— Малыш, я вижу, что Элиза отличная сиделка! Ты сразу пошел на поправку! — воскликнул мэтр.
— Она замечательная сиделка, мэтр! Хвала господу нашему!
Марко поднял голову и махнул рукой Элизе, стоявшей у перил галерее второго этажа.
— Отлично! Мой мальчик у тебя был набросок охоты на львов?
— Да, мэтр.
— Местные нобили, братья Раймштейн горят желанием заказать героическую картину. Сделай их портретные наброски и вперед! Обещано пятьсот гульденов.
— Спасибо, мэтр Тоффини.
Мэтр похлопал Марко по плечу.
— Федерико тебя отвезет. Негоже натруждать больную ногу.
Когда Марко уехал на повозке, которую обычно использовали для доставки статуй к собору, Элиза дождалась мэтра у мастерской.
— Мэтр, вы сказали про братьев Раймштейн. Они вернулись в город?
— Да, епископ представил меня своим племянникам вчера в соборе. Крепкие парни, мускулистые как молодые боги. Вернулись из Италики на днях.
Мэтр зыркнул черными глазами из-под кустистых бровей.
— Что тебе до них?
— Ничего, спасибо. Я нужна сегодня для позирования?
— Сегодня нет.
— Тогда я помогу Ивонне.
— Сделай милость.
Лиз помогала на кухне, чистила овощи и резала мясо для тушения.
Хорошее настроение улетучилось без следа.
Ублюдочные бароны Раймштейн вернулись в Неймеген!
У барона Раймштейн, родного брата рирского епископа, тридцать лет назад родились мальчики — близнецы. По обычаям империи все имущество должен наследовать старший сын, а младший вынужден избирать путь служения богу или ремесло наемного воина.
Близнецы с самого детства были неразлучны и избалованы сверх меры. Баловать ребенка-портить его-эту мудрость никто не помнит, хотя все знают. Очаровательные близнецы превратились в жестоких себялюбцев, занятых только собой. Их прихоти были важнее всего. Важнее обычаев, традиций и законов! Старый барон погиб в сражении и земли с замком унаследовали оба наследника. Их так и звали — бароны Раймштайн. В долине Рира на тевтонской стороне о них девочкам и девушкам рассказывали страшные истории на ночь, для острастки… Распутные и наглые братья не давали проходу девицам, не взирая на происхождение, и епископу не однажды приходилось покрывать их выходки щедрой мздой. Лиз была одной из их жертв.
Только компенсацию за изнасилование получил мастер Шульц, авансом, а ее после забавы продали Гюнтеру, в «веселый дом».
Вот только мастеру Шульцу деньги впрок не пошли. Через полгода Лиз случайно узнала, что мастера и его жену зарезали ночью в постели. Убийца не был найден.
Лиз на всю жизнь запомнила свое ужасное пробуждение в замке Раймштейн на грязных простынях, в крови и семени, в синяках… Братья вернулись следующей ночью, теперь уже Лиз не пила и не ела ничего, так что второй раз ее насиловали не спящей…
Им нравилось ломать сопротивление, нравилось доставлять боль. Крики девушки их забавляли…
Уже оказавшись в «веселом доме» Лиз услышала, что братья Раймштейн все же нарвались. Так бывает всегда — тот, кто идет по жизни нагло и напористо, в конце концов, встречает достойного противника, еще более наглого и напористого.
Братья позабавились вечерней порой с монахиней из монастыря Святой Бригитты, а потом удавили и сбросили тело в Рир.
Тело далеко не уплыло, прибилось к камышам в трех милях ниже по течению. Монахиня оказалась урожденной Торн, из семьи вассалов герцога Дармштадского. Семья подала жалобу своему сюзерену. Нашлись свидетели. Епископ выплатил крупную сумму семейству Торн, а племянников быстренько удалил в Италику, замаливать грехи.
А вот теперь они вернулись, спустя два года.
Лиз не сомневалась, что эти выродки опять возьмутся за старое. Только теперь будут осторожнее…
Марко будет рисовать эти мерзкие рожи!
Лиз чистила морковь и волновалась за своего возлюбленного. В мужеложстве бароны Раймштейн не были замечены, но нрав их был крут. Могли затравить простолюдина собаками просто так, для забавы!
Марко вернулся к вечеру. Хромал он еще сильнее и Лиз поставила ему компресс.
Юноша устало откинулся на подушки.
— Ты будешь рисовать баронов Раймштейн?
— Двести пятьдесят гульденов мне не помешают!
— Мэтр говорил про пятьсот!
— Верно, но половина идет мэтру. Я же только подмастерье, а картину мэтр отметит своим именем.
— Ты будешь все рисовать, а деньги пополам. Это не кажется мне справедливым.
Марко поманил Лиз к себе. Прошептал на ухо.
— Мэтр всего несколькими мазками превратит мою поделку в истинное искусство. У него есть дар, настоящий дар, чудесный.
Лиз вспомнила про незаконченную картину с сияющим городом счастья на холме и прикусила язык.
Кто она такая чтобы поносить великого мастера?!
— Когда ты начнешь?
— Сегодня.
— Тебе надо отдохнуть, поберечь ногу.
— Я буду рисовать сидя.
— Можно я приду в мастерскую?
— Я буду только рад.
Марко взял руку Лиз в свою и поцеловал в ладонь.
