– Вы провели здесь все утро? Как вы оказались на берегу? Ведь «Дом искусств» стоит в стороне от поселка, – пошел я в атаку.
– Нет, я зашел к миссис Роупер. Выразить ей поддержку, когда узнал, что именно она… нашла Берни. По какому праву вы меня расспрашиваете?
– Думаю, полиция будет скоро всех опрашивать. Наверное, мне не стоит говорить, но скоро это будет объявлено официально. Миссис Гаспари не покончила с собой. Она была убита.
Чашка выпала из пухлых пальцев Агаты и запрыгала по полу, покрытому старым линолеумом. Ручка отвалилась окончательно.
– Что? Как такое возможно? Кто мог? Это невозможно! Почему Берни?
Я подождал, пока они закончат задавать вопросы дуэтом.
– О, господи! – Кортес закрыл лицо руками. – В голове не укладывается. У Берни не были ни единого врага во всем свете. Ну кроме… вас. И вашей жены.
– Послушайте, Кортес, придержите лошадей. Я отвез миссис Гаспари домой, а потом сразу же поехал к себе в отель. Долго еще продолжалась вечеринка?
– Да, нет… – куратор и Агата переглянулись. – После выходки Берни настроение было испорчено. Маэстро Мингела сказал, что тоже устал, и ушел в свою комнату. Мы выпили, может быть, еще по бокалу, а потом все стали расходиться. К тому же у нас не так много обслуживающего персонала, так что надо было дать им время прибраться.
– Мы ушли около полуночи, – подтвердила Агги. – Я, Анита, то есть миссис Роупер, Тони… по-моему, ты его видел сегодня утром на берегу. Ирма Симмз. Еще Бергенсоны, это семейная пара концептуалистов, они живут за три дома от меня. Мы дошли до поселка вместе, потом разошлись по своим домам. Утром всех ждала работа.
– А вы не видели, у миссис Гаспари горел свет в доме?
– Я… нет. Подождите, мы пошли другой дорогой. Не вдоль берега. От дома Коринн, где живет Тони, до моего быстрее пройти насквозь через участки, у нас тут есть тропинка. Если знаешь дорогу, то легко ориентироваться. Джек Роулендс живет ближе всех к вилле Гаспари. То есть к дому Эми. Он мог что-то видеть, но Джек всегда рано ложится спать.
– Это тот старик в бейсболке?
– Он самый.
– Судя по тому, что его не было вчера на вечере, он не относится к братству творческих натур?
– О, нет, – сухо хихикнул Кортес. – Мистер Роулендс как раз художник. Возможно, самый успешный из всех нас. Он приобрел здесь участок еще тридцать лет назад, когда только стал известным. У него очень узнаваемый стиль. Неужели вам незнакомо это имя?
– Думаю, Миранда вам говорила, что я не слишком интересуюсь современным искусством.
Кортес возмущенно фыркнул, тряхнув черными кудрями.
– Мистер Роулендс является прижизненным классиком американской живописи. Его работы висят даже в Гугенхайме11, как можно этого не знать…
– Ты хочешь сказать, что кто-то пробрался ночью в дом Берни… оттащил ее к озеру… и там утопил? – до Агаты наконец начал доходить ужас ситуации. – Что же это за изверг такой?
– К нам пробрался сумасшедший?! – нахмурился Кортес.
– О, господи, как такое возможно? Я же никогда не запираю двери. Да и никто не запирает. Когда ухожу, то просто закрываю дверь мастерской на крюк. У меня совершенно нечего красть. Но если это безумец…
– Что подумает маэстро Мингела!
– А вы знаете некоего Гэвина Галлахера? – спросил я.
Кортес недоуменно уставился на меня.
– Старый Гэвин? – изумилась Агги. – А причем тут… о, нет. Неужели шериф думает, что старик способен на нечто подобное?! Да он просто безобидный пьяница, живет в своей избушке. Совсем уже забыл, как с людьми разговаривать.
– Подождите, это тот безумный старик, что живет в лесу и ловит змей? – вспомнил Кортес. – Полиция его подозревает?
– Нет, но наверное шериф захочет его допросить… А вы знаете, как его найти?
– Я не хожу в лес, – передернулся Кортес. – Пару раз я видел этого Галлахера в компании мистера Роулендса. Он выглядел, как настоящий дикарь, к тому же от него… воняло.
Я отметил, что даже для утренних визитов Родриго Кортес Ривера не изменил своему вычурному гардеробу. Белая батистовая рубашка с кружевным воротником была заправлена в узкие брюки с серебристыми галунами, на ногах были кожаные офицерские сапоги с широкими голенищами, а завершала образ красная бархатная куртка с серебряным шитьем, напоминающая наряд тореадора.
– Мой отец общался с Гэвином, – тихо сказала Агги. – Как и все охотники в округе. Он же исходил весь лес вдоль и поперек, умел читать следы, за бутылку мог быть проводником. В детстве мы с друзьями прокрадывались к его хижине на спор, соревновались, кто дальше зайдет. Говорили, что Гэвин змей держал прямо в корзинах во дворе и везде наставил ловушек. Если заденешь какой-то колышек или веревку, то корзины откроются, и змеи поползут прямо на тебя.
Агату передернуло от этого воспоминания, а ее красивое гладкое лицо слегка побледнело.
– Не знаю, насколько это правда, но я бы не решилась идти к Гэвину без приглашения. Когда он пьян, то может спросонья выстрелить. Чужаков не любит. Но я ни за что не поверю, что старик настолько спятил, что сам пришел в поселок и на кого-то напал!
– Мне пора возвращаться к работе, – сказал Кортес, доставая из кармашка камзола серебряные часы на цепочке. – Агата, спасибо за кофе.
– Я тоже… попробую вернуться в мастерскую. Заказ ждет, к тому же, я думаю, что смогу… отвлечься от ужасных мыслей. Когда руки заняты, то и в голове наступает порядок.
***
Поскольку я был без машины, то мог бы тоже отправиться в «Дом искусств» и узнать, не подкинет ли меня кто-нибудь до города. Но уж очень не хотелось идти по дороге рядом с угрюмым Кортесом, а потом еще слушать причитания Миранды.
Поэтому я вернулся к берегу и пошел вдоль озера в сторону дома Джека Роулендса. Как я понял, ходить в гости без приглашения тут было обычным делом.
У самого успешного художника Джаспер-Лейк в хозяйстве был полный порядок. От берега в воду уходила крепкая пристань, к которой был привязан ухоженный ялик с навесным мотором. Мощеная дорожка вела к дому, который я сам, не колеблясь выбрал бы для жизни – двухуровневому прямоугольному строению с большими окнами и широкой открытой террасой в стиле Фрэнка Ллойда Райта12. Судя по состоянию участка, мистер Роулендс не брезговал современной садовой техникой.
Хозяин дома заметил меня, потому что открыл раздвижную стеклянную дверь, ведущую на веранду, и предложил кофе.
– Больше не влезет ни капли, – честно ответил я. – Может, у вас найдется что-то покрепче?
– Что ненавистно тебе самому, того не делай никому. Вина до опьянения не пей, и пьянство да не ходит с тобою в пути твоем, – отрезал старик.
Визит как-то с самого начала не задался. Теперь я понял, почему Джек Роулендс не ходит на вечеринки с коктейлями в «Дом искусств». Но он мог бы как-то поделикатнее сообщить, что не пьет.
– Я не отниму у вас много времени, сэр. Просто хотел узнать, не заметили ли вы вчера что-то необычное у дома ваших соседей. Или, может, слышали какой-то шум на озере. Приблизительно около полуночи, может, немного позже.
– Возлюбленным детям своим Господь недаром дает сон, – назидательно ответил Роулендс. – А глупые люди отвергают этот дар, встают рано и просиживают до полуночи, поедая хлеб печали.
– Знаете, я тоже люблю поспать. Вчера, например, придавил почти десять часов. Вернулся к себе до полуночи.
– Я каждый вечер неукоснительно отхожу ко сну в десять, – одобрительно кивнул Роулендс. – Встаю в семь утра. Когда сегодня утром Анита закричала на берегу, я только начал разбивать в миску яйца для омлета. Пришлось отложить завтрак, но неисповедимы пути Господни. Уже известно, что заставило заблудшее дитя совершить тяжкий грех?
– Миссис Гаспари не покончила с собой. Ее убили.
– О. Беззаконие опустошает землю. Вы поэтому спрашивали меня, не слышал ли я чего в ночи? Разве не полиция должна этим заниматься?
– Думаю, вскоре они придут к вам с теми же вопросами. Просто я сейчас оказался здесь, а миссис Гаспари жила в доме моей жены… Вы же были ее ближайшим соседом. Скажите, не было ли в последнее время у нее каких-то ссор? Может, ей кто-то угрожал?
– Бернадетт Гаспари сама за словом в карман не лезла. Правда, все в поселке ее поддерживали. Негоже выгонять из дома мать, носящую дитя под сердцем. Анита Роупер и Агата Тремонт собирали подписи под петицией против сноса дома. Анита предлагала организовать пикет и не дать застройщикам ступить на землю Коэнов. Я был против таких мер. Правда прямодушных спасет их, а беззаконники будут уловлены беззаконием своим. Я считал, что этот вопрос надо решать в суде.
Почему-то я не сомневался, что художник собаку съел на подаче исков. Более того, горе тем нечестивцам, которые решили посягнуть на авторские права Джека Роулендса или попытаться уменьшить сумму, оговоренную в его контрактах. Наверняка их настигла карающая длань его адвокатов.
– Несчастная миссис Гаспари. Горек конец ее… Теперь наверное землю точно продадут? Протянут через лес новую дорогу и построят мотель на берегу озера. Жаль, это может нарушить мое уединение.
Разговаривать с Роулендсом было все равно, что участвовать в викторине.
– Подождите, – воскликнул я. – Эта цитата мне знакома. Это же что-то из «Притч». Конец горек, как полынь… Там еще что-то про уста чужой жены. У миссис Гаспари был любовник?
Старик снял кепку, почесал плешь на затылке.
– Я не соглядатай. Но к Бернадетт часто приходил этот испанец из «Дома искусств». Новый куратор музея. Ходил днем, не крался, как тать в ночи. Но шел по самому берегу. Они сидели на пристани вдвоем. Даже когда ее муж был жив.
Моя догадка о связи Бернадетт с Родриго нашла подтверждение. Может ли такое быть, что вчера ночью после вечеринки Кортес пришел к возлюбленной для выяснения отношений. Может быть, они даже решили посидеть на берегу, как в старые-добрые времена. Между ними что-то произошло, горячая испанская кровь вскипела. В голове у меня зазвучали мелодии из «Кармен». Кортес был даже одет соответствующе,