А потом, вообще перестал о чем-то думать. Опыт в Липецке точно научил меня одному. Играть должен Славка. И мешать ему не надо. Он знает, как нужно мутить настоящую игру, даже при том, что по факту, вместо него теперь я. Поэтому, сделал то, что, как оказалось, здорово помогает отключить ненужные мысли. Снова вспомнил тот детский стишок, который читал, когда лез на стеллу в парке.
В итоге, увлекся настолько, что не заметил конца тренировки. Тем более, она шла по стандартной схеме. Раскатка, броски, вратарь, игра.
На следующий день нам пришлось приехать еще раз. Ситуация повторилась. Я вышел на лед вместе с парнями из молодёжки. За мной наблюдали. А то, что наблюдали именно за мной, я чувствовал. Ощущал заинтересованные взгляды. И один — обеспокоенный.
Сергей Николаевич переживал, это точно. Он стоял за пределами площадки рядом с двумя серьезными мужиками в спортивных костюмах. Я их рассмотреть подробно не мог. Это было бы верхом хамства пялиться из любопытства на тренера молодёжки в то время, как он, по сути, пошел навстречу и пригласил нас на просмотр. Это ему надо посмотреть на меня, а не мне на него. Логично. То, что один из двоих мужиков — главный тренер, было вполне понятно и очевидно.
Вообще, конечно, я впервые видел, чтоб Сергей Николаевич волновался. А он волновался. Сильно. Хотя старался не показывать виду.
Особенно сильно начал нервничать, когда после двух тренировок мы ждали какого-то итога. Я так понял, ему не сказали ничего окончательного сразу. Мы задержались на третий день, благо, обратные билеты изначально были взяты на определённые даты, с запасом. Но при этом, с самого утра, Сергей Николаевич вот так метался по квартире из угла в угол, не находя себе места. Причём, все его метания имели официальную причину. Тут ему жарко. Там ему холодно. А еще полезно подышать свежим воздухом. На самом деле, он ждал звонка. У Леонида имелся домашний телефон.
Кстати, Леонид действительно оказался в Липецке по совершенно неожиданному стечению обстоятельств. Он этой поездки не планировал.
Его туда занесло случайно. Приехал проведать родителей, в итоге попал на матч. Пошел, по сути, чисто от нечего делать. А тут Сергей Николаевич со своей просьбой.
Хочу сказать, тренер открылся мне с другой, неожиданной стороны.
Во-первых, еще в поезде рассказал ему все. Вообще все. Про семью, про отца, про то, что случилось перед отъездом. Естественно, о том, кто я есть на самом деле, умолчал. Причина все та же. В такую историю не поверит ни один нормальный, адекватный человек. Я бы точно не поверил, если бы сам не оказался в главной роли.
А вот о реальных событиях, о том, насколько важно добиться хорошего результата и положительного ответа, поведал ему в деталях.
Честно говоря, сам не рассчитывал на откровенные разговоры между нами. Так вышло.
Просто, когда поезд тронулся, я вдруг начал сильно нервничать. Места себе не находил.
Почему-то мысли постоянно возвращались к отцу. Не ожидал от него такого поступка. Вообще. Он никогда, ни разу в жизни не сделал ничего, что могло бы стать подтверждением его отцовской любви. И тут вдруг сразу столь внезапный поворот.
Тренер мое состояние заметил, но сначала подумал, что переживаю из-за самой поездки. Поэтому вдруг сказал какие-то вроде бы незначительные слова поддержки. Ну, а потом уже высказался я.
Мне, наверное, надо было поделиться хоть с кем-то. Я вдруг понял, что беспокоюсь, чем бате выйдет его героический поступок. Действительно беспокоюсь. Искренне.
Еще думал об Алеше и о его эгоистичном дебилизме. Это ж надо было умудриться, сотворить такую подставу. И главное, как я не старался избежать дерьма, оно все равно произошло, но в другой немного форме. Настырный малый.
Сергей Николаевич выслушал меня молча. Вообще ни разу не перебил. А потом сказал только одно.
— Тебе надо уезжать, Белов. Это верное решение. Уезжать и делать то, что должен. Останешься дома, загнешься. Ключевой момент в том, что это не будет иметь смысла. Ни отец, ни брат не станут жить иначе. Первому уже поздно, а второму … Ну, тут, только собственный опыт. Подрастет, научится, поймёт.
В принципе, со словами тренера я был согласен. Самое неблагодарное дело — спасать кого-то. Потому что, как правило, это заканчивается бестолково. А вот то, что поступок отца не должен остаться бессмысленным, это факт. В конце концов, как бы это громко не звучало, но он в некотором роде пожертвовал собой ради моего будущего. Поэтому, я точно понимал, когда вернусь, надо будет разобраться с этой ситуацией. Найти того, кто подкинул наркоту и вытащить отца. Как? Пока не знаю. Но помочь ему — дело принципа. За все, что он реально делал, батя уже ответил. А за каких-то левых мудаков расплачиваться, это идите к черту.
Звонок телефона раздался внезапно. Мы оба вздрогнули, и я, и тренер. Секунду смотрели друг на друга. А потом в два шага Сергей Николаевич оказался рядом со старым дисковым аппаратом отвратительно зелёного цвета и схватит трубку. Несколько раз сказал «да», бросил неизвестному собеседнику короткое «скоро буду» и, отбиваясь от моих вопросов, выскочил из квартиры.