Этот поцелуй ее взволновал. Вот только Марко жил в комнате вместе с Лоренцо и уединиться им здесь не получится.
— Они очень плохие люди!
— Бароны Раймштейн?
— Да, они насильники и убийцы!
— С первого взгляда такого не скажешь. Ты про них что-то знаешь?
Лиз села на постель и рассказала все о себе и баронах Раймштейн без утайки.
Темные глаза Марко стали еще темнее. Его рука погладила плечо девушки.
— Бедная моя…
Лиз прикусила губу, чтобы не расплакаться.
Когда на улице стемнело, и дом начал затихать, Лиз прихватив подсвечник со свечой прошла на цыпочках в мастерскую.
Марко сидел у мольберта на высоком табурете, свинцовым карандашом набрасывал фигуры. Огоньки на толстых свечах дергались от его быстрых движений. По стенам и потолку бежали ломаные тени.
— Ты пришла.
Марко улыбнулся, но тут же отвернулся к холсту. Работа захватила его.
Лиз поцеловала его в макушку и обняла за шею сзади.
— Что здесь будет?
— На переднем плане два всадника на горячих конях с копьями поражают беснующихся львов.
— Это они, Раймштейны?
— Да.
— Вот здесь в углу львица терзает упавшего ловчего.
— Какой ужас!
— Что ты — это всего лишь выдумка!
— У тебя все получится.
— Я надеюсь.
— Ты видел настоящих львов?
— В зверинце понтифика. Правда они там были вялые, сытые, как накормленные до отвала кошки.
Лев как сытая кошка! Такое трудно представить!
Лиз ушла из мастерской тихо, чтобы не мешать возлюбленному и с трудом уснула одинокая в холодной постели.
На следующий день она позировала Лоренцо для нимфы. Его вариант пришелся герцогу Дармштадскому по вкусу.
Довольный выигранным пари, Лоренцо с улыбкой взялся за работу.
Лиз пролежав до полдня с голой попой устала от такой работы до тошноты.
Хорошо что Лоренцо потребовался мэтру во дворе и после обеда Лиз тихонько просидела в мастерской с вязаньем на коленях, иногда посматривая на работу Марко.
Наброски мэтр одобрил и Марко взялся за краски.
— Я тебе не мешаю?
— О, боже, милая, когда ты рядом- у меня прилив вдохновения!
Глава шестая
Дни шли за днями. Лоренцо закончил картину с нимфой и ее отправили заказчику.
Получив как заведено половину гонорара — пятьсот гульденов, Лоренцо собрал всех подмастерий и конечно мэтра в погребке на соседней улице.
Мэтр Тоффини отдал Лиз пятьдесят гульденов.
— Ты их честно заработала, малышка, купи себе что-то новенькое из нарядов.
— Что вы, мэтр! Вы меня выкупили у Гюнтера, я ваша должница!
Тоффини усмехнулся и потрепал девушку по щеке.
— Про то забудь. Ты мне ничего не должна.
— Извините, мэтр, я все отработаю, каждый потраченный гульден!
— Ты мне перечишь?!
Мэтр изобразил гнев. Лиз покраснела.
Тоффини погладил ее по голове ласково, как отец.
— Все наладиться, девочка моя.
На следующий день она попросила Марко составить ей компанию в городе.
— Мэтр распорядился, чтобы я купила себе обнову.
— Отличная идея! Ты здесь скучаешь, я же вижу!
— Ни капельки! Ты рядом, ты мое солнышко…
Они держались за руки и смотрели друг другу в глаза.
Проходящий мимо Вальтер засмеялся и шлепнул Марко по плечу.
— Моя комната свободна, поторопитесь, дети мои!
Лиз и Марко отпрянули друг от друга.
Коричневое платье, волосы под чепцом. Лиз мало, чем отличалась от горожанок. Разве только тем, что рядом с нею красивый кудрявый парень, на которого так и зыркали девицы и женщины помоложе.
В квартале портных Лиз заказала себе плащ, приценилась к меховой безрукавке, ведь осень уже пришла, а там и до зимы недалеко. Зимней одежды у нее не было вовсе, да и зачем девке из «веселого дома» лишняя одежда? Одежду приходилось снимать с утра и до вечера.
Марко пошушукался с хозяином лавки и вернулся со свертком.
— Что там?
— После узнаешь, это сюрприз. Любопытная моя птичка!
— Для меня?
Марко светло улыбнулся.
— Не скажу, иначе сюрприза не будет!
Лиз положила руку на локоть Марко, и они пошли в обратный путь. Она шла замирая от счастья. У нее есть возлюбленный, она больше не шлюха! Завернули на рынок. Купили жареных лесных орешков и кулек красных тугих яблок.
«О боже, благодарю тебя! У меня есть возлюбленный, такой красивый и талантливый! Благодарю тебя, господи!»
Лиз поглядывала на Марко снизу вверх и не могла наглядеться.
Улочка, ведущая в серебряный квартал оказалась перекрыта городскими стражниками. Толпились любопытные.
— Что там такое?
Лиз привстала на цыпочки, чтобы увидеть причину затора.
Пожилой горожанин обернулся.
— Мэтр Годо?
Лиз отшатнулась.
Мужчина нахмурился.
— Я тебя знаю?
«О боже, он меня не узнал!»
Лиз потупилась.
— Вы покупаете хлеб у моего соседа… — соврала она.
— У булочника Фридриха?
Марко удивленно прислушался к разговору, но промолчал.