— Рассечены живот и матка, — поставил он диагноз, стараясь говорить спокойно и холодно. — Очень умело, рукой хирурга. Из девушки извлекли плод. Делали это, когда она была еще жива. Но не здесь. И что, все в таком состоянии? Леннеп, я к тебе обращаюсь?
— Нет… — вздрогнул агент, оторвав глаза от трупа. — У других винтовой гарротой сломаны шеи. Они не были беременны… Но мы произведем вскрытие…
— Сколько нашли всего?
— Кроме этой — четырех. Ни одну не удалось опознать.
— Неправда, — проговорил из-за платочка Дийкстра. — Я уже успел опознать эту. Это Жоли, младшая дочь графа Ланьера. Та, что год назад пропала без вести. Взгляну на остальных.
— Некоторых огонь подпортил, — сказал Леннеп. — Трудно будет узнать… Но, милостивый государь, кроме того… Мы нашли…
— Ну говори, перестань заикаться!
— В том колодце, — агент указал на зияющую в полу дыру, — кости. Много костей. Мы не успели достать и проверить, но ручаюсь, все они окажутся костями юных девок. Если попросить магиков, может, удалось бы распознать… И сообщить родителям, которые все еще разыскивают пропавших дочерей…
— Ни в коем случае. — Дийкстра резко повернулся. — Ни слова о том, что здесь найдено. Никому. А тем более магикам. После того, что я здесь видел, я теряю к ним доверие. Леннеп, верхние уровни осмотрены тщательно? Найдено что-нибудь, что могло бы нам помочь?
— Ничего, милостивый государь. — Леннеп опустил голову. — Как только к нам поступило донесение, мы тут же кинулись в замок. Но было уже поздно. Все сгорело. Огонь ужасной силы. Не иначе — магический. Не знаю, почему…
— А я знаю. Пожар устроил не Вильгефорц, а Риенс или другой фактотум чародея. Вильгефорц не оставил бы ничего, кроме сажи на стенах. Он бы ошибки не совершил. Да, он знает, что огонь очищает… И стирает следы.
— Верно, стирает, — буркнул Леннеп. — Нет даже признаков того, что Вильгефорц тут вообще был…
— Значит, надо такие признаки создать. — Дийкстра отнял платок от лица. — Учить вас, как это делается? Я знаю, что Вильгефорц тут был. Кроме трупов, в подземелье ничего не уцелело? А за железной дверью что? Вон там?
— Позвольте, милостивый государь. — Агент взял из рук помощника факел. — Я покажу.
Не было сомнений, что магический пожар, которому предстояло испепелить все, что находилось в подземелье, начался именно здесь, в просторном помещении за железными дверями. Ошибка в заклинании существенно испортила план, но и без того пожар был сильный и бурный. От огня обуглились книжные полки, занимавшие одну из стен, разорвались и расплавились стеклянные сосуды. Все превратилось в вонючую массу. Единственное, что осталось нетронутым, был стол с жестяной столешницей и два вмурованных в пол кресла странной формы. Странной, но не оставляющей сомнения в их назначении.
— Они сконструированы так, — сглотнул Леннеп, указывая на кресла и прикрепленные к ним захваты, — чтобы держать ноги… разведенными. Разведенными широко.
— Сукин сын, — прошипел сквозь стиснутые зубы Дийкстра. — Сволочной сукин сын…
— В стоке под деревянным креслом, — продолжал агент, — мы обнаружили следы крови, кала и мочи. Стальное кресло новенькое, вряд ли когда-либо использовалось. Не знаю, что и думать…
— А я знаю, — сказал Дийкстра. — Стальное было специально создано для кого-то особого. Для кого-то, кого Вильгефорц подозревал в особых способностях.
— Я отнюдь не недооцениваю Дийкстру и его разведку, — сказала Шеала де Танкарвилль. — Знаю, чтобы отыскать Вильгефорца, требуется время. Однако, отбросив проблему личной мести, которая, кажется, занимает некоторых из нас, позволю себе заметить, что вовсе не обязательно думать, будто именно Вильгефорц держит Цири.
— Если не Вильгефорц, то кто? Она была на острове. Никто из нас, как я понимаю, не телепортировал ее оттуда. Ее нет у Дийкстры, нет у кого-либо из королей. Это нам известно. А в развалинах Башни Чайки мы не нашли ее тела.
— Тор Лара, — медленно произнесла Ида Эмеан, — некогда скрывала в себе очень мощный портал. Вы исключаете вероятность того, что девочка убежала с Танедда, воспользовавшись этим порталом?
Йеннифэр прикрыла глаза, впилась ногтями в головы сфинксов на подлокотниках. «Только спокойно, — подумала она. — Только спокойно». Она почувствовала на себе взгляд Маргариты, но не подняла головы.
— Если Цири проникла в телепорт Тор Лара, — проговорила слегка изменившимся голосом ректор Аретузы, — опасаюсь, нам придется забыть о наших планах и проектах. Боюсь, мы можем уже никогда не увидеть Цири. Не существующий больше портал Башни Чайки был поврежден, искажен. Он был убийственен.
— О чем мы говорим? — вспыхнула Сабрина. — Чтобы даже просто обнаружить телепорт в башне, чтобы даже просто суметь его увидеть, необходимо воспользоваться магией четвертого порядка. А для приведения портала в действие необходимы сверхмагические способности! Не знаю, сумел ли бы это сделать даже Вильгефорц, а что говорить о пятнадцатилетней девчонке! Как можно даже предполагать нечто подобное? Кто, по-вашему, эта девчонка? Что в ней такого есть?
— Разве важно, — протянул Стефан Скеллен по прозвищу Филин, коронер императора Эмгыра вар Эмрейса, — что в ней такого есть, господин Бонарт? И вообще есть ли в ней что-то? Мне важно, чтобы ее вообще не было. Я плачу вам за это сто флоренов. Если вам так хочется, проверьте, что в ней такого есть. После того, как убьете, или до того. Как вам удобнее. Кстати, цена не возрастет, даже если вы что-то найдете, торжественно заявляю и предупреждаю.
— А если доставлю живой?
— Тоже нет.
Огромного роста, но костлявый как скелет мужчина, которого назвали Бонартом, подкрутил седые усы. Другой рукой он все время опирался о меч, словно хотел скрыть от глаз Скеллена резьбу рукояти.
— Привезти голову?
— Нет, — поморщился Филин. — Зачем мне ее голова? Законсервировать в меду?
— Доказательство.
— Поверю на слово. Вы — человек, известный делами, Бонарт. Солидностью тоже.
— Благодарю за доверие. — Ловец наград усмехнулся, а Скеллен, у которого перед трактиром стояло двадцать вооруженных человек, при виде его улыбки почувствовал, как по спине поползли мурашки. — Вроде бы так и должно быть, а встречается редко. Господам баронам и господам Варнхагенам я обязательно должен притащить головы всех Крыс, иначе не заплатят. Коли вам Фалькина голова ни к чему, думаю, вы не станете возражать, если я присовокуплю и ее для полноты комплекта?
— Чтобы оприходовать и вторую награду? А как же профессиональная этика?
— Я, уважаемый господин Скеллен, — прищурился Бонарт, — беру плату не за убиение, а за услугу, оказываемую убиением. А ведь оную я окажу и вам, и Варнхагенам.
— Логично, — согласился Скеллен. — Поступайте, как сочтете нужным. Когда можно вас ожидать за получением оплаты?
— Вскоре.
— То есть?
— Крысы идут на Бандитский Тракт, надеются перезимовать в горах. Я перережу им дорогу. Двадцать дней, не больше.
— Вы уверены в их маршруте?
— Они были у Фэн Аспры, там разграбили обоз и двух купцов. Бушевали под Тыффией. Ночью влетели в Друи поплясать на кметском празднике. Наконец заглянули в Лоредо. Там, в Лоредо, Фалька зарубила человека. Да так, что до сих пор об этом говорят, щелкая зубами. Поэтому я и спрашивал, что такого сидит в той Фальке.
— Может, что-то такое, что и в вас, — насмешливо бросил Скеллен. — Хотя нет. Простите. Вы ведь берете деньги не за убиение, а за предоставленные услуги. Вы — настоящий ремесленник, Бонарт, истинный профессионал. Специальность не лучше и не хуже другой. Работа, которую надлежит выполнить. За нее платят, а жить-то надо? Э?
Ловец наград долго глядел на него. Так долго, что с губ Филина наконец сползла улыбка.
— Истинно. Жить-то надо. Один зарабатывает на жизнь тем, что умеет делать. Другой делает то, что делать вынужден. Мне в жизни посчастливилось, как мало какому ремесленнику, разве что какой-нибудь курве. Мне платят за ремесло, которое я искренне, по-настоящему люблю.
Предложение Филиппы перекусить и смочить пересохшее от многочисленных речей горло Йеннифэр встретила с облегчением, радостью и надеждой. Однако вскоре оказалось, что надежды были тщетными. Маргариту, явно желавшую с ней поговорить, Филиппа быстренько оттеснила в другой конец зала. Подошедшую Трисс Меригольд сопровождала Францеска. Эльфка не смущаясь следила за беседой. Однако Йеннифэр видела беспокойство в васильковых глазах Трисс и была уверена, что даже в разговоре без свидетелей ее просьбы о помощи остались бы без ответа. Трисс несомненно, уже была всей душой предана ложе. И несомненно, чувствовала, что верность Йеннифэр все еще сомнительна.
Трисс пыталась ее утешить, уверяла, что в Брокилоне Геральт вне опасности и стараниями дриад выздоравливает. У нее, как всегда, когда речь заходила о Геральте, на щеках вспыхивал румянец. «Видимо, он ее тогда здорово ублажил, — не без язвительности подумала Йеннифэр. — Раньше ей не доводилось иметь дело с такими, как он. Не скоро она о нем забудет. И очень хорошо».
На сообщение Трисс она отреагировала равнодушным пожатием плеча. Ее не волновало, что ни Трисс, ни Францеска не поверили ее безразличию. Она хотела остаться в одиночестве и хотела дать им это понять.
Они поняли.
Йеннифэр стояла в дальнем углу буфета, занимаясь устрицами. Ела осторожно, все еще чувствуя боль — последствие компрессии. Пить вино опасалась, не зная, как прореагирует организм.
— Йеннифэр?
Она обернулась. Фрингилья Виго слабо улыбнулась, глядя на короткий нож, который Йеннифэр держала в руке.
— Вижу и чувствую, что ты с удовольствием отворила бы меня вместо устрицы. Все еще неприязнь?
— Ложа, — холодно ответила Йеннифэр, — требует взаимного доверия. Приязнь — не обязательна.
— Не обязательна и не требуется. — Нильфгаардская чародейка повела глазами по залу. — Приязнь возникает либо в результате длительного процесса, либо спонтанно.