Лиза очнулась от дурного сна, смахнула прилипшие ко лбу волосы, тихо надела тапочки и побрела на кухню за водой. Пять утра. По дороге она заглянула в комнату Дениски. Сын глубоко спал, одной рукой обняв рыже-белое Верино брюшко. Их позы были настолько похожи: Вера так же, как её хозяин, клала голову на подушку. Даже выражение лиц у них было одинаковым, безмятежно-счастливым. И тут Лиза поймала себя на мысли, что больше не воспринимает Веру как собаку. За прошедший год она стала членом их семьи. Её третьим ребёнком, родным и любимым.
– Что случилось? – спросил муж, когда Лиза вернулась в постель.
– Представляешь, – призналась Лиза, – мне приснилось, что Верочка пропала и я её везде ищу.
– Ну, и нашла? – сонно поинтересовался муж.
– Нашла, – улыбнувшись, ответила Лиза. – Вон, опять у Дениски в кровати спит…
Письмо из прошлого
Здравствуйте, Елена Ивановна!
Пишет вам бывший ваш ученик, Павел Соболев, выпуск 89-го. Помните такой? Конечно, помните. Но наверное, хотели бы забыть…
На днях меня разыскали бывшие одноклассники, чтобы позвать на встречу выпускников – тридцатилетие окончания школы как-никак. И мне удалось узнать ваш адрес. Я не уверен, что он правильный, но не теряю надежду, что это письмо рано или поздно вас найдёт.
Я хочу просить вас о прощении, Елена Ивановна. Для меня очень важно, чтобы вы меня вспомнили и простили. Если сможете…
Закрываю глаза и вижу вас, как вчера, такой юной и красивой! "Елена Прекрасная", как мы вас называли за глаза. Вы были так молоды и слишком красивы для учительницы. И наверное, поэтому держались так строго. Чересчур строго со всеми нами, кроме этого очкарика Петровского. Ну почему вашим любимчиком был он? Я ведь был в вас влюблён без памяти. Все наши парни были. А я тогда был тихим и робким. И не умел так читать Лермонтова, как этот выскочка Петровский. Знаете, я ненавидел его лютой ненавистью! И когда второгодник Витька Шуляев подъехал ко мне с той фотографией, я думал только о мести. Мести Петровскому. Но не вам! Я не представлял, чем это может закончиться для вас!
Знаете, Елена Ивановна, я ведь сразу после того выпускного уехал в Москву, поступать в Университет. И только потом, спустя время, узнал от ребят, чем для вас обернулась наша жестокая шутка. Хотел написать, но испугался…
Сейчас я проклинаю тот день, когда согласился на эту аферу. Витька сказал, что надо проучить Петровского. Но так, чтобы на нас не подумали. Идея подделать фотку была его, ну а я… я стал исполнителем. Я тогда уже серьёзно занимался фотографией. Мечтал стать фотокорреспондентом "Известий". Вышло так, что никто даже не распознал подделку. Я думал, ребята посмеются над Петровским и на этом всё закончится. А Витька, гад, подбросил фотку директору школы. Я же помню, как директор смотрел на вас. Наверное, так же, как мы все – затаив дыхание и теряя дар речи. По школе ходили слухи, что и он в вас тайно влюблён. А тут вдруг такой компромат, да в самый разгар веселья, на выпускном… Фотография пошла по рукам, все хихикали, прыскали, краснели, а потом она вдруг оказалась у директора. Мне тогда ужасно захотелось отмотать всё назад или исчезнуть вместе с вами. Но я ничего не сделал! А ведь мог бы. Мог сказать, что это всё неправда, мог признаться, что это моя работа. Но я подло молчал, как последний трус.
Не помню точно, что там творилось. Запомнил только ваш взгляд, обращённый к нам, застывшим и онемевшим. Помню ваши глаза, такие удивлённые и впервые наполненные слезами. И ваши дрожащие губы, едва слышно прошептавшие: "За что?" А потом вы просто молча ушли. И больше я вас никогда не видел. И уже не увижу…
Простите меня, Елена Прекрасная! Это я опозорил вас перед всей школой. Я виноват в том, что вас потом выгнали. Я разрушил вам жизнь… Понимаю, что такого не искупить. Но всё равно молю о прощении! Я был молод, глуп и труслив…
Я получил по заслугам спустя много лет. Нет, сначала судьба меня баловала. Я действительно стал фотожурналистом, объездил полмира и осел в Нью-Йорке. Но за всё в этой жизни надо платить. Недавно я узнал, что неизлечимо болен.
Я никогда не был верующим. Но болезнь заставила меня обратиться к Богу – я нашёл православный приход в нашем городе и долго говорил со священником. Отец Никифор посоветовал попросить прощения у всех, кого я в жизни обидел. Думаю, я обидел многих. И я должен успеть разыскать всех. Наверное, и Петровского тоже…
Ваш бывший ученик и вечный поклонник,
Павел Соболев
Путь к мечте(из серии "Калифорнийские этюды")
С океана веял лёгкий солоноватый бриз. Пляж лежал полумесяцем белого песка в обрамлении высоких берегов с растрёпанными ветром кипарисами. Рейчел сбросила туфли и побежала по мягкому рассыпчатому песку к кромке воды. Океан ледяной волной освежил уставшие ноги и девушка помчалась дальше вдоль пенящихся волн, то и дело взметая вокруг себя искры солёных брызг.
