Они появились из-за угла дома два. Сначала Харч и Юрка. Потом Щава. За Щавой Конус.
Первым к Шашапалу подкатил Харч. Оскалился, пошел вокруг, приседая в дурашливых поклонах.
— Не одолжите ли малость вашей добычи, профессор?
Шашапал сжался, подтянул к груди клочковатый клубок.
— Зачем тебе проволока?
Подскочил Юрка, вырвал проволочный клубок, перекинув Щаве, гаркнул:
— Тотальная мобилизация всех железных вещей!
Щава, хихикнув, забросил клубок в мутную лужу.
— Не желаете ли искупнуться вместе с вашей проволочкой? — присел перед Шашапалом Харч. — Или предпочитаете отдать должок?
— Какой должок? — совсем тихо переспросил Шашапал, по-пингвиньи подтягивая к животу руку. В левой дрожала никчемная загогулина.
— Неужто не помним?! — вытянув вперед губы, «ужасаясь», засюсюкал Харч. — Но раз память отшибло, то мы поможем.
Харч вдруг штопором ввинтился в карман к Шашапалу, выхватил перочинный ножичек.
Поднял вверх, закрутил умиляясь.
— Хорошенькая игрушечка! Вкусненькая!
Гнев швырнул Сергея прямо на Харча. Харч успел отскочить. На Сергея бросился Юрка… Взревел, перепоясанный встречным ударом костыля. Сергей рванулся было за Щавой, но дорогу ему пересек Конус.
— Псих костыльный!
— А-а-а!!!
В Сергея полетели куски кирпича! Камня! Стекла! Не чувствуя боли, Сергей бросался то на одного, то на другого!.. Полосовал костылями, рычал, упиваясь бешеной сшибкой.
Заметил, что Харч свалил Шашапала… Бросился на выручку. Достал!
Харч волчком закрутился по земле, заходясь в крике.
По голове, по щекам, по телу, по рукам секли новые камни!
Подскочил Конус! Саданул кулаком под ложечку! Хрустнул, впиваясь в тело, край гипсового панциря!
Кто-то подсек крюком опорный костыль!
Падая, успел разглядеть кривогубую улыбку Щавы.
Внезапно Щаву снесло ударом в сторону! Головастые!.. Как с неба спикировали! Один башкой в живот Юрке врезался! Второй с Конусом сцепился!
Корчился у стены Щава.
Зажмурив глаза, лупил железной загогулиной по воздуху Шашапал.
Прихватив ржавый крюк, на Сергея двинулся Харч.
— Прекратить!! Прекратить!!
Из ворот вынесся однорукий домоуправ.
Внезапный страх захлестнул, погнал Сергея.
Парадное! Лестница!! Второй этаж!!! Дверь распахнулась! Отпрянули вспоротые тревогой девчоночьи глаза! Что-то громыхнуло за спиной… Дыхание оборвалось… Все замерло… Сергей влетел в темь квартиры.
Девчонка из пасти войны
Ничего не хотелось. Такой он был выжатый. Казалось, что и не дышит уже. Вязкая темень, приняв его в себя, пригасила, вобрала все страхи и желания Сергея.
Растворив, сделала Сергея незримой частью бесформенной, невесомой субстанции. И удивительное состояние полусна-полубытия было скорее приятным, чем удручающим…
Кто-то пробежал с верхнего этажа вниз, мимо захлопнувшейся невидимой двери.
Кто-то недовольно засопел. Совсем близко. Рядом с тем местом, где должны находиться ноги и костыли Сергея.
В ноздри стали протискиваться запахи. Удушливые и сладковатые — слежавшейся старушечьей байки, перепрелого плюша, недавно пролитого керосина.
Завершением перехода из ирреальности в земную жизнь явился просительный шепот Шашапала.
— Скажите, пожалуйста, а как у вас тут… можно пройти в уборную?
Щелкнул выключатель. Свет оказался неярким, но невольно заставил зажмуриться… Первой, кого увидел Сергей в незнакомой передней, была большеглазая девчонка.
Сделав несколько шагов, девчонка поднялась на мыски, с трудом дотянувшись, отвернула выключатель, чуть потянув на себя, приоткрыла дверь в туалет.
Прикрыв ладонью заплывший глаз, из-за высокого ящика для картошки выбрался один из головастых близнецов, попросил:
— А водички можно?
Девчонка молча кивнула, ушла на кухню.
На этот раз вся она умещалась в длинной черно-серой кофте, едва не касавшейся пола. Рукава кофты были закатаны до локтя. Пока в кухне лилась вода, Сергей увидел возле входной двери и второго близнеца. Привстав на колено, он зашнуровывал бульдожий ботинок. Правый рукав его куртки, от локтя до края, был разодран в мелкие, торчащие клочья. Сам Сергей влепился спиной под вешалку. С одной стороны его прикрывала тяжелая, пропитанная соляркой телогрейка, с другой — притискивали увесистые сумки с противогазами.
Судя по передней, квартиры в этом отсеке дома были меньше, чем у Сергея и Шашапала. Дверей в комнаты было две. Может быть, при кухне еще какая-нибудь каморка имеется?..
Вернулась девчонка, молча протянула близнецу с заплывшим глазом кружку с водой.
— Угу, — буркнул близнец и осторожно стал пить.
— Ты одна, что ли? — на всякий случай негромко спросил у девчонки второй близнец.
— Так на работе все, — виновато объяснила девчонка, принимая пустую кружку у первого близнеца.
— И мне принеси, — попросил второй, приободрившись после сообщения девчонки.
Едва опершись, Сергей почувствовал — что-то неладное было в правом костыле. Быстро выбравшись из-под вешалки, высвободил костыль, вынес на свет и увидел трещину, которая начиналась от верхней опоры и заканчивалась у первого болта. Еще и трех недель не прошло, как в драке с пришельцами с улицы Осипенко был вдребезги разбит костыль из его новой пары. Несколько дней Сергея в наказание продержали дома, пока отец подгонял и уравновешивал старый и новый костыли. И вот теперь такая трещина…
Сергей поднял голову, встретил понимающий взгляд второго близнеца.
— Не трухай. Изоляционной так перетяну — сто лет продержится.
— А мне кусочек твоей изоляции можно? — вкрадчиво поинтересовался Шашапал.
— Запросто, — улыбнулся второй головастый.
— Домоуправ ушел, — тихо сообщила девчонка, принимая пустую кружку из рук второго близнеца.
— Откуда ты знаешь? — невольно вырвалось у Сергея.
— Из окна кухни глядела, — тихо ответила девчонка.
— Когда домоуправ крикнул, я почему-то подумал, что это ваш отец, — признался Сергей.
— Да вы отца не бойтесь. Он добрый. Скажи, Иг? А? — обратился второй близнец к брату.
— Законно, добрый, — подтвердил Иг. — Только драк не любит. И лицо у него…
— В танке горел. Он капитан танковых войск, — пояснил второй близнец.
— А на драки — бешеный, — подхватил Иг. — Когда к тетке Стеше за нами приехал… Там у нас психи подрались. И одному глаз выбили. При нем. Вот поэтому, когда драка…
— А вы в психической больнице были? — перебил Ига Шашапал.
— Да не мы, — усмехнулся второй головастый, — тетка наша медсестрой там работает. А мы при ней. Это даже и не больница, а лечебница такая в лесу. Домики с башенками. На крепости старинные похожи… Загородок никаких…
— И психи в большинстве тихие, — подхватил Иг. — Коробки всякие делают. Буйных там не бывает. А с нормальными психами и говорить, и в шахматы играть запросто можно… Есть очень душевные. Умных много.
— Приложи к глазу-то, — девчонка, успевшая шмыгнуть в комнату, протянула Игу здоровенную медную монету.
— Ух ты! — присвистнул Иг, принимая монету. — Посмотри, Ник!.. Вот это монетища!..
— Пятак времен Екатерины II, — пояснил Шашапал, — видишь, вензельное Е с латинским И переплетаются?
— Точно! — подтвердил Ник.
— Ты прикладывай. А то вовсе глаз заплывет, — напомнила девчонка.
— Думаешь, поможет? — