Когда умер наш сын, это временами выводило меня из себя. В маленькой парижской студии постоянно толклись какие-то знакомые, которые приводили с собой своих знакомых, по полу катались пустые бутылки, а раковина была заполнена тарелками с остатками засохшего соуса и чашками с густой кофейной жижей. Я едва успевал споласкивать бокалы между визитами гостей, причем, делать это следовало как можно незаметнее, чтобы Миранда не начала причитать о том, как я зациклен на пошлом быте.
Похоже, что Агата тоже чувствовала себя неуютно. Пригласив Миранду пожить у нее, она не ожидала, что та приманит полный дом народа, отвлекающего ее от работы. Конечно, Эми была права. Моя первая жена просто распространяла вокруг себя ореол беспомощности, заставляющий мчаться к ней по первому зову. Я не сомневался, что вскоре в дом Тремонтов потянутся еще гости, возможно, даже сам мистер Вандеркамп притащит свои кости, чтобы утешить Миранду из-за несправедливо выдвинутых им же обвинений.
– Я ужасно извиняюсь, Агги! – всплеснула руками Миранда, увидев, как та извлекает из старомодной духовки очередной поддон с домашним печеньем. – Кажется, я злоупотребляю твоим гостеприимством. Давайте я приготовлю пасту! Настоящую неаполитанскую пасту с домашним томатным соусом и травами. Я научилась этому рецепту в Неаполе. У вас же найдется мука, оливковое масло и свежие томаты? Ну и, конечно, сыр. Нет оливкового масла? Ладно, сойдет любое. Сидите, сидите. Агги, милая, покажите мне, где что лежит, и ни о чем не беспокойтесь. Я мигом раскатаю тесто и сделаю соус. Представляете, такое божественное блюдо, а совсем ничего не стоит. Тео, дорогой, ты помнишь, как синьора Андреотти едва ли не каждый день кормила нас такой пастой в Неаполе? Туда можно добавлять разные сезонные овощи, например, печеные баклажаны или перцы…
Я инстинктивно прикрыл глаза, ожидая, что сейчас произойдет. Миранда начнет болтать без умолку, заставит всех себе помогать, изгадит всю кухню мукой и расплющенными помидорами, ну и в итоге всем будет уже наплевать, можно ли это есть или нет.
– Я бы с удовольствием перекусил, – заявил Пеппер. – Никогда не ел настоящей неаполитанской пасты, разве что в Коннектикуте. Могу я чем-нибудь помочь?
Агата кинулась вымешивать тесто под чутким руководством Миранды. Роулендс был послан в огород за спелыми помидорами. Даже Анита Роупер на секунду посмотрела на свой оранжевый маникюр, но потом решительно тряхнула головой и спросила меня, не смешаю ли я ей еще один бокал розового джина21. Гиперэкспрессионисты, видимо, народ очень стойкий.
Неожиданно я ощутил нечто похожее на радость и спокойствие, вновь перенесшись на пятнадцать лет назад в Уильямсбург22, где мы снимали крохотную квартиру. Все возились с этой дурацкой пастой, вокруг кипела жизнь, но никто не обращал на меня внимания. Даже миссис Роупер перестала считать меня врагом человечества, а с азартом стала комментировать кулинарные потуги Миранды.
– Ох, это помидоры недостаточно спелые! Не такие, как на юге Италии, где много солнца. Как жаль, что в Новой Англии нет трюфелей, – разливалась соловьем моя бывшая жена. – Тогда мы могли бы добавить немного трюфелей поверх соуса «альфредо»23. Это было бы божественно! Трюфели пахнут сексом, ты не находишь, Тео?
Для местной публики это было уже чересчур.
– В здешних лесах есть трюфели, – смущенно сказала Агата.
В итоге макароны слиплись, соус отчетливо отдавал гарью, а домашний сыр, принесенный Агги из кладовки, явно не годился для посыпания на пасту. Но мы все ели и смеялись, делая вид, будто в Новой Англии не было ни одного приличного итальянского ресторана.
К обеду заявился Эл Коллинз, захвативший три бутылки дешевого калифорнийского вина.
– Есть какие-то новости о Кортесе? – спросил я, разламывая вилкой куски недоваренного теста.
– Нет, – ответил тот. – Я знаю, что старик Вандеркамп подал заявление в полицию в Конкорде, но ему сказали, что дело гиблое. Парень, скорее всего, уже пересек границу с Канадой.
– Ужасный удар по репутации фонда, – покачала рыжей головой Анита. – И ведь никто не подозревал. Даже вы, дорогая?
Миранда вспыхнула.
– Мы с Родом обсуждали только… искусство. Он ведь и мою выставку намеревался организовать. Я работала, как проклятая, чтобы успеть в срок. А теперь все материалы и конструкции придется выбросить на помойку!
Агги немедленно обняла подругу за плечи.
– Если эти жлобы выставят тебя из студии, отвези все ко мне в сарай. Наверняка найдутся другие, кто оценят твой проект.
– Но как он мог заниматься этим целых два года? – недоумевал я.
– Не привлекал внимания, выводил деньги понемногу, – со знанием дела ответил Роулендс. – Человек мудрый во всем будет осторожен, и во дни грехов удержится от беспечности.
– Но ведь ты говорила, что он известный художник? – обратился я к Миранде. – Гипер-супер-что-то там-авангардист. Прославился в Мексике. Неужели его не проверили, когда брали на работу?
