ый дирижер нашел филантропов, готовых построить настоящую сцену с амфитеатром, чтобы устраивать там фестивали, организовывать музыкальные концерты и спектакли. Думаю, из-за этого крупные девелоперы и заинтересовалась Джаспер-Лейк. Вы понимаете?
– Кажется, да. Они не хотят ссориться с местными жителями, покупая проблемный участок земли. Никто не потащится в такую глушь, если художники объявят бойкот приезжим.
– Именно, – Чиппинг снова привел челюсти в порядок, обрадовавшись, что самая трудная часть разговора позади.
– Что вы предлагаете? Отказаться от сделки? Или искать другого покупателя? Я слышал, что сам фонд ЛеВиана заинтересован в приобретении этого дома.
– Ну… их предложение было довольно символическим. В финансовом плане. Это маленький частный фонд, как вы понимаете. Они назначают стипендии и содержат весь сброд, приезжающий в «Дом искусств», простите мою прямоту, но у них нет лишних денег на покупку новой недвижимости. Они хотели вступить в прямой контакт с миссис Бартоломью, но ваша супруга четко дала мне понять, что не желает вести никаких переговоров лично. Ее пожелание было предельно ясным – продать дом как можно быстрее и выгоднее. А новость о том, что он будет полностью снесен, ее только обрадовала.
– Знаю. Я в курсе того… что там случилось.
– Ну, слава богу, – клацнул зубами Чиппинг. – Конечно, вы в курсе, вы же муж. Шериф тогда очень быстро замял дело. Без лишнего шума. А когда мисс Коэн, то есть ваша будущая жена заключала контракт с мистером Гаспари, они особо оговорили, что нежелательно когда-либо в будущем упоминать о… случившейся трагедии. К сожалению, из-за этих недомолвок и случились все последующие недоразумения.
– Кому вы рассказываете, – вздохнул я.
***
После ленча во время прогулки в парке я пересказал этот разговор жене.
– Если честно, мне надоела эта история, Эмс. Не представляю, как тебя она не утомила. Подари этот дом чертовым художникам и забудь о нем.
– Тебе легко говорить. У тебя никогда не было собственности.
Ах, я счастливчик. Зато Эми просто страдала от необходимости постоянно заботиться о своей многочисленной собственности, будто Спаситель, несущий на плечах все грехи мира.
– Прости, это прозвучало обидно. Я бы продала этот дом немедленно, сразу как только его получила, – наконец выдавила она. – Дед оставил его нам с братом. Но у меня были обязательство перед Пьетро. Я обещала ему, что он будет жить там до самой смерти или пока ему самому не надоест. На этом все. Я не сволочь, ты же знаешь. Но если я отложу продажу и оставлю там эту… вдову, то это никогда не закончится. Сейчас она родит ребенка, потом начнется зима, и ее уже точно не выгонишь. Ее проклятые друзья найдут еще поводы, чтобы названивать мне и писать письма. Видишь, они даже как-то на тебя вышли. И я все время буду слышать о Джаспер-Лейк. А я хочу забыть, что это место вообще существует.
– Я посчитала это небесным провидением, что какая-то компания хочет развивать поселок. Кому он вообще сдался? – продолжала она. – Ни один разумный человек из Бостона или Нью-Йорка не поедет в этот Джаспер-Лейк, когда есть Кейп-Код и Хэмптонс7 и… Мартас-Виньярд8. Зачем вообще кому-то тащиться в лес на какое-то комариное озеро?
– Я люблю лес.
– Прости. Я такая бестактная, потому что зла. Это просто какой-то задрипанный деревянный дом в месте под названием Ничто на проселочной дороге от шоссе Никуда. Мой дед действительно выиграл его. В 1930 году. Просто выиграл в карты у какого-то бедолаги, для которого это было единственным жилищем. Я помню, как дед рассказывал эту историю, когда я была ребенком, и всегда хохотал. Ему вообще не нужна была эта халупа. Тот парень, что с ним играл, вошел в раж и не мог остановиться. Дедушка легко мог простить ему этот долг, но не видел причин, почему он должен так поступить. Проигрыш есть проигрыш, так он говорил. Так что он приехал в этот Джаспер-Лейк с распиской и свидетелями, позвал местного шерифа, и они выставили бедолагу вместе с его семьей из дома. Дед вначале думал его продать, чтобы пустить деньги в оборот. Но была рецессия, и покупателя так и не нашлось, он сам едва избежал разорения. В какой-то момент он сам сбежал туда спрятавшись от кредиторов. В итоге все закончилось хорошо, деду снова удалось встать на ноги. Вот тогда он и решил, что дом приносит ему удачу. Когда он удалился от дел и оставил компанию папе, то проводил там много времени. Брал меня с собой. То есть меня и Джаспера. Поэтому он и оставил дом нам, а не отцу, как я думаю. Мне там никогда не нравилось, если тебе интересно. Ты же знаешь, я не люблю природу, колючую траву, всех этих комаров и слепней. Вот Джасперу там безумно нравилось с самого детства… Он воображал, что озеро было названо в его честь, а значит принадлежит ему…
К тому же, хотя дедушка и отремонтировал дом, жизнь там была далека от комфорта. Вода из озера, которую нужно качать специальным насосом, дровяная плита, дровяной котел для нагрева воды, отсутствие электричества. Не думаю, что за эти годы там что-то кардинально изменилось. Ну, может, электричество провели. И почему эта несчастная женщина не хочет с помощью своих друзей подыскать себе уютную квартирку или кондо поближе к нормальному городу, где ей и ребенку будет намного комфортнее и безопаснее?
