— Стойте!
Мы вздрогнули и все вместе повернулись к лесу. На поляну, ломая низкий кустарник и торопя коней, ввалились наш румяный баронет и лорд Вольтан.
— Стойте! — повторил баронет. — Немедленно выходите из круга!
Матушка Маника и кузнец удивлённо переглянулись.
— Я кому сказал! — визгливо прикрикнул баронет. — Эська, быстро сюда!
Лорд Вольтан тоже спешился, но вёл себя значительно спокойнее. Прижал ладони к груди, прошептал молитву.
— Баронет, не кричите на святом месте, — тихо посоветовал Вольтан. — Вы же знаете, Сильнейший этого не любит. А ваши люди, находясь в пределах Священного круга, подвластны только богу.
Подвластны-то подвластны, но, если баронет сейчас просто выволочет меня из круга за косу? С него станется!
Силий смотрел на господ и улыбался, кланялся и собрался, как ни в чём не бывало, продолжить наше мероприятие. Он положил на камень обе ладони, посмотрел на меня, мол, повторяй.
Это он от глупости баронета не боится, или в самом деле тот нам ничего не сделает на нарушение приказа? Я присмотрелась к безмятежному лицу будущего жениха. Да, такому без жены никак нельзя, должен же кто-то в семье уметь оценивать ситуацию.
Маника, кузнец и Палиша покорно вышли из Священного круга, но их покорность господ явно не интересовала.
— Эська, послушай меня, — мягко, даже ласково, начал лорд Вольтан. — Чего ты боишься? Расстаться с семьёй? Но ты всё равно выходишь замуж и станешь принадлежать другой семье. Уехать из родного края? У нас прекрасные места, климат значительно теплее и лучше.
— Ну ты её ещё поуговаривай! — рассердился баронет. — Что она, Шелка, чтобы так её обхаживать? От Эськи элитные щенки не родятся, разве что дети сопливые, — заржал он.
Щенок собаки Шелки был для нашего господина значительно дороже и ценнее, чем я.
Баронет не нравился мне всё больше и больше, более того — я его боялась. Вот кто запросто пристроит меня гаремкой, не за щенка, так за небольшую сумму. Старый барон не будет ссориться с сыном из-за деревенской девки, дал же он согласие на обмен.
— Зачем я вам? — спросила я лорда.
Матушка Маника ахнула и торопливо зашептала молитву — наверное, прося Сильнейшего вернуть мне разум. Кузнец удивлённо крякнул, Палишка открыла рот, а лицо баронета от злости покрылось красными пятнами. Надеюсь, его отношение ко мне никак не повлияет на моих близких?
К счастью, никто не собирался истязать матушку и сестру, заставляя меня выйти из Священного круга. Лорд Вольтан успокаивающе похлопал по плечу баронета и подошёл ближе, к самому краю.
— Не бойся, никто не может войти в Священный круг просто так, — успокоил он меня. — Никто не может помешать вашей клятве, но не спеши её давать. Понимаю, тебя пугает неизвестность. Ты отправишься в имение к моему отцу.
То есть он меня ещё и не для себя забирает? Тогда вообще непонятно — зачем. Во всяком случае никакой достойной причины жертвовать ради меня дорогим элитным щенком я не вижу. Кроме внешности Эська не обладает ничем примечательным, если, конечно, не считать стервозный характер. Но боюсь, мой характер лорда интересует в последнюю очередь. Может, его папенька поставляет красивых девок ко двору? Помню, в истории Франции был такой случай. Девицы там не были крепостными, но и права голоса тоже не имели.
Так зачем меня хотят отдать отцу лорда?
Глава 12
— К нему в крепостной гарем? — невежливо спросила я.
Баронет вдруг фыркнул и громко захохотал:
— Лорд, вы точно уверены, что вам нужна именно эта девка? У нас и без неё достаточно красавиц. За щенка охотничьей собаки я готов вам отдать двоих девок. Соглашайтесь!
Лорд отрицательно покачал головой, но тоже улыбнулся:
— Эська, мой отец культурный и разносторонний человек, но того, о чём ты говоришь, в нашем доме быть не может. Это недопустимо. Как бы тебе объяснить?
— Да уж попробуйте как-нибудь, — вздохнула я. — Вдруг договоримся?
Брови лорда поползли на лоб. Что я такого сказала?
— Отец недавно возил маменьку на воды, в Интанию. Привёз новую идею и теперь решил устроить в поместье свой театр…
— Вы, лорд, её скоморохом, что ли, хотите заделать? — перебил его баронет. — Ой, зряшное дело! Была бы убогая или уродина какая — тогда да. Чем она может народ повеселить? Разве что спляшет, так сплясать вам любая может, дело нехитрое.
Лорд Вольтан поморщился. Баронет не видел его лица и продолжал распинаться на тему моей профнепригодности для развлечения благородных господ, но я, кажется, поняла, о чём говорил лорд.
В прошлые века у помещиков тоже была такая развлекалка — собственный театр. Актёрами были и крепостные, и вольные. Музыкантов нанимали, а режиссёром-постановщиком вполне мог выступить сам помещик. Прочувствовать свою значимость, поиграть живыми покорными куклами. Если пьеса не приносила ожидаемого успеха, актёров могли выпороть за плохое исполнение ролей.