– Подделал документы. Настоящий Родриго Кортес Ривера действительно существует, – прочавкал Эл. – Пять лет назад он организовывал выставки в музеях Остина и Нопалито, а потом уехал в Центральную Америку, чтобы изучать доколумбовое искусство ацтеков. Возможно, до сих пор изучает. Как говорит наша уважаемая миссис Роупер, это ужасный удар по репутации фонда. Маэстро Мингела сегодня утром уехал, так что, скорее всего, никакого фестиваля не будет. И им придется искать новое финансирование, чтобы не замораживать текущие проекты. Миранда, тебя никто не обвиняет. Всем ясно, что ты стала такой же жертвой, как и все мы. Да, им придется отменить твою выставку, но это просто потому… что нет денег.
– Наверное, мне нет смысла оставаться в Джаспер-Лейк, – печально выдохнула Миранда. – Я очень благодарна тебе Агги, но не могу же я жить у тебя вечно. Все, что я готовила для выставки, это… пыль, мишура. Лишь мертвые предметы, которые должны были выразить мое послание. Все идеи здесь, – она постучала себя по виску для наглядности.
– Куда ты поедешь? – порывисто спросил Пеппер.
– Еще не решила. Нью-Йорк, Сан-Франциско, Лондон, Берлин… весь мир передо мной. Не поймите меня неправильно, – дипломатично одернула себя Миранда, обращаясь к соседям. – Я обожаю Джаспер-Лейк. Провела тут два чудесных года и мечтала, что проживу всю жизнь. Я мечтала назвать это место домом. Моя последняя выставка… ах, я не хочу об этом говорить… она задумывалась как посвящение Джаспер-Лейк. Я хотела, чтобы вы все увидели… о, боже, это слишком тяжело.
И так еще минут двадцать. Все бросились ее утешать, наперебой уверяя, что мечтают увидеть новейшее творение Миранды. Анита заявила, что поговорит с Вандеркампом. Мне показалось, что даже непробиваемый Роулендс, верящий лишь в Писание и защиту авторских прав, сейчас разобьет кубышку и предложит моей бывшей жене финансирование выставки.
***
– Вы не думаете, что Кортес мог стоять за недавними убийствами в поселке? – сумел я вклиниться.
Повисла тишина.
– Какими убийствами? – спросил Пеппер.
– Например, Чиппинга и Бернадетт Гаспари.
– Род обожал Берни! – вскричала миссис Роупер. – С тех пор, как умер ее муж Пьетро, он пылинки с нее сдувал.
Миранда недовольно поморщилась.
– Да и раньше тоже, – не унималась рыжая художница. – Одно время все были уверены, что они поженятся, когда Берни только появилась в поселке. Но что-то не срослось. То ли девушка была простовата для Родриго, то ли он для нее слишком высокомерен. Но было заметно, что между ними есть химия… Ой, простите, Миранда. Вот вы с ним были прекрасной парой. Ах, что-то я снова не то сказала. Кажется, я выпила слишком много. Пожалуй, пойду я домой, отдохну. Не привыкла к красному вину.
Миссис Роупер встала, едва не опрокинув стул.
– Первый раз вижу, чтобы старуха так надралась, – сказал Коллинз.
– Господу не важно, стоит перед ним человек или падает, – назидательно промолвил я, поймав изумленный взгляд Роулендса. – Послание к римлянам.
А что, я немного освежил свои познания в Библии.
– Миранда, ты помнишь, когда Кортес пошел спать после вечеринки?
– Я… эээ… ну, если честно, я поднялась раньше. Устала. Род еще оставался в главном зале, провожал последних гостей.
– Вы спали вместе?
– Тео, ну ты уже перегибаешь палку, – горячо вступился Эл.
– Нет! – решительно заявила моя бывшая. – У него была своя квартира в «Доме искусств», у меня своя комната. Нам так было удобнее. Я много работала, Родриго часто засиживался в своем кабинете…
– То есть ты не знаешь, во сколько он пришел спать, и была ли его одежда мокрой. А что насчет прошлого воскресенья, когда был убит Чиппинг? Кто-нибудь может вспомнить, где в этот день был Родриго Кортес?
– Он уезжал в Нью-Йорк! На все выходные, – подумав секунду вскрикнула Миранда. – Звал меня с собой, но я в последний момент отказалась, потому что хотела переделать один экспонат и поработать над световым решением. Род расстроился, но понял. Мы уважали работу друг друга.
– Я не понимаю, – нахмурился Роулендс. – Вы полагаете, что Родриго убил Чиппинга и Берни потому, что они как-то прознали про его дела. Но зачем? Он уже украл достаточно денег. И знал, когда намечена очередная ревизия. Почему же он просто не сбежал неделей раньше? Это намного проще, чем заманивать Чиппинга в лес, инсценировать змеиный укус, потом топить Бернадетт в озере. И, наверное, вы полагаете, что он убил и беднягу Гэвина, потому что тот продал ему змеиный яд. Как по мне, Родриго не похож на массового убийцу, хотя кому открыта мышца Господня.
– А вдруг Род убил вначале Пьетро? – спросил Элвуд Коллинз, чьи мозги явно начинали работать живее под винными парами. – Он напоил его, перерезал вены и уложил в ванну, чтобы Берни снова была с ним. Наверняка Чиппинг рассказал ему, что дом на самом деле не принадлежит Гаспари. Род надеялся, что Берни, оставшись без гроша, согласится бежать с ним вместе. Но когда она отказалась, то он… ну сами понимаете. Или моя или ничья.