— Снар!
Голос Ррау был полон положенного вождю достоинства, но без хамских интонаций превосходства. Потому я и ответил:
— А?
— Где сестра?
— Там, — сказал я, ткнув пальцем в беззубую башню.
— Мне нужно ее увидеть.
— Понимаю, — кивнул я. — Только дай слово, что на этом осада окончится и моим друзьям не будет причинено ни малейшего вреда. Не думаю, что славный народ Новых Людей будет повторять его ошибки.
Я кивнул в сторону нео, увлеченно грызущего трофейную конечность. Естественно, все взгляды устремились на оголодавшего. Тот жрать перестал и удивленно воззрился на соплеменников, типа: «А чё я? Я ничё». Короче, все всё поняли правильно. Ошибающихся едят. Доступно и назидательно.
— От имени своего народа — даю слово, — с достоинством произнес Ррау. Это правильно. В случае чего всегда можно поинтересоваться у возбухнувшего подданного: «А ты какого хрена молчал, когда от твоего имени слово давали?» Ррау рос прямо на моих глазах, превращаясь в мудрого политика. Слишком мудрого, на мой взгляд. Ну да ладно, время само все расставит на свои места.
— Ну, коли так, то пошли, — сказал я. И постучал по люку: — Шерстяной, заводи мотор. Едем домой.
Насчет «едем домой» я, пожалуй, погорячился. Кому тюрьма — дом родной, а кому — место скорби. Сейчас второе определение как никогда лучше относилось к Бутырке…
Двухдневная осада не прошла даром. Пробитые бетонными глыбами стены и крыши корпусов… Разбитые в щепки останки и без того уродливых деревьев… Трупы кормовых, над которыми черными облаками вились многочисленные и необычайно крупные мухи… И кровь. Везде. На стенах, на покалеченных деревьях, на земле. Черная, запекшаяся. И темно-красная, пролитая недавно…
Хотя воину крепость всегда дом. Если, конечно, этот дом принадлежит его друзьям.
Только вот друзья выглядели неважно. Данила во всяком случае.
Голова и левая рука дружинника были замотаны окровавленными тряпками. Но парень все еще держался на ногах. Когда я убедил его открыть ворота крепости, открыть-то он их открыл, только потом тут же ушел в один из более-менее сохранившихся корпусов и больше не показывался. Опыт мне подсказывал, что его просто отпустило напряжение и он элементарно вырубился от кровопотери и нереальной усталости.
Фыфа нигде не было видно. Как и Рут. Короче, из защитников крепости остались полдесятка израненных кормовых и Настя, которая выглядела на удивление бодро. Хотя почему «на удивление»? Похоже, кио, способная употреблять любую органику, в боевых условиях не терялась и особо не привередничала. На ее губах еще не обсохла свежая кровь — и, черт возьми, ей это шло. Естественный алый заменитель помады, огромные, бездонные глаза, полуобнаженная грудь, едва прикрытая обрывками одежды… Небось яйцеголовые в Силиконовой долине специально такой бюст спроектировали. Врагов гипнотизировать, чтоб киборгам ничто не мешало их на танталовые штыки насаживать, как бабочек на булавку.
Хозяйственные нео тут же развели на территории крепости костры. Наковыряли из земли хоммутов, приволокли пару более существенных и уже освежеванных туш (не иначе из кучи трупов сородичей позаимствовали, хотя, возможно, я о них просто плохо подумал) и принялись готовить праздничный обед по случаю восшествия на престол нового вождя.
Однако вождю было не до гулянок.
— Где Рут? — повторил он вопрос, обращаясь уже к Насте.
Та прищурилась.
— А ты ей кто?
— Брат.
— Что-то раньше я не замечала у вашего племени горячих родственных чувств, — отметила она.
— То племя, а то я, — отрезал Ррау. — Она одна. У нее, кроме меня, никого нет.
И тут Настя отвела глаза. Надо же, мне почудилось, что на ее нереально гладком и столь же нереально красивом лице промелькнуло что-то вроде замешательства и одновременно легкой грусти. Эмоции? У кио?? Невероятно…
— Ты слышал про Черное Поле Смерти? — глухо спросила она.
— Которое превращает Новых Людей в хомо? Слышал, — настороженно кивнул Ррау. — Одно из самых страшных Полей. Хорошо, что оно редко встречается.
— Оно не превращает, — покачала головой Настя. — Оно возвращает мутировавший организм к истокам вдоль линии эволюции. Может превратить мутанта обратно в человека. А может — в кистеперую рыбу. Все зависит от времени, которое мутант проведет в этом Поле. И если он задержится…
— Что с ней?!!! — взревел Ррау.
— Черное Поле было здесь, на территории крепости, в одном из подвалов, — тихо произнесла Настя. — Небольшое, с метр диаметром. Мы не знали об этом. Думаю, Рут очень хотела стать человеком. А стала…
— Кем?!!!
— Человеком. Только первобытным. Предком хомо сапиенс. Не умеющим говорить так, как ты. Позабывшим язык. С более примитивным разумом…
Ррау глухо застонал и сел на корточки, обхватив голову лапами.
— Зачем… — услышал я его глухой голос. — Зачем она это сделала?
Настя посмотрела на меня и ничего не ответила.
