ование. Одно дело – не любить людей, потому что вам не нравится их мнение. И другое – говорить, что бог их тоже ненавидит и хочет их истребления. Стоит заметить, что, как напоминает нам еще один случай из жизни Авраама, сильное религиозное рвение привносит в человеческие взаимоотношения опасный элемент.
Помимо ненависти к идолам, голос в голове Авраама внушил ему идею покинуть страну своего отца и перебраться в другую землю, где со временем он даст начало великой нации. Библия говорит нам, что Авраам со своей семьей и отарами отправился на запад через Евфрат и пришел в землю Ханаанскую. Ханаан, известный сейчас как Израиль, расположен на восточном берегу великого моря, сегодня называемом Средиземным. Авраам поселился не на берегу, а в отдалении, рядом с известняковым хребтом, лежащим в основе страны. И здесь его семья процветала.
Однажды голос в голове Авраама снова заговорил с ним. Он приказал ему отвести своего сына Исаака на гору неподалеку, где принести его в жертву богу. Ранее Авраам должен был убивать животных и сжигать в качестве подношения богу, но еще никогда ему не приказывали убить собственного ребенка. Но он не посмел спорить, на следующее утро Авраам рано встал, погрузил вязанку дров на осла и отправился в путь со своим сыном и еще двумя юношами. Когда они достигли подножья горы, он предложил юношам остаться и следить за ослом. После чего прикрепил вязанку дров к спине Исаака, запалил факел для розжига, засунул за пояс острый нож, и они вдвоем отправились на гору, Пока они тяжело поднимались по тропе, Исаак заговорил с отцом: «У тебя есть огонь и нож, готовые к жертвоприношению, но где животное, которое ты готовишься зарезать?» – «Не бойся, мой сын, – ответил Авраам. – Бог дарует нам то, что нам необходимо».
Когда они достигли на горе места, где должна была быть принесена жертва, Авраам сдвинул несколько камней, чтобы устроить временный алтарь, и распределил дрова по его верхней стороне. Затем он крепко схватил своего трепещущего сына и привязал его к дровам лицом вниз. После чего сгреб его длинные волосы, дернул голову назад, чтобы открыть его горло, вытащил из-за пояса нож и уже был готов перерезать своему сыну горло. Но тут голос в голове снова воззвал к нему.
«Авраам, не режь своего сына, – сказал он. – Твоя готовность убить его по команде доказывает, что твоя верность мне сильнее, чем человеческие привязанности. Я пощажу твоего сына». Сотрясаясь, Авраам опустил нож. Затем он увидел барашка, чьи рога запутались в кустарнике. С облегчением он перерезал горло животного и поместил его на алтарь вместо своего сына. Нам никогда не рассказывали, что Исаак вынес из этой ужасающей сцены на горе Мориа, но это нетрудно представить.
Мы знаем, что человеческие жертвоприношения практиковались в некоторых древних религиях. Несложно понять, как эта практика появилась. Если боги мыслились непререкаемыми управителями, от которых нужно держаться подальше, ясно, что примитивное сознание может вывести из этого: помочь завоевать некоторую благосклонность могут не только дарование богам лучших животных, но и человеческие жертвоприношения. Это мрачное прошлое могло отразиться и в истории Авраама и Исаака. Но не так ее интерпретируют иудаизм, христианство и ислам – а для каждой традиции это ключевой сюжет. Она служит примером абсолютного подчинения воле Бога, которое превыше всех земных связей. И хотя сейчас мы, скорее всего, посчитаем сумасшедшим человека, утверждающего, что Бог повелел ему убить ребенка – даже если он в последнюю минуту передумал, – это не значит, что религию в целом мы также сочтем безумием. Но было бы мудро поставить знак вопроса у некоторых из ее претензий, прослеживаемых в истории. Опасность, которую мы тут заметили – это тенденция придавать слишком много власти голосу Бога, говорящего в человеческом сознании. Ненависть Авраама к идолам служит тут хорошим примером.
Мы обнаружили причину отрицания идолов в их человеческом происхождении, так что абсурдно считать их божественными. Но не будут ли наши идеи о боге также человеческими творениями? Мы можем не создавать их своими руками из куска дерева или камня, но мы формируем их в нашем сознании из слов и мыслей. Это должно заставить нас осторожно относиться к требованиям, из них проистекающим. Идея, что в жертву от нас боги могут хотеть детей, показывает: религия может быть враждебна к человеческому сообществу. Испытание Авраама Богом подтверждает: люди могут себя убедить сделать практически что угодно, если считают, что указание пришло «свыше». И почти все, что угодно, было в то или иное время сделано – во имя Бога.
Я упоминал, что история Авраама стала поворотным моментом в истории религии. Она подвигла мужчин и женщин от политеизма к монотеизму и к идее единственного бога. Она показала, что религии никогда не бывают статичными, они постоянно эволюционируют и изменяются. Религия – это движущаяся картинка. Вот почему Авраам – настолько привлекательная фигура. Он странствовал туда и сюда не только в физическом мире, но и в собственном сознании. Эта способность разворачиваться и менять направление – одна из особенностей всех интересных личностей. И это есть один из ключей к пониманию религии.
Авраам был странником, и после его смерти народ, который он породил, продолжил мигрировать, как и должны делать все в поисках лучшей жизни. История говорит, что спустя несколько поколений после смерти Авраама великий голод поразил землю Ханаанскую, и это побудило его потомков снова пуститься в путь. В этот раз они пошли на юг через другую великую реку в Египте, и там начинается новая глава нашей истории. Мы повторно встретимся с Моисеем.
Глава 8В зарослях тростника
Исаак, сын Авраама, которого тот почти убил по приказу загадочного голоса, выжил и сам стал отцом. Его сын Иаков, как и дедушка, как-то услышал голос Бога, приказавший ему более не именоваться Иаковом. Отныне его имя – Израиль, что значит «Господь правит»[5]. Его 12 сыновей называются сыновьями Израиля или израильтянами. Как и его дед Авраам, Иаков – теперь под именем Израиль – был кочевником-скотоводом. Он гнал свои стада в поисках воды и сочных трав. С годами израильтяне стали племенем, которое могло соперничать с другими в борьбе за лучшие пастбища и полноводные колодцы.
Со временем Ханаан охватил голод. Трава пожухла, колодцы пересохли, и скотоводы отправились искать лучшей доли. Они мигрировали на юг к Египту, где заливные пастбища у реки Нил могли прокормить их стада. Поначалу египтяне были приветливы и позволили пришельцам поселиться в провинции Гесем на северо-востоке страны – поблизости от Нила и недалеко от моря. Здесь израильтяне процветали, и народ их рос. Жили они достаточно замкнуто. Памятуя завет Авраама не поклоняться идолам, они сторонились местной религии – живой формы политеизма, где боги почитались в виде собак, кошек, крокодилов и прочих животных.
Как часто происходит с теми, кто не желает сливаться с большинством, израильтяне все сильнее раздражали египтян. А поскольку число их росло и успехи множились, раздражение превратилось в ненависть, которая, в свою очередь, стала преследованием и порабощением. Но когда израильтян не смогло подавить и организованное преследование, египетские власти начали программу их последовательного уничтожения. Чтобы заставить дочерей Израиля создавать семьи с египтянами и вливаться в основное население, фараон повелел убивать всех новорожденных мальчиков израильтян. Одна из матерей решила, что лучше отдать ребенка, чем увидеть, как его убивают, поэтому положила его в заботливо подготовленную корзинку и опустила в воды реки недалеко от места, куда приходила купаться дочь фараона. План сработал: принцесса увидела младенца, плывущего в корзине среди тростников и усыновила его, дав ему египетское имя Моисей.
Хотя при дворце Моисей вел привилегированную жизнь, он знал, что был израильтянином, а не египтянином. Все крепче становилось ощущение, что его судьба связана с рабами, а не с властителями, среди которых он рос. Однажды любопытство привело его на рабочую площадку, где он увидел, как один из египтян-начальников бьет израильтянина. Сцена привела его в такую ярость, что Моисей убил и закопал египтянина в песке. На следующий день он снова пришел туда, и на этот раз гнев его был вызван зрелищем драки двух израильтян. Когда Моисей попытался вмешаться, зачинщик драки презрительно усмехнулся в ответ: «Что же, ты убьешь меня, как убил вчера египтянина и тоже закопаешь?» Осознав, что его раскрыли, и молва скоро достигнет дворца, а это сулит беду, Моисей бежал в пустыню, где нашел приют у пастухов.
Там-то мы и встретили его, склонившегося перед терновым кустом и слышащего голос, говоривший то, чего Моисей не хотел слышать, и призывавшего его на опасный путь, который тот не желал принимать. Тот же голос приказывал Аврааму рискнуть своей жизнью и отринуть богов, почитаемых в Месопотамии. Тот же голос повелевал Аврааму принести сына в жертву. И тот же голос объявил Иакову, что отныне его имя Израиль – «Бог правит».
Это новый способ думать о богах. Считается, что у каждого племени и народа есть свои боги. И идея о том, что человеческую судьбу и даже историю в целом контролирует единственный бог, была нова и пугала. Когда Моисей спросил об имени своего собеседника, ответ оказался еще более странным: «Я есть». Сложно понять значение этого, но предполагалось, что голос был источником всей жизни, энергии и смысла, стоящих за всем существующим. И те, к кому обращался голос, чувствовали: связавшись с ним, они оказываются в опасности.
Не то, чтобы голос давал им какую-то власть. Но он появился неизвестно откуда и ворвался в их разум, как навязчивая идея. Голос говорил, что есть лишь один бог, и только один бог возможен. Все прочие боги – творения рук человеческих, они созданы воображением или, буквально, руками. Эти так называемые боги – фальшивки. И они вредят человеческому духу, а поэтому должны быть отброшены. Только один истинный бог избрал народ Израиля, чтобы возвестить миру истину. Неудивительно, что получившие это послание были напуганы. Мир был полон богов, у каждого – орды последователей, а также организованные формы почитания. Оскорблять веру людей – уже опасно, но угрожать тому, на чем зарабатывают деньги – еще хуже.