— Наверно, где-нибудь за городом обретаются, — предположила Мариша. — Вы не беспокойтесь, сейчас ночи теплые, даже на голой земле спать можно.
Не было похоже, что ее слова утешили Гришину маму. Она как-то затравленно взглянула на нас с Маришей, сунула записку и захлопнула дверь.
— А что я сказала? — не удивилась Мариша.
— Читай, что в записке, — поторопила я ее шепотом. — Сейчас Жорик припрется и сам будет читать.
Вняв голосу разума, Мариша быстро развернула закапанный свечным воском листок бумаги, который выглядел так, словно совсем недавно плотно общался с живой природой. Какие-то травянистые разводы и подтеки украшали его. Письмо было коротким и гласило: "Девочки, мы с Мишкой остались в Москве.
Подробности при встрече. Приходите одни к десяти часам в проезд Соломенной Сторожки. Мы будем вас там ждать".
— Зачем он врет, что они остались в Москве, если мама говорит, что ночевал за городом? — удивилась я.
— Просто он не делает разницы между самой Москвой и ее пригородом. И потом, они могут ночевать в каком-нибудь подвале.
— Ты можешь себе представить Мишку, который согласился бы спать в подвале вместе с бомжами? — усомнилась я. — К тому же это опасно. Те же бомжи сразу разболтают, что в таком-то подвале ночуют два или даже три, если Иннокентий вместе с ними, типа, явно приличные, что само по себе странно и подозрительно.
— Он пишет, что будет нас ждать одних, — между тем тараторила Мариша. — А как нам отвязаться от наших конвоиров? Совсем не обязательно посвящать во все наши дела. Пускай Мишка сам с ними разбирается. Только надо до него добраться, и побыстрей.
Меня ее вера в Мишку ничуть не убеждала. Мне казалось, что Мишке, наоборот, доверять такое тонкое дело, как передача уже найденных к тому времени брильянтов, совсем не нужно. Мало того, что он наверняка опять все напутает, так ему еще и все лавры достанутся. Поэтому я настаивала на том, чтобы поехать нам в этот самый проезд вместе со всеми бандитами, кто захочет, а после того, как появится Мишка, сложить с себя все полномочия.
Но Мариша, как всегда, действовала быстрей, чем я успевала изложить свои тщательно обдуманные соображения. Вот и в этот раз я обнаружила, что Мариши уже нет рядом, а только слышен топот ее ног где-то далеко вверху. Я поспешила за ней, все еще не теряя надежды успеть сообщить ей, почему не стоит именно сейчас ссориться с Жориком и его компашкой, но догнала я Маришу только на самом верху, где она сосредоточенно дергала замок на двери, которая вела на чердак.
— Странные люди, — возмущалась она при этом. — Зачем запирать помещение, если в нем так удобно сушить белье? Не хотят белье, не надо. Отдали бы его молодежи для посиделок.
— Представляю себе эти посиделки, — усмехнулась я. — После них, наверное, шприцы и презервативы тачками придется вывозить. Вот дворник во избежание лишней работы и запер.
— Это ничего не значит, подумаешь, заперто, — сказала Мариша и полезла к себе в сумку, а меня забил холодный озноб.
Конечно, самые худшие мои предположения не замедлили подтвердиться. Мариша извлекла из сумки отвертку и принялась колдовать над дверью.
— Как удачно получилось, что я захватила ее месяц назад, когда ездила к тетке менять розетку, да так и забыла про нее. Теперь, видишь, пригодилась, — щебетала она, ловко выкручивая винтики один за другим.
Я уныло смотрела на кучу железок, которые, казалось, так надежно держали замок в двери, а теперь бесполезной кучкой были свалены возле моих ног. С замком Марише удалось справиться в рекордно быстрый срок, во всяком случае, моим знакомым мужчинам на эту же операцию потребовалось бы вдвое больше времени, да они еще и извели бы всех жалобами на чудовищные условия работы и нервную обстановку. Как и следовало ожидать, после того, как замок отвалился, дверь открылась, и мы смогли войти на чердак.
Выглядел он вполне прилично. Конечно, не апартаменты в трехзвездочном отеле, но для чердака очень даже мило. Никаких полуразложившихся трупов, залежей строительного и другого мусора и плохо освещенных углов, где и черту легко сломать ногу. Чердак хорошо освещался дневным светом через огромные окна, некоторые из них были даже со стеклами.
Подразумевалось, что чердак тянется на весь дом, а стало быть, можно будет выйти через любой подъезд.
На практике все оказалось далеко не так. Дворник постарался на славу, и местная шантрапа успела привести в негодность всего один замок. И именно на той двери, которая вела в подъезд, расположенный рядом с тем, где нас ждали Жорик и одни из парней.
Кроме того, на улице стояла машина, в которой сидел Юрка. И троица жаждущих поучаствовать в заключительном этапе поисков. Не говоря уж о том, что еще двое отправились прогуляться — именно тогда, когда мы входили в дом. Куда направилась эта парочка, мы не знали, вполне возможно, что они уселись на лавочке как раз напротив того подъезда, из которого предстояло появиться нам.
— Говорила же, что это чистое безумие, — скандальным голосом начала я. — Обратно теперь идти, да?
— Вот еще глупости! — рассердилась Мариша. — Рискнем.
И мы слезли с чердака и отправились рисковать.
Долго нам стараться не пришлось, потому что, спустившись на первый этаж, мы наткнулись на Юрку.
Тот явно зашел сюда не ради нас, но и не просто так, а, как выяснилось, по срочной физической надобности, которую он и удовлетворял в свое удовольствие, насвистывая при этом веселенький мотивчик.
Он так увлекся пением, что шагов наших не услышал, вот нам и пришлось притормозить у него за спиной, не зная, как поступить дальше. Неудобно человека беспокоить, особенно когда он так занят. Мы и не беспокоили, стояли себе и смотрели, пока он заканчивал свои дела. На счастье, мотивчик попался коротенький, Юрка быстро его досвистел, застегнул брюки и повернулся. Мы заранее изобразили на своих лицах понимающие улыбки, мол, все мы люди и ничто человеческое нам не чуждо, но было похоже на то, что улыбки пропали втуне. Увидав нас, он издал сдавленный стон и замер на месте. Говорить он не мог, все его силы ушли на то, чтобы устоять на ногах и привести в порядок мысли.
— Вы чего тут? — наконец спросил он.
Мариша перестала благожелательно улыбаться и соврала:
— От доктора идем. Записку он нам передал.
— А почему через этот подъезд? — продолжал удивляться Юрка. — Вы же в другой заходили. Я специально сюда зашел, чтобы на вас не наткнуться, когда буду…
Тут он смешался и замолк.
— Записку читать будешь? — пришла я ему на помощь.
Он с благодарностью посмотрел на меня и схватил записку — вопрос о том, каким образом мы оказались в этом подъезде, был благополучно снят с повестки дня. Жорик, правда, пытался что-то выдать по этому поводу, но Юрка вежливо попросил его заткнуться и читать. Да побыстрее, а не мямлить, а то можно и не управиться до назначенного срока, особенно если тратить время на болтовню. Жорик обиделся и стал читать.
— Поедем все вместе, — предложил он. — Там дружка вашего и схватим.
— Ни в коем случае, — возмутился Юрка. — Мишка может и не прийти, а если мы будем тратить время на налаживание контактов с этим доктором, то Мишка еще испугается, почему это тот задерживается, и снова ударится в бега.
— Паяльник запихнуть ему в.., в одно место, — многозначительно пробурчал Жорик, — он и расколется очень даже быстро.
— А вдруг нет? — упорствовал Юрка.
— С головой у него по-прежнему плохо, — встряла в мужской разговор Мариша. — Нам его мама жаловалась. Так что он может любой фокус выкинуть.
Чего это вы с ним делали, что он совсем свихнулся?
— Ну, Мариша, ты меня не знаешь, что ли? Ничего мы с ним не делали. Это я на словах страшный, — принялся оправдываться Жорик. — Мы с ним побеседовали, и он нам все разъяснил, профессия у него такая — все по полочкам раскладывать.
Это уж потом, когда в квартиру к педику вломились эти с автоматами, вашему доктору стволом по башке досталось. Он перед окнами метаться начал, вот и налетел на неприятности, а зачем под ногами у камуфляжников путался?
— Значит, решено, — произнес Юрка, — едем малой силой.
— Ну значит, так, — нехотя согласился Жорик. — Но мне это не по душе. Доктор этот ваш липкий какой-то. Брюхом чую, подведет он нас. Что у таких типов на уме, одному черту известно.
Но его слова никто не принял всерьез. И почему, когда человек дело говорит, у остальных словно уши ватой закладывает? В машине, которая довезла нас до этой самой Соломенной Сторожки, кроме нас, сидел еще один парень, который изображал водителя-частника. У него это из рук вон плохо получалось, но издали должно было сойти. Жорик с Юркой вынуждены были укрыться где-то неподалеку. О том, должны ли они видеть нас, как-то не упоминалось. Поэтому в проезде Соломенной Сторожки мы оказались в полном одиночестве. Выглядел он, несмотря на романтичное название, самой обычной улицей — не центральной и не особо ухоженной. Зато воздух тут был свежий.
— Пошли поищем сторожку? — предложила Мариша. — Все равно гулять ведено.
Но всласть нагуляться нам не удалось, а о том, чтобы найти пресловутую сторожку, которую, наверное, к тому же снесли еще в позапрошлом веке, а то сама сгорела или сгнила, речи вообще не шло. Потому что буквально через несколько десятков шагов из-за угла серого кирпичного дома до нас донесся тихий свист.
— Кто там? — довольно глупо осведомилась я.
— Идите сюда! — приказал нам голос, в котором мы без труда признали голос нашего пострадавшего Григория.
Мы послушно сделали несколько шагов.
— Теперь стойте. Достаньте сигареты и закуривайте, чтобы было похоже, что вы просто дышите, — продолжал давать указания голос. — Когда я скомандую, вы сделаете три шага в мою сторону и окажетесь за углом дома. Во дворе вас ждет серая «восьмерка» с тонированными стеклами. Вы должны сесть в нее, я буду уже там. За вами никто не следил? — неожиданно спохватился он.
— Нет, — промямлила я. — А где Мишка?