Кречетов, ты — не наследник! Том 3
Глава 1Папа драконов
Это было так приятно, что я решил начать всё сначала. Но, когда я это сделал, то мечта стала реальностью.
«Лучшее место,» — подумал я, уткнувшись головой в упругие сиськи Алтынсу, охваченный полнейшим блаженством.
Она притянула меня ближе, каким-то гребаным образом перекинув правую ногу через мое левое плечо.
Её маленькие стопы смыкались где-то позади моей шеи. Пальчики ног украшенные кольцами согнуты внутрь для сцепления. Чудо ханских гимнасток, если таковые вообще существует. Каждый мой яростный толчок терялся в её влажной бархатистой расщелине.
Скоростной темп.
Желание этого женщиной — постоянно.
— Ах, любовничек!
«Да, это я,» — подумал я с широкой ухмылкой на лице.
Пот струился из каждой поры моей кожи, наши тела становились скользкими, как свежая рыба на рынке Новгорода. Но разница всё же была. У нас обоих был жар, и наши внутренности горели.
Хриплый жалостный голос Алтынсу в ухе, сурово умоляющей приложить ещё больше усилий.
— Быстрее! Ах…
«Черт побери,» — подумал я, изо всех сил пытаясь удовлетворить требование.
Нетерпеливый, словно голодный кролик, набросившийся на яблоко. Ошеломлённый, сбитый с толку, мне не хватает воздуха. Её мягкие бугорки душат, отчаянно открываю и закрываю рот под её мокрой шеей.
— Ещё! Ещё!… Аааа!
Кровать заскрипела, матрас провалился. Доски разъехались, злополучная мебель запрыгала и вот-вот развалится. Мой рот обнаружил набухший сосок, добыча была такой же скользкой, как женщина подо мной. Золотое кольцо на соске звякнуло у меня на зубах и затанцевало прочь.
Алтынсу предупреждающе прикусила кончик моего носа. Жемчужные зубки впились ровно настолько, чтобы держать меня в центре, когда я колотил нижней частью своего тела. Я вкладывал в усилие всё, что у меня было, издавая рев, который разбудил половину Новгорода.
— Ммм, мой сладкий-сладкий Ярослав… — удовлетворенно промурлыкала Алтынсу, когда я рухнул на нее совершенно опустошенный и блаженный.
«Она пахнет так чертовски вкусно,» — подумал я, улыбаясь и пуская слюни одновременно. Должно быть, из-за всех этих масел и прочего. Или того, что моя голова снова нашла идеальное место.
— Я приятно удивлена, — поддразнила моя жена, закидывая левую ногу мне за талию. Простыни под нами превратились в промокшее месиво. — Тебе это понравилось?
«Ещё как,» — подумал я, засыпая, неспособный говорить или формировать более сложные мысли. Длинные ногти ханской принцессы вырисовывали узоры на моей загорелой спине, что было весьма кстати.
Я чувствовал себя совершенно опустошенным, в хорошем смысле этого слова.
— Хочешь ещё раз? — невинно спросила Алтынсу, и я встревоженно очнулся от раздумий. Никогда не доверяй женскому вопросу, если он возникает внезапно и не даёт возможности легко ответить «нет».
— Конечно, просто дай мне пару минут, — прохрипел я и попытался поднять голову. Но она удерживала меня в ловушке, прижимая ногами мою шею. Угол был невозможным, пальцы её ног внезапно похолодели на ощупь.
— Какого хрена? — удивился я и попытался вырваться. Но давление на мою шею усилилось, теперь оно причиняло неослабевающую боль.
— Владислав! — раздраженно фыркнула Алтынсу.
— Откуда ты вообще можешь знать это имя? — спросил я.
— Нам нужно идти, Владислав! — Красивое создание ответило мужским басом.
Её глаза стали совсем черными.
— А? Это действительно ты?
'О! Это мой кошмарный сон!
— ХААА! — Я вскрикнул и опрокинулся с седла, на котором спал.
Лицо утонуло в мягком теплом песке. Тонны песка. Он попал мне в нос и на зубы. Я вскочил, пытаясь привести себя в порядок. Я был весь в поту и вонял, как конь. Мне потребовалась добрая минута, чтобы глаза привыкли к темноте.
В тот момент, когда я это сделал, вспыхнул свет, и я снова чуть не ослеп.
— А-а-а! — Я прохрипел от боли, разбудившей меня навсегда.
— Ах, прошу прощения, дорогой Владислав, — сказал Филимон, стоя рядом со мной.
И я в панике отскочил! Морщинистое лицо старика было слишком ужасающим после таких фантастических снов.
— Это всего лишь камень света, — поспешил он оправдаться.
— Филимон, ради богов, дай мне сориентироваться! — запротестовал я, стряхивая с себя песок и сплевывая горькую пыль, выбивающуюся из зубов.
— Ты издавал тревожные звуки, — защищался Филимон, следуя за мной, когда я направился к нашим лошадям за водой.
— Какие звуки?
Филимон колебался.
— Как возбужденный осёл…
Он наблюдал за мной, пока я глотал воду из своей фляжки.
— Это был сон, — сказал я вытирая губы тыльной стороной ладони.