Стоило признать, что у этого вопроса был свой свой резон.
– Я слышал, что Пьетро Гаспари за десять лет серьезно модернизировал дом.
– Что-то ты слишком много слышал во время одной беседы с приятелем в городе.
– Я потом… еще говорил по телефону, уточнял детали. К тому же говорят, что Гаспари превратил дом с какое-то подобие произведения искусства. Теперь он считается местной достопримечательностью, вот почему художники так возмущаются.
– Вот этого я больше всего и боялась. Что мне больше никогда от него не избавиться. Я позвоню мистеру Чиппингу завтра, – устало сказала Эми. – Попрошу уладить этот вопрос.
– Ты не хочешь поговорить с вдовой Гаспари? – спросил я. – Может, стоит прийти с ней к какому-то соглашению?
– Даже не подумаю. Ты как юрист должен меня понять. Дедушка всегда предпочитал решать вопросы с глазу на глаз, но отец твердо вбил мне в голову: не берись за то, что не по плечу. Надо сформулировать задачу, а решение предоставить профессионалам. Чейни, Чейни, ну куда же ты побежал, глупый пес?
Мне едва удалось спасти собаку, которая, погнавшись за птицей, перепрыгнула через кусты на дорогу и чуть не попала под машину.
В понедельник утром нам перезвонила секретарша Лоуренса Чиппинга сообщить, что ее босс скоропостижно скончался.
Глава шестая. Что случилось с Джаспером
– Я найму другого поверенного, – глаза Эми подозрительно блестели. – Или мы пошлем в Джаспер-Лейк одного из юристов фирмы. Это же плевое дело. Ну почему этот городишко опять протянул ко мне свои липкие ручонки?!
– Да, мы именно так и поступим! – снова вернулась она к разговору после пары чашек чая. – Отправим туда адвокатов, а сами уедем на Кейп. Ты же обещал мне отпуск, дорогой. Или отправимся в круиз, как тебе такая идея? Уже осень, я не против провести ее на Багамах.
– Нет, мне не хочется оставлять Чейни одного, – заявила Эми еще через полчаса. – А давай поедем в Висконсин? Ты же оттуда родом?
– Из Миннесоты.
– Прекрасно. Поедем в Миннесоту. Ты возьмешь свои удочки и снасти, мы найдем симпатичное бунгало на озере. Может, даже купим его…
– Эмс, перестань. У меня есть идея получше. Давай просто съездим в Джаспер-Лейк. Нам не нужен никакой адвокат. Ведь я дипломированный юрист. Я разберусь с контрактами Чиппинга и встречусь с представителями этой компании. Думаю, мы быстро сумеем завершить сделку. И в чем-то твой дед был прав. Некоторые вопросы лучше решать прямо на месте, лицом к лицу.
– Но я не хочу туда ехать!
Эми вдруг рухнула на колени, прижала кулаки к животу и завыла. Чейни было бросился к ней, но остановился в футе, лег на пол и стал тихонько поскуливать. В дверном проеме я заметил мелькнувшее на секунду любопытное лицо экономки.
– Ты не представляешь… этот дом. Я больше не могу его видеть. Каждый раз, когда я думаю о нем, я представляю Джаспера, висящего там… прямо у входа. Это я… я… нашла его, понимаешь?
Я сел рядом и обнял Эми, став тихонько покачивать. Пес тихонько приполз и положил морду мне на колено.
Подобным образом я утешал и Миранду после смерти нашего сына. Тогда надо было просто молчать, сжимать ее в объятиях и укачивать так, чтобы ее не стошнило двумя выпитыми бутылками вина.
***
– Когда мы поступили в колледж, Джасперу совершенно снесло крышу, – начала рассказывать Эми.
Мы по-прежнему сидели обнявшись на полу.
– Он как будто стал другим человеком. Не тем братом, с которым я вместе выросла. У него появились девушки. Не девушка, понимаешь, а девушки. Много, много подруг. Конечно, Кембридж и в 50-е отличался достаточно свободными нравами, в особенности для парней. Но не настолько же. Джаспер собирался изучать историю искусств. Для отца это был как плевок в лицо, он почти перестал разговаривать с братом, но надеялся, что тот перебесится. Перебесится… именно так он к этому относился. Его даже веселило, что Джаспер… часто меняет подруг. Да что я говорю. Он совершенно помешался на сексе. И на алкоголе. И на кое-чем покрепче. Никто не понимал масштабов катастрофы, пока Джаспера не отчислили из колледжа. За прогулы, за аморальное поведение. Папа закидал всех деньгами, чтобы Джаспера вернули на испытательный срок, обещал отправить его в специальную клинику, но брат послал всех к черту. Он и меня не слушал. Правда, и я уже сама его не совсем понимала.
Он не поехал в клинику, куда его записал отец. А вместо этого уехал в Джаспер-Лейк. Дед умер за год до этого и завещал дом нам с братом. Хотя мог бы завещать его только Джасперу, мне он был не нужен. Брат обожал озеро, обожал сам дом, постоянно тусовался с местными художниками. С детства участвовал в постановках в «Доме искусства», а я их ненавидела. Он позвонил мне перед отъездом и сказал, чтобы я не волновалась, что с ним все будет хорошо. И я уехала на каникулы на Кейп. Отлично проводила там время с друзьями, мы развлекались, загорали, плавали… Отец со мной не поехал, он работал, как всегда. В доме была только прислуга.