Теперь я сидел, как на иголках. Вот что это? Логично предположить, для отказа его не стали бы приглашать на встречу. Чтоб сообщить о неудаче, достаточно было бы одного звонка. Если тренер поехал, значит, есть о чем поговорить. Вот так я себя успокаивал. Правда, все равно психовал.
Вернулся Сергей Николаевич через пару часов.
— Все хорошо, Белов. Ты переезжаешь в Москву. — Сказал он мне, как только я открыл ему дверь.
Глава 2
Родной город встретил меня мерзкой погодой и поганым предчувствием. Погода наблюдалась за окном поезда. Поганое предчувствие — внутри меня. Время — ноябрь, а на улице какая-то бесконечная срань. Дождь, слякоть. Под ногами все хлюпает отвратительной жижей.
— Переживаешь? — Сергей Николаевич вытащил сумку из ящика для багажа, который имелся под плацкартной полкой, и вручил ее мне.
— Угу… Есть немного.
— Ну, ты давай, сейчас дуй домой. От переживаний все равно ничего не изменится. Я приеду ближе к вечеру. Надо еще свое руководство посетить. Отчитаться. Освобожусь и поговорю с твоими родителями. Требуется обсудить все вопросы. Да и вообще. Готовиться к переезду.
Мы вышли из поезда. Сергей Николаевич сразу направился к таксистам, которые стояли прямо у здания вокзала, в ожидании «карася» пожирнее. С одним из них тренер договорился, чтоб тот отвёз меня домой.
— Имей в виду, мы местные. Кружить его по всему городу не вздумай. Он точно знает дорогу. — Сергей Николаевич многозначительно посмотрел на таксиста.
Мужик загрустил. Видимо, надеялся поступить именно так. Это их любимая тема, которая с годами, кстати, насколько я знаю, не изменилась. Прошли десятилетия, а водилы продолжают разводить тех, кто приезжает из других мест. Особенно это выходило у них весьма успешно, когда платили по счетчику. Сначала делалось несколько кругов по центру. Потом можно метнуться через один мост на левый берег и вернуться снова на правый, но уже через другой мост. Благо, их к 1986 стало вообще три.
Причём, человек, услышав сумму, в какую обошлась ему поездка, искренне верил, так оно и есть. Считай, час на дорогу потратили. А то, что привёз его водила чуть ли не на соседнюю улицу, бедолага не соображал.
Сергей Николаевич подтолкнул меня к машине. Я в ответ начал отбрыкиваться. Не ожидал от него такой прыти. Думал, спокойно доеду на автобусе. Что за барство? Прикинул, во сколько встанет эта дорога в денежном эквиваленте даже по меркам этого времени. До хрена.
То, что данные хитрожопые товарищи ориентируются в первую очередь на приезжих и дерут втридорога, факт известный. Но тренер категорически не хотел ничего слышать. Запихнул меня в старенькую «Волгу», сунул какие-то купюры водиле и велел доставить пассажира на место в целости и сохранности.
— Сергей Николаевич! — Окликнул его из открытой двери машины, уже сидя на пассажирском сидении.
Он оглянулся через плечо, но, заметив мое серьезное лицо, сделал несколько шагов обратно.
— Вы говорили, если что, если там… Ну… Накосячу, то выкините меня из команды. Просто имейте в виду. Надо сегодня встретиться кое с кем. Думаю, наркотики — их рук дело.
Честно говоря, ожидал в ответ лекции о вреде физического насилия. Или привычных слов, что я, в первую очередь, спортсмен, а не уличный гопник.
— Ты давай, без резких движений и непоправимых последствий. Понял?
Я кивнул, пребывая в шоке от такой реакции тренера. По сути, он дал мне добро, только велел не натворить глупостей.
Водила настойчиво посоветовал захлопнуть дверь, потому что дождь попадал внутрь салона. Я послушался. Но, пока Сергей Николаевич был в зоне видимости, до последнего смотрел на него сквозь мокрое, в потёках грязи, окно.
Учитывая, что из Москвы, как и в Москву, поезд приходил утром, я вернулся в пустой дом. Алёша был, наверное, в школе, мать на работе. Ну, а отца, я так понимаю, забрали. Потому что дверь оказалась закрыта на замок. Я вынул из маленького зазора в стене, между кирпичами, ключ, который мы всегда оставляли там на всякий случай, и вошел в дом.
Почему-то присутствовало ощущение, сейчас открою дверь, а там, как в кино. Все перевернуто вверх дном. Следы от обыска или что-то такое. Лезла, в общем, в голову несусветная глупость.
Бред, конечно. Повсюду была исключительная чистота. Мне даже померещился запах хлорки. Такое чувство, будто мать драила каждую комнату с моющим средством. Хотя, может так и есть. Но самое главное, я точно понимал, отец отсутствует несколько дней. Наверное, как раз с вечера моего отъезда. Это сложно объяснить разумно. Но в доме не ощущалось его запаха. Только чертова хлорка. Прям лезла мне в нос.
Я прошёл в спальню, бросил сумку на пол. Стянул одежду и сходил в душ. Потом сел на табурет в кухне. Почти полчаса тупо пялился в стену. Соображал, как быть и что делать.