Нет, она ехала сюда не для этого. Как говаривала ее начальница Аграфена Петровна, сама когда-то приехавшая по вербовке на Дальний Восток: «Мужика в море ты всегда себе найдешь, главное не прогадай, не беги по свистку за первым встречным. Все, девонька, любовь осталась на берегу, в море ты нужна мужикам только, как баба. Сможешь, к комсоставу пристроится — будешь жить припеваючи, но знай, что у каждого на берегу жена, и чтобы он ее забыл, тебе в постели надо быть богиней».
Женское чутье подсказывало Валентине, что она из тех сладких женщин, к которым липнут мужики, но держаться за юбку станут не долго, «до мыса Поворотного» — кажется, так говорят рыбаки своим рыбачкам.
«Чем же покорить видавшего виды мужчину?» — Она не знала. — «Может, лаской, нежностью, умением готовить или покорностью?» — все эти качества могли враз надоесть человеку, если он по-настоящему не любит женщину. Значит, надо его полюбить так, чтобы он поверил и все его прошлые забавы, называемые любовью ему показались бы серыми буднями по сравнению с одной минутой счастья проведенной с такой женщиной, как она.
Вот с такими намерениями и вошла напролом Валентина Яхонтова в каюту-люкс, где по ее сведениям и находился тот самый начальник рейса. Но, войдя, растерялась, словно выпускница гимназии перед усатыми офицерами, быть может, этот факт нескрываемого простодушия и сыграл ту самую главную и роковую роль, когда мужчины смягчаются, увидав перед собой неискушенного человека. Прирожденный артистизм Валентины наконец-то нашел выход и дал волю женскому таланту.
Игорь совсем не таким представлял себе капитана пассажирского теплохода. Когда он вошел в просторную каюту, то к нему навстречу поднялся невзрачный человек в штатском помятом костюме с усталыми, слезящимися глазами и неприлично широким, словно у гуимплена — героя романа Виктора Гюго, ртом, с узкими синими губами, замершими в постоянной трагической улыбке. Реденькие тонкие волосы были зачесаны на бок за уши, местами прикрывали рано лысеющую макушку.
— Капитан Семенов, — представился человек, протянув худую, словно свитую из сухожилий, руку.
Смагину показалось, что он пожал, что-то неестественное, будто вместо живой руки ему подсунули деревянную палку.
— Знакомьтесь, — Семенов театрально обвел рукой присутствующих: Ичикава — сан — замдиректора японской рыбодобывающей компании из Отару, рядом наш американский друг Джон Карпентер — наблюдатель из Советско-Американской компании. Ичикава — сан везет на плавбазу «Хайя — Мару» двадцать своих граждан. Они на полгода заменят обработчиков, которые сейчас в море.
Смагин пропустил мимо ушей рассказ о несчастных японцах, которым полгода придется мириться с постоянными запахами рыбной муки и тошнотворных паров, исходящих от котлов для варки рыбьего жира, а устремил свой взгляд на бородатого человека в джинсовой рубашке. Его словно поразила вспышка молнии. Да ведь это тот самый Карпентер, которого он принимал вместе с американской делегацией прошлой осенью во Владивостоке, только тогда он был без бороды. Ведь из-за этого Карпентера у него было столько неприятностей, что пришлось оставить прошлую работу в управлении и опять уйти в море, но только теперь уже в качестве начальника рейса.
Джон тоже привстал и широко улыбнулся Смагину, как старинному приятелю. Он с распростертыми руками вышел из-за стола.
— Игорь Львович, вот не ожидал вас снова встретить.
Семенов непонимающе посмотрел на Смагина, затем на Карпентера.
— Вы что же говорите по — руски? И к тому же, знакомы!
— Да, Виталий Николаевич, мы хорошо знакомы, а наш хитромудрый Джон большой специалист русского языка, даже составляет словарь непечатного сленга, точнее отборных русских матов и уже, наверное, выпустил книгу.
— Пока нет, — скромно потупил глаза американец, — вот пополню свой языковой запас у вас на пассажире, а потом у рыбаков, тогда видно будет.
— А что же вы расстались с Леонардом Львом, не удержался Игорь, деньги не поделили?
— Какие там, деньги Игорь, — Джон махнул рукой, вы теперь сами знаете, кем я был в той компании, мне заплатили определенный процент и мы легко расстались с Леонардом. А что случилось с вашими судами, я понятия не имею. Сейчас вот перебрался в Советско-Американскую компанию, так, что уж потерпите меня до экспедиции.
— Какие у вас с этими людьми были взаимоотношения, меня не интересует, Игорь Львович, — прервал разговор Семенов, — Вот их направления, оплаченные билеты. Прошу расселить, согласно статуса в каютах первого класса, кстати, подошел наш пассажирский помощник Александр Самылов прошу любить и жаловать, он вам поможет разобраться с каютами.
Молодой приземистый человек с короткой шеей боксера, расплющенным носом и губами стоял в дверях, ожидая приглашения. Он то и дело покачивал головой, как тот индус в такт со своей дрессированной коброй, вправо и влево, всем своим видом показывая свое расположение присутствующим. Белоснежная форменная рубашка с пагонами второго помощника и хорошо отутюженные черные брюки, говорила о его опрятности и аккуратности.
— Александр Иванович, — пассажирский протянул пухлую ладонь и отступил на шаг назад, пропуская начальника к двери.
— Игорь Львович, — я думаю, вы быстро разберетесь с иностранцами, а потом мы сядем и обсудим наш маршрут следования в Охотоморскую экспедицию.
«Никогда бы не подумал, что азиаты такой чистоплотный народ» — думал Смагин читая список требований написанных на корявом английском языке, которой подал ему Ичикава еще в каюте капитана. В списке на первом месте стояла двухразовая в день, влажная уборка кают, затем ежедневная смена пастельного белья, полотенец, стирка и глажка нижнего белья обработчиков и их рубашек и прочее, прочее.
«Как же они собираются работать на базе? Кто же им там будет стирать», — усмехнулся Игорь, поглядывая на серьезное лицо Ичикавы, словно тот передавал правительственный меморандум послу чужого государства.
Смагин тонким фломастером возле каждой строчки начал проставлять цифры с долларовым индексом, что произвело огромное впечатление на каменное лицо японца. Оно из горизонтального стало вытягиваться по вертикали, узкие щелки глаз округлились, как после дорогой пластической операции.
«Вот из ит?» — не удержался круглоглазый.
«Это наши прайсы на услуги, сервинг прайсэс, — пояснил Игорь,
— Бат, ви олреди пэй фор тикетс, — впервые за все время расплылся в улыбке японец.
— Сори, батенька, — Игорь нарочно соединял корявый английский текст с русским, как бы передразнивая азиата, ненавидящего английскую речь — итс аддишнл сервис энд ю маст пэй фор ит аддишнл ту. Короче, гив ми мани, энд зэтс вил би о кей. — Смагин жестом большого и указательного пальца покрутил перед носом джапа. — Андестэнд?
— Хау мач, — японец явно испытывал терпение Смагина.
— Тебе косоглазый по-русски написано, сколько платить за каждую услугу, — он ткнул пальцем в список, — наличные и лично мне, кэш мани, андестэнд.
Японец сокрушенно покачал головой, взял список и пошел по коридору к своей каюте.
— Ви коллект мани Анд ай бринг ю, — произнес он, не оборачиваясь.
— Я в этом и не сомневался, — Игорь дружелюбно помахал Ичикаве рукой, уж кто-кто, а он досконально изучил характер и поведение японцев, когда работал на Индийской линии, где в списках портов заходов числилось с десяток городов по всей Японии. Бывало, что из приветливых компанейских парней агенты превращались в надменных, несгибаемых и не очень-то разговорчивых коммерсантов до конца отстаивающих свою позицию, поэтому перед каждой встречей с агентами и портовыми служащими Игорь тщательно проверял документы, готовил короткую вступительную речь при оформлении документов, ставил свою подпись на коносаментах или таймшитах только после личной проверки.
После того, как один из представителей компании не произвел полностью всех работ, не смотря на то, что Игорь по доброте душевной, а точнее по халатности, подписал дисбурсментский счет, в дальнейшем Смагин наотрез отказывался досрочно оформлять документы. Японцы научили его ценить время и считать деньги, потому сейчас, он так спокойно диктовал свои условия, зная безвыходность положения Ичикавы, здесь на судна он был хозяином положения, хотя злоупотреблять этим не собирался.
Ему было интересно наблюдать как из непремиримого и вышколенного усердного работника компании, старательный и хитрый самурай превращается в послушного и доброжелательного пассажира, ничем не отличающегося от такого же русского соседа по каюте.
С мужчинами он научился ладить в море, но вот женский персонал представлялся ему пострашней любого, самого опытного агента. И когда пассажирский помошник предложил собрать свой штат для знакомства, Игорь слегка заробел, хотя в его жизни встречалось немало хорошеньких женщин, начиная от девочек, перешагнувших подростковый возраст и желающих поскорее повзрослеть, кончая солидными замужними дамами, которые, кто от скуки, кто от недостатка внимания со стороны мужа отдавали свои чувства первому приглянувшемуся мужчине.
Пассажирский заметил замешательство Смагина и по — дружески обнял его за плечо.
— Не волнуйся, Игорь Львович, ты у нас мужик здоровый, сексуальный, как сейчас говорят, а они у меня, как курочки, послушные, — он весело подмигнул, — присматривай, начальник, если какая приглянется, шепнешь мне, с этим делом у нас просто. А если кто фыркать будет сам, решай, что делать, это твоя вотчина, ты фрахтователь, а значит и хозяин на судне. Небось, Виктор Иванович тебе инструктаж провел.
Смагин внимательно посмотрел на Александра и улыбнулся.
— С тобой, Саша, мы сработаемся, давай веди, показывай свое хозяйство, через полчаса начнется посадка, а я даже не знаю расположения кают.
— Так это проще простого, — воспрянул Самылов, у меня есть план судна, в администраторской сидят мои стюардессы, которые разведут пассажиров по свои каютам. Твое дело выписа