— Кошмар? — Филимон допытывался с полным пренебрежением к моей частной жизни. Поскольку я сам был таким, то мог простить ему это.
Язык мой, отказывающийся следовать командам, портил план.
— Моя жена, — прохрипел я.
— Ханская принцесса, — сказал Филимон. — Ты скучаешь по ней.
— Я беспокоился о ней, — признался я. — Это небезопасное путешествие для неё.
— А как насчет других твоих друзей?
— Домовой? Ха, да, я не о нем беспокоился. Олаф, я почти совсем забыл, а Дана почти неубиваема.
— Полуночница, домовые и пираты, — сказал Филимон, снова схватившись за трубку. Пустыня вокруг нас была тихой и темной. Руины находились недалеко от нашего лагеря, большие и зловещие. — У вас там колоритная публика, молодой человек.
— Я много путешествовал, — ответил я, как будто это все объясняло.
— Хм.
— Сколько времени до утра? — Спросил я его.
— Час. Однако нам нужно двигаться.
— Я подготовлю лошадей, — предложил я.
— Я сверну лагерь, — ответил Филимон с зубастой улыбкой. — Но я не понесу твое седло. У меня снова беспокоит спина.
И я назвал последнюю часть чушью собачьей. Он такой же ленивый, как и пират Олаф.
Прикрепив седло я два раза проверил кожаные ремни. Мне хватило одного падения с камня, чтобы понять. У меня до сих пор синяк.
Осмотрел мешки один за другим. Даже тот, что казался пустым, теперь был наполнен остатками яйца Даны. Скорлупы было меньше, чем ожидалось от такого большого яйца.
«Что ты думаешь?» — спросил я божка Велеса.
[Слышать твои похотливые стоны было тревожно
Я не хочу об этом говорить.]
«Я имел в виду яйцо», — сказал я, радуясь, что Филимон меня не слышит. Я запрыгнул в седло. громко фыркнул в знак протеста, вероятно, спросонья.
[Тогда тебе следовало так и сказать
Я что, Провидец?] — ответил Велес.
Я поднял средний палец, указав вокруг себя — на случай, если промахнулся мимо Велеса. Затем направился к Филимону, который ждал меня вместе с животными. Тяжело нагруженные, так как пару недель назад мы потеряли одну лошадь.
— Рррррааа!!!
— Что за черт? — выругался я, чтобы определить источник крика. — Ты это слышал?
Филимон уже слюнявил вторую трубку за день. За ночь… неважно.
— Слышал что? — спросил он, моргая. — Я немного задремал. Боюсь, темнота утомляет глаза…
— Да, хорошо, — оборвал его я, не заинтересованный его поступком. — Что-то кричало из темноты.
— Как шакал?
— Кричат ли шакалы таким образом?
— Я так не думаю. Может быть, маленький?
Я вздохнул и подошел к нему.
— Это звучало странно.
— Птица? Птицы странные, — предположил Филимон. — Подожди, что это?
Он обеспокоенно огляделся.
— Что? Ты что-то видел?
— Хм.
Я уставился на него.
— Ты меня немного пугаешь, старик.
Филимон поводил трубкой вокруг и задумчиво огляделся:
— Давай держать ухо востро.
— Почему?
— Простая предосторожность, — он прищелкнул языком, чтобы лошадь тронулась в путь. Руины города впереди напоминали кладбище.
— Это совсем не смешно, учитывая, что мы направляемся в кровавые руины, старик! — запротестовал я, напряженно оглядываясь по сторонам.
Филимон поморщился.
— Страшно? Это руины. Вероятно, там ничего нет.
— Вот видишь? Слово «вероятно», беспокоит меня больше всего, — проворчал я, качая головой.
— Город мертв, Владислав, — повторил старик свою мантру.
— Чем больше ты это говоришь, тем более зловеще это звучит. И если ты еще раз назовешь меня Владиславом, я начну называть тебя Филиппом.
Филипп достал болт и шлепнул моего коня, пока мы ехали бок о бок.
— Эй! — Я предупредил его. — Ты начал всё это дерьмо с именами!
— Это иностранное имя, — возразил Филипп. — Гарт на древнем языке означает «Любящий лошадей».
Правильно.
— Ну, Филипп — тогда тебе не следует обижать «Ветерка», — защищал я его прозвище.
— Правда?
— Ну да, там, откуда я родом, так оно и есть, — солгал я, думая о том мужике, который скакал по сцене в рыбьей сетке. — Но ладно, я достаточно взрослый, чтобы не использовать это имя снова.
— Спасибо, Владислав, — невозмутимо произнес Филипп.
Если Белое городище когда-то и было большим городом. То сейчас он совсем на него не похож. Половина погребённых зданий исчезла, когда мы пересекли один из проёмов в рухнувших стенах.
— Пустыня движется, — объяснил Филипп, занятый прочисткой трубки. — Улицы города никогда не остается прежним.
Я уставился на прямые стены по обе стороны улицы, которую мы проезжали. Мелкий песок покрывал и смягчал детали. А яркий лунный свет отбрасывал длинные тени от зданий. Ни окон, ни дверей — бездушный и безмолвный город. Ничто не двигалось, кроме кружащегося песка, когда легкий ветерок гулял по пустым улицам.