Неужели она здесь – в городе её мечты, городе художников и поэтов? После шумного Сан-Франциско, спокойный и уютный Кармел, приютившийся в живописной тихоокеанской бухточке, показался ей маленькой сказочной деревушкой. Но не только сумасшедшие пейзажи манили Рейчел, в этом городке было более сотни художественных галерей! Девушка мечтала побывать в Кармеле с тех пор, как стала всерьёз заниматься живописью.
На высокой набережной, под тенью кипарисов, она заметила художницу, сидевшую спиной к дорожке, так что был прекрасно виден её этюдник. Почти законченный пейзаж был великолепен. Рейчел замерла за спиной у женщины, наблюдая за её работой.
– Не беспокойтесь, вы мне совсем не мешаете, – вдруг услышала Рейчел. – Подойдите поближе.
Женщина приветливо улыбнулась. Она была довольно пожилой: слегка загорелое морщинистое лицо, когда-то, наверное, очень красивое, пышные волосы с проседью, небрежно собранные в пучок, большие живые глаза, словно забывшие о своём возрасте. На плечи художницы была накинута цветастая шаль, органично дополнявшая её удивительный образ. Но подойдя ближе, Рейчел заметила, что женщина сидит в кресле-каталке.
– Вам нравится? – спросила женщина, имея в виду то ли свою картину, то ли великолепный пейзаж.
– Очень! – выдохнула Рейчел, заворожённо глядя на картину. – Я тоже учусь рисовать, но пока получается не слишком здорово.
– Это ничего, – с пониманием сказала женщина, – главное, продолжайте. Даже когда вам скажут, что вы достигли идеала – не верьте, его достичь нельзя!
И спросила, таинственно понизив голос:
– А вы знаете главный секрет художника?
– Нет, – удивлённо ответила Рейчел. – Я просто люблю рисовать. Мне это нравится больше, чем другие занятия.
– Правильно! – оживлённо воскликнула художница. – Значит, вы на пороге открытия главного секрета художника: процесс важнее результата!
– Что же получается, результат не важен?
– Важен, конечно. Но процесс всё равно важнее. Если не получать удовольствия от рисования, то зачем тогда вообще рисовать? Понимаете, о чём я?
– Кажется, понимаю, – задумчиво ответила Рейчел.
Похоже, художнице было скучно и хотелось с кем-то поболтать. Рейчел узнала, что зовут её Наталья, что родилась она в далёкой России, что также как Рейчел с раннего детства обожала рисовать и мечтала стать художником. И что в жизни её произошло настоящее чудо: её мечта сбылась. Наталья заинтересовала девушку. Ей хотелось узнать о художнице побольше. Но та неожиданно умолкла и вновь погрузилась в работу. Рейчел поняла, почему: золотой шар солнца медленно опускался к горизонту, окрасив небо во все оттенки багряного. Именно такой пейзаж и писала Наталья.
Девушка тихонько отошла, продолжая наблюдать за работой художницы. Когда солнце полностью утонуло в океане и стали сгущаться сумерки, за Натальей пришла немолодая женщина и увезла её с набережной. Уже издалека художница помахала Рейчел. Весь тот вечер Наталья не выходила у неё из головы.
На следующий день, покидая очередную галерею, Рейчел почти столкнулась с той самой женщиной, что накануне забрала художницу с набережной.
– О, здравствуйте! Как чувствует себя миссис Наталья?
– Спасибо, всё хорошо, – сухо ответила женщина.
– Вы её дочь, родственница? – Рейчел пыталась завязать разговор.
– Ну что вы! – женщина неожиданно смутилась. – Хотела бы я… Нет, я работаю сиделкой у Мисс Натали Раскофф. Вы хорошо с ней знакомы?
– Мы вчера познакомились. Я тоже художница. У Мисс Натальи фантастические пейзажи. Где она выставляется, не подскажете?
Вместо ответа, женщина взяла Рейчел под руку, отвела в сторону и усадила на скамейку.
– Я вижу, вы не местная, – вполголоса начала сиделка. – Мисс Раскофф – не художница. Она наследница очень богатой семьи. Им принадлежит пятизвёздочный отель "Пасифик Инн" и ещё пара роскошных ресторанов в городе. Она управляла всем этим хозяйством последние лет тридцать. Но год назад с Мисс Раскофф произошло большое несчастье. Она попала в аварию и чудом выжила. Теперь она прикована к инвалидному креслу до конца своих дней. Но это не всё. Она стала очень странно себя вести. Во-первых, передала родственникам управление всем своим имуществом. Во-вторых, стала писать картины. И в-третьих, рассказывает всем, что она русская. Не знаю, правда ли это. Но мне кажется, бедняжка того…
Женщина тяжело вздохнула и посмотрела на Рейчел, ища сочувствия. Девушка не могла поверить в только что услышанное.
– Подождите, но её картина вчера – она была великолепна! – воскликнула она. – У неё, несомненно, талант! Она где-нибудь выставляется?
– Ну что вы?! – в страхе ответила сиделка. – Картинами завален весь дом. Но кто же будет их выставлять?… Это несерьёзно.
Рейчел решительно встала и произнесла:
– Дайте мне её адрес, пожалуйста. Я должна её навестить.
В тот же день к вечеру машина Рейчел остановилась возле известной художественной галереи Кармела. На заднем сидении лежало несколько лучших пейзажей кисти Натали Раскофф. Рейчел твёрдо решила, что эти прекрасные картины должна увидеть не только она.