О да, теперь, уж конечно, жизнь ее точно изменится! Теперь все будет хорошо. Как может быть хорошо только у безработного!
— Ладно, у нас проблема. И нужно ее решить. — Диана засунула пилку в сумочку и, достав оттуда красную помаду, быстро провела ею по губам.
— Проблема? Не преувеличивай. Ты, можно сказать, одной рукой послала мою карьеру в никуда. Спасибо тебе, дорогая.
— Да я вовсе не о твоей дурацкой туфле! Я говорю об отце. Ты не можешь вот так просто взять и спихнуть его на меня. У меня тоже есть личная жизнь, не забывай.
Что, опять по новой? Впрочем, чему тут удивляться? Диана не привыкла отступать, не получив того, чего хотела. А это обычно было то, что освобождало ее от всякой ответственности.
Когда их мать впервые почувствовала себя плохо, именно Саре пришлось взять на себя дела по дому. Узнав, что у его жены рак, отец впал в депрессию, поставив Сару перед выбором — или послать все к чертям, или надеть фартук матери.
Бриджит Гриффин оставалась между жизнью и смертью почти десять лет, прежде чем наступил конец ее страданиям. В течение многих лет Сара знала, что это случится, но когда этот день пришел…
Она была потрясена. В ее жизни словно образовалась огромная дыра, и она ничем не могла заполнить ее. «Живи своей жизнью», — сказал ей отец. «Какой жизнью?» — хотелось ей спросить. В течение десяти лет она все отдавала семье. У нее не было времени ни на свидания, ни на то, чтобы помечтать и подумать, какой путь она могла бы избрать, если бы только…
Все эти возможности были отданы Диане. Сара старалась, чтобы у ее сестры было все — и свидания, и балы, и вечеринки, если даже это и означало, что ей самой приходилось оставаться дома. Или работать не покладая рук, чтобы оплатить мечты Дианы.
Их отец работал всю жизнь, но на зарплату полицейского особенно не разбежишься. С ухудшением здоровья жены он все меньше обращал внимания на дом и на дыры в семейном бюджете, поэтому Саре пришлось пойти работать, добавляя в их семейную казну столько, сколько она могла. Никогда не говоря об этом прямо, она просто взяла на себя заботу о всей их семье. А ее собственная жизнь была отложена в сторону. Она и забыла, как это бывает, когда у тебя есть что-то, кроме работы, за которую хорошо платили, но которая все время вызывала у нее раздражение. Ей просто необходима была какая-то перемена, и она подумала, что если принести домой эти туфли, то это могло бы стать ее первым шагом…
Как же! Когда на тебе одна туфля, даже один шаг сделать не просто.
— Диана, ты обещала, — сказала Сара, возвращаясь к их текущей проблеме — что делать с отцом. — Ты не можешь вот так взять и отказаться.
Ее сестра моргнула:
— Я не могу бросить все потому, что ты решила, будто он у тебя загостился. У меня есть работа, друзья…
— А у меня что, нет?
Диана усмехнулась:
— Сара, вся твоя жизнь связана с работой. Я же выхожу куда-нибудь каждый вечер. Я не могу сидеть дома с папой!
— Я тоже вечерами не бываю дома. И гораздо чаще, чем мне бы этого хотелось.
— Ага, описываешь, как живут другие. Но это еще не делает тебя светской дамой.
Сара пропустила мимо ушей обидные слова раздраженной сестры. Ну и что из того, если у нее оставалось время только наблюдать и записывать? У нее были и другие обязательства. Выполнить свой долг дочери, например, оставив у себя отца еще на несколько недель…
— Это моя работа, сестрица. И у меня оставалось бы на нее больше времени, если бы ты имела привычку держать свои обещания. К тому же отец все равно надолго у тебя не останется.
Мартин Гриффин практически жил в ее квартире — он и его старое уродливое кресло — больше года. После того как умерла их мать, Мартин несколько месяцев грустно бродил по опустевшему дому, прежде чем Сара наконец убедила его выставить дом на продажу. Он был просто не способен жить один — столько лет проработал в полиции и привык к мужской компании, а не к домашней жизни. Отец забывал обедать, забывал просушить мокрую одежду, забывал положить заварку в чайник… Он мог забыть выключить газ или воду, и в конце концов Сара предложила ему перебраться к ней. Мартину, несмотря на его вечное ворчание, казалось, нравилось жить здесь, он даже старался помогать старшей дочке. По-своему. Не всегда так, как хотелось бы Саре, но она любила своего отца и не сердилась на него.
Тем не менее ей хотелось независимости. Свободы от беспокойства. Сколько лет она уже беспокоилась — о доме, об отце, о сестре и больше всего, конечно, о матери и о той ответственности, что свалилась на ее плечи. Она даже не знала, сумеет ли когда-нибудь через это перешагнуть. Теперь подошла очередь Дианы взять на себя ответственность. Снять хотя бы часть ноши с плеч сестры.
Вот только Диана не желала никакой ответственности!
Губная помада вернулась обратно в сумочку, на смену ей пришли дорожная щетка и ручное зеркальце.
— Я сейчас занимаюсь организацией благотворительного бала для Садоводческого общества. Это моя первая большая работа после колледжа, так что ты, надеюсь, понимаешь, как это для меня важно. У меня просто нет времени на отвлекающие дела.
Сара не стала ей напоминать, что эта «работа» на добровольных началах была предложена Диане матерью ее приятеля, спонсора этого общества. Ее сестре еще ни разу не удалось найти себе работу, где бы она задержалась больше чем на несколько недель.
— Между прочим, это «отвлекающее дело» — твой отец. — Сара покачала головой. — Клянусь, Диана, порой мне кажется, что мы с тобой не родственники.
— И все-таки не понимаю, почему тебе не оставить его у себя? Папа тебя все равно больше любит.
Сара внимательно посмотрела на нее. Диана сосредоточенно наматывала на палец ремешок своей сумки.
— Диана, он нас обеих любит одинаково.
Диана хмыкнула:
— У меня две собаки, Сара. И уж конечно, одну из них я люблю больше.
— Мы его дети, а не домашние животные. Семейные узы крепче, чем ошейники от блох.
— Но, Сара… — Теперь в голосе Дианы появились жалобные нотки. — Ты так хорошо ладишь с папой! А я совсем этого не умею…
— Есть ли лучший способ наладить отношения, чем предложить ему перебраться к тебе? — Сара улыбнулась сестре, но это была твердая улыбка.
— Я могла бы купить ему билеты на следующий матч его любимой команды…
— Извини, сестрица, но сейчас речь не об этом. — Сара скрестила на груди руки. — Возможно, ты сегодня и разрушила мою карьеру, но от своих семейных обязанностей тебе уйти не удастся. К концу месяца мы перевезем отца к тебе.
Это был тот же самый разговор, что и полчаса назад, — и смотрите, чем это кончилось! Схватив то, что оказалось к ней ближе, Диана в порыве ярости метнула это в окно.
Но теперь Сара отказывалась уступать. Слишком долго она со всем соглашалась ценой собственных планов. День, когда она вышла из офиса, под влиянием импульса засунув в сумочку туфли Фредерика, был днем, когда она решила перестать быть ответственной за все. Если она сейчас не настоит на своем, то вещи уже никогда не станут на те места, где им положено быть.
Диана снова попыталась протестовать:
— Но…
— Нет. Это уже решено! Я не собираюсь заново все обсуждать. Если я когда-нибудь найду эту туфлю… Для меня это единственный шанс. Отец ненавидит оставаться один, и ты сама знаешь, что бывает, когда рядом с ним никого нет.
— Я не могу. Я просто…
Господи, это что еще такое! В Саре пробудилось привычное беспокойство — она испытывала его все годы, когда была для Дианы больше матерью, чем сестрой. Ее самоуверенная хорошенькая маленькая сестренка никогда не казалась ни слабой, ни уязвимой. Она всегда была полна жизни и огня. Откуда такая растерянность?
— Диана, с тобой все в порядке? — Сара протянула к ней руку, но Диана встала и, бросив в сумку щетку и зеркальце, пошла к двери.
— Если отец переедет ко мне, — тихо сказала она, — это будет катастрофа. Ну, пожалуйста, Сара, позволь ему остаться с тобой! Так всем будет лучше. — На секунду у Сары мелькнула мысль уступить. Но потом она услышала: — Ну посмотри сама. Ты единственная, на кого мыпривыкли полагаться. Ты всегда была ответственной за нашу семью.
— Я не хочу быть такой, — сказала Сара, закрывая за Дианой дверь. — Больше не хочу.
Калеб Льюис поставил красный стилетто на полку над столом. Опустился в кресло и, откинувшись на спинку, уставился на длинную узкую туфлю. Седьмой размер. С плавными линиями и характерным дизайном из тонких переплетающихся ремешков. Туфелька буквально свалилась ему с неба. Каковы шансы, что это не подделка?
Нет, эта вещь просто не могла быть суперсекретным прототипом для давно ожидаемой новой линии обуви Фредерика К. Стоило ему открыть двери своего дома моды, как женщины начали расхватывать каждое платье, каждую блузку и юбку, которую выпускал в продажу этот дизайнер из Бостона. Прошлой осенью все просто с ума посходили из-за его кашемировых свитеров!
Фредерик К был новой блестящей игрушкой в индустрии моды, и «ЛЛ Дизайн» с тех пор только и делал, что пытался догнать его. Калеб взял на себя руководство чуть больше года назад, когда компания была еще на вершине популярности. Но тут на сцене появился Фредерик К, который начал захватывать рынок, словно мышь, откусывая от головки сыра один кусок за другим.
Но на этот раз флаг на корабле Калеба был поднят. Поддерживая жесткую экономию, урезав зарплату кутюрье и добавив соревновательный элемент в работу, Калеб уже несколько месяцев пытался исправить ситуацию. Но ему недоставало чутья его матери в женских моделях одежды, да и остальные дизайнеры компании, казалось, были лишены этой искры. Калеб не мог сказать, чего именно не хватало их изделиям, только все они были уже не те…
Черт, да все пошло наперекосяк с тех пор, как он занял место матери — место, которое ему совсем не подходило! Но в то время не было другого выбора. Все случилось так неожиданно… Накануне Леонора еще стояла на капитанском мостике, а уже на следующий день ей пришлось покинуть корабль, чтобы все силы отдать борьбе за жизнь. Оставшись без капитана, сотрудники компании начали паниковать. Единственным выходом была замена Леоноры кем-то, кто болел бы за компанию не меньше, чем она сама. Предполагалось, что это будет временной мерой, до тех пор, пока не найдут друго