И никого не волновало, что скучную постановку не сделаешь весёлой, а тяжёлую тягомотину — лёгкой, даже если ты играешь гениально. Провалилась пьеса — виноваты все, кроме бездарного помещика, который ничего не понимает в театральном искусстве.
— Я не актриса, я — крестьянка, — тихо ответила я Вольтану. — Не понравлюсь вашему батюшке — выкинет на улицу или продаст первому встречному.
— За это можешь не переживать, — сказал лорд. — Обещаю — если ты не подойдёшь для его труппы, просто останешься работать в доме. Может, маменька горничной возьмёт, или на кухне будешь помогать.
Или ты, лорд, к себе в спальню меня затянешь, и нарожаю я байстрюков. Да, грустно. Что делать-то?
Матушка прикрыла глаза, встала на колени и продолжала молиться. Зато у сестрицы глаза стали огромными, как плошки, она не сводила их с меня, ожидая развязки. Кузнец тяжело вздыхал, он явно жалел, что позволил своему единственному сыну польститься на мою красоту. Баронет нетерпеливо постукивал хлыстом по голенищу сапога, разглядывая меня с таким видом, словно перед ним заговорила деревянная лавка.
Лорд ждал, а мой жених, Силий, безмятежно улыбался и смотрел… На Палишу!
Да ведь ему, похоже, не особо принципиально, на ком жениться. И я хороша, и сестра моя вполне подойдёт. Приданое в любом случае будет мизерным, а неотягощённому интеллектом сыну кузнеца одинокого нравились обе девки.
Что делать? Спасти себя от непонятной участи, загнав в размеренную, унылую и тяжёлую крестьянскую жизнь?
Вот он, выбор. Я совершенно уверена, что девяносто процентов того, что с нами происходит — результат наших действий и нашего выбора. Осознанного и, как нам кажется на тот момент, вполне логичного. Процентов десять, конечно, остаётся на то, у кого тебе повезло или не повезло родиться, какие в жизни попались учителя, и на прочие случайности. Но девяносто — точно те события, к которым ты, осознанно или не очень, пришла благодаря своим решениям.
Я сейчас стояла у алтаря и взвешивала все «за» и «против».
Будь я реальной Эськой, не о чем бы было думать. Конечно, надо вступать в сытую, хоть и тяжёлую, но привычную и понятную жизнь в доме кузнеца.
Но я не Эська. Я не хочу вставать с петухами, ухаживать за скотиной, работать от зари до зари и постоянно ходить беременной.
Соглашусь я сейчас — и шансов изменить свою жизнь практически не останется.
Но есть ли они в помещичьем театре? Кто его знает. Возможно, я окажусь совершенно бесталанной, годной только на то, чтобы шить театральные костюмы.
Хм. Один шанс уже есть — хороший костюмер нужен любому театру. Конечно, помещик может нанять швею, но кто же будет тратить денежки, если есть бесплатная рабочая сила?
— Обещаете, что я вам нужна в труппу? — спросила я лорда Вольтана.
— Слово господина, — кивнул тот.
Баронет схватился за голову:
— Лорд! Да неужто эта девка вам так приглянулась, что вы уже с ней, как с равной, разговариваете? Всё равно же из круга выйдет, куда денется! Раз такое дело пошло — уговорю отца, пусть вместе с женихом вам Эську отдаёт. Но тогда уж собачку вашу охотничью, Шелку, насовсем забираю. Одного щеночка, так и быть — вам, остальных — мне.
Силий побледнел так, что цвет его лица сравнялся с сероватой праздничной рубахой из небелёного льна. Матушка с колен осела на землю, кузнец схватился за сердце.
Схватишься тут — того гляди единственного сына лишат.
— Силий, ты хочешь жениться? — тихо спросила я жениха.
Тот неуверенно кивнул.
— На мне?
Силий смотрел растерянно, явно не зная, что ответить. Я видела, что парню страшно, и не могла его осуждать — если ты родился бесправным, поневоле будешь бояться сильных мира сего.
— Палиша, подойди, — позвала я сестру.
Та, словно зачарованная, вступила в круг.
Я сняла праздничный невестин фартук, повязала его на сестру. Потом стянула с головы нарядный яркий платок, накинула на волосы Палиши и тщательно расправила складки. Сегодня у неё очень важный день, пусть будет красивой. Это ведь, по-честному, её жених, а не мой, вот и пусть сестра его получит, тем более что Силий, уверена, не будет возражать.
Мы пришли сюда дать обещания? Будут тебе обещания, Сильнейший!
— Силий и Палиша, готовы ли вы стать женихом и невестой? — спросила я.
— Да, — прошептал жених.
Похоже, волнение его отпустило, во всяком случае выглядел Силий опять молодцом. Широкие плечи, русые вихры, голубые глаза и щёки, румяные и гладкие, как попа у младенца. Красавец, чего уж там!
— Да, — эхом повторила Палиша.
Камень вспыхнул тёплым розовым светом, заискрился, словно из него полетели в небо сотни маленьких блестящих звёздочек. Палиша и Силий одновременно счастливо вздохнули.
— Принял Сильнейший ваше обещание, — сказал кузнец. — Подойдите, дети, обниму вас.
Лицо кузнеца тоже изменилось, видно было, что он вполне доволен всем происходящим. Чего не скажешь о матушке Манике.
Я вышла из Священного круга, обняла матушку:
— Не бойся за меня, — попросила я. — Всё будет хорошо.