Я же лишь скрипнул зубами. Ну что я мог сделать? Рут была для меня лишь маленьким, забавным, мохнатым ребенком. И разве я виноват, что оказался для нее кем-то намного более значимым, чем она для меня? Настолько значимым, что ради своей детской любви она без колебаний перешагнула границу Поля Смерти…
Прошла минута. Или больше. Наконец Ррау упер лапы в колени и поднялся на ноги.
— Я хочу ее увидеть, — сказал он.
Настя кивнула.
— Твое право. Но сомневаюсь, что она узнает тебя.
— Я хочу ее увидеть, — повторил Ррау…
…Она не узнала нас. Она была занята — играла в камешки, раскладывая узор на почерневшем от времени деревянном полу. Лишь на мгновение ее взгляд задержался на мне, прежде чем она вернулась к своему занятию. Хотя, возможно, мне это только показалось.
Мы находились в том же зале, где я впервые увидел Фыфа после нашего памятного похода к складам Кантемировской дивизии. Шам был жив, но на пределе. Сначала мне почудилось, что на столе сидит его высохшая статуя. Увидев меня, Фыф слабо кивнул. Понятно. Постоянное мысленное управление кормовыми сожрало последние остатки энергии и превратило шама в подобие мумии. Ничего, из крепости маркитантов я привез немалый запас провианта. Откормим. Главное, что все кончилось… хотя бы на время.
Данила не спал. Он сидел на широком подоконнике, только что с мясом оторвав бинты на левой руке. Рваная рана выглядела неважно. То ли руконог зацепил, то ли нео когтями рванул.
Я подошел, достал из нагрудного кармана автоматную гильзу со сплющенным дульцем и протянул дружиннику.
— Что это? — поднял на меня глаза Данила.
— Кровь черной крысособаки, — ответил я.
Это был прощальный подарок Иона. Напоследок стаббер рассказал, что мертвую черную крысособаку нашел он с двумя товарищами рядом со мной, валявшимся без сознания на мосту через Канал. Тогда они сцедили драгоценную кровь и поделили между собой.
— Не благодари, — произнес он, когда я попытался что-то сказать. — Это просто твоя доля. Хорошо, что она не пригодилась сегодня…
И правда — отлично, что эта запечатанная гильза оказалась сейчас в моем кармане. Уж больно не понравились мне раны Данилы даже с учетом его фантастических способностей к регенерации.
— Ты хоть знаешь, что отдаешь? — спросил дружинник. — Этот эликсир стоит целое состояние.
— Заколебал, воин, — сказал я, срубая «Бритвой» сплющенное дульце. — Рану к осмотру.
— Есть, командир, — усмехнулся Данила, протягивая руку.
Я накладывал бинт, стараясь не смотреть в сторону Рут. Ррау как раз присел рядом с ней на корточки и пытался заглянуть ей в глаза. А я ощущал себя последней сволочью, хотя понимал, что от меня в общем-то ничего не зависело.
— Благодарю, — кивнул Данила, когда я завязал марлевый узел на концах раритетного бинта, судя по обертке сохранившегося в Кремле с довоенных времен. Интересно, как они добились, что марля не сгнила за столько времени? Воздух в камерах хранения откачивали, что ли?
Все эти архиважные мысли я гонял в голове пока шел к Ррау и Рут. Просто я должен был это сделать, и всё тут. Хотя абсолютно не представлял, что скажу первобытному воину, всего за два дня ставшему человеком.
Я подошел и встал рядом, прекрасно осознавая, что огромному нео, с детства натренированному убивать, ничего не стоит с разворота перебить мне позвоночник.
— Ррау, я…
— Не надо, — остановил меня вождь Новых Людей. — Ничего не говори. Мы с Рут уходим. Грок не хуже меня позаботится о благополучии клана.
— Грок? Почему он?
Я и правда ничего не понимал.
— Я уже говорил, что у нее никого нет, кроме меня, — медленно произнес Ррау. — А вождь принадлежит не семье, а своему клану. К тому же я думаю, что если есть Поле Смерти, двигающее назад вдоль линии эволюции, то должно найтись и то, что работает в обратную сторону. И я обязательно найду его.
— Я пойду с тобой, — сказал я.
— Нет, — покачал головой Ррау. — Ты сам говорил, что воин должен выбирать свой Путь, слушая только свое сердце. Сейчас мое сердце говорит мне, что ты ни в чем не виноват. И что мы должны уйти вдвоем — только я и она.
Я кивнул. Это его выбор и его право. К тому же, может, оно и к лучшему. Ррау слишком талантливый воин и политик, и я не хотел бы, чтобы мы с ним как-нибудь встретились по разные стороны баррикад. А под его руководством столкновение людей и нео рано или поздно станет неизбежным. В этом отношении более бесхитростный Грок в качестве вождя двух племен Новых Людей устраивал меня гораздо больше.
Я отошел в сторону. Ррау больше никто не нужен, кроме сестры, по крайней мере сейчас. А у меня еще были дела.
Измученный до предела Фыф находился на грани между явью и беспамятством. Но когда я склонился над ним, шам сделал над собой усилие и взглянул на меня.
— Ты как? — спросил я.
— Выживу, — слабо усмехнулся Фыф. — Если не сдохну. Скажи, ты и правда хочешь отдать крепость нео вместе с трофейными ружьями?
— Знаешь, я отчасти рад, что у тебя в кои-то веки нет сил на то, чтобы копаться в моих извилинах, — улыбнулся я. И искренне порадовался, увидев его слабую улыбку. Может улыбаться — значит, точно выживет.