попытки войти в сговор с западными державами без ведома Гитлера, стремление захватить власть в государстве и личная измена по отношению к фюреру. В состав нового правительства Гитлер назначил тех, кто, по его мнению, могли бы довести борьбу до конца:
«Чтобы дать немецкому народу правительство, состоящее из честных людей, которые выполнят обязательство дальше продолжать войну всеми средствами, я назначаю в качестве руководителей нации следующих членов нового кабинета: рейхспрезидент Дениц, рейхсканцлер доктор Геббельс, министр партии Борман, министр иностранных дел Зейсс-Инкварт, министр внутренних дел гауляйтер Гизлер, военный министр Дениц, главнокомандующие: сухопутными войсками Шернер, военно-морскими силами Дениц, военно-воздушными силами Грейм...»
Помимо этих деятелей на высшие посты Гитлером были назначены и другие министры. Новому правительству фюрер в последние часы своей жизни завещал быть «твердыми и справедливыми». Документ заканчивается вновь на повышенных эмоциональных тонах — серией патетических призывов и лозунгов: