Марлон ДжеймсКраткая история семи убийств
Морису Джеймсу – джентльмену, непревзойденному в своей лиге
Marlon James
A Brief History Of Seven Killings
Copyright © 2014 by Marlon James
This edition is published by arrangement with Trident Media Group, LLC and The Van Lear Agency LLC
Внимание! Текст книги содержит фрагменты, связанные с распространением и употреблением наркотических средств!
Содержит нецензурную брань!
Действующие лица
Большой Кингстон (С 1959 Г.)
Сэр Артур Дженнингс —Певец —Питер Нэссер —Нина Берджесс —Ким-Мари БерджессРас Трент —Луис«Доктор Лав» Эрнан Родриго де лас КасасБарри Дифлорио —Клэр ДифлориоУильям Адлер —Алекс ПирсМарк ЛэнсингЛуис ДжонсонМистер КларкБилл БилсонСэлли Кью —Тони МакферсонОфицер УотсонОфицер НевисОфицер ГрантКопенгаген
Рэймонд «Папа Лo» Кларк —Джоси Уэйлс —Ревун —Демус —Хекль —Бам-БамЦыпа —РентонЗверюга ЛеггоТони Паваротти —Жрец —Душка —«Уэнг-Гэнг» —Медяк —Китаёз —МакухаБычараВосемь проулков
Роланд «Шотта Шериф»Палмер —Шутник —Бантин-Бэнтон —Тряпка —За пределами Ямайки (1976–1979)
Дональд Кассерли —Ричард Лэнсинг —Линдон Вольфсбрикер —Адмирал Уоррен ТанниРоджер ТеруМайлз Коупленд —Эдгар Анатольевич ЧепоровФредди Луго —Эрнан Рикардо ЛозаноОрландо БошГаэльФреддиСэл РезникМонтего-Бэй (1979)
Ким КларкЧарльз «Чак»Майами и Нью-Йорк (1985–1991)
«Шторм-группа«Иерархия доновЮбиА-ПлюсСвиной ХвостПитбульОмар —Ромео —Тристан ФилипсДжон-Джон КейПакоГризельда БланкоБакстер —Гавайки —Кеннет Колтхерст —Гастон КолтхерстГейл КолтхерстДоркас ПалмерМиллисент СегриМисс БетсиМонифа ТибодоСэр Артур Джордж Дженнингс
Как сказать об этом правду?
Милый, это сложнее всего.
Если это не так, значит, это примерно так.
Слушайте.
Мертвые никогда не перестают говорить. Может, потому, что смерть – это вовсе не смерть, а оставление после уроков – точнее, задержание после школы жизни. Ты знаешь, откуда держишь путь, и извечно, раз за разом, возвращаешься из этого места. Знаешь, куда движешься, но все никак туда не доходишь, а сам при этом мертв. Мертв, и всё тут. В этом есть призвук некоей завершенности, но к слову незримо присобачена частица «-ing», означающая, согласно грамматике, продолженное время. Ты пересекаешься с людьми, мертвыми значительно дольше тебя; все время куда-то идешь, направляясь во все то же никуда, и слушаешь вокруг себя подвывания и пошипывания, потому как все мы – духи (или, во всяком случае, так полагаем), но на самом деле мы попросту мертвы.
Духи, что, как сквозняк в окошко, впархивают в других духов. Скажем, женщина иногда крадучись проникает в мужчину и стенает памятью о занятиях любовью. Стенание это достаточно громко и явственно, но в окошко доносится не слышнее посвистывания или шепота под кроватью, которое маленькие дети принимают за барабашку. Залегать под кроватями мертвым нравится по трем причинам: (1) основное время мы действительно проводим лежа; (2) низ кровати снизу кажется изнанкой гроба, но (3) налицо вес – тот самый, человеческий, вес наверху, в который ты можешь забраться и тем самым незаметно усилить его, ревниво вслушиваясь в биение сердца, глядя, как оно качает кровь, а ноздри чуть слышно посвистывают, нагнетая в легкие воздух (о, эта зависть живому дыханию, пусть даже самому краткому!). Что до гробов, то лично мне они не помнятся.
Но мертвые никогда не перестают разговаривать, и иногда это доносится до слуха живых. Вот что мне хотелось сказать. Когда ты мертв, твоя речь представляет собой не более чем набор дуновений ветра и окольных путей, по которым ты какое-то время бесцельно дрейфуешь. Во всяком случае, так поступают остальные. Я же смекнул, что изошедшие могут учиться от изошедших, хотя дело это непростое. Я ухитряюсь слушать себя, одновременно твердя тем, кто способен слышать, что упал я не сам, а меня выпихнули с балкона отеля «Сансет-Бич» в Монтего-Бэй. Не могу я и велеть себе заткнуться – «закрой хайло, Арти Дженнингс», – потому что каждое утро, просыпаясь, я вынужден заново собирать свою размозженную, как тыква, голову. Даже сейчас при разговоре я могу слышать то, что уже говорил: «Вы вообще врубаетесь, раздолбаи?» В смысле, что загробная жизнь – это вам не миниатюрка из хэппенинга и не отпадная, язви вас, вечеринка («ух ты, сколько же клевых чуваков на ковре»). Но пока так никто и не врубился, и мне не остается ничего иного, как ждать того, кто спровадил меня на тот свет. Но он все не мрет, а лишь медленно стареет, меняя по ходу жен на все более и более молодых, и растит целый выводок имбецилов; дряхлеет и постепенно доводит свою страну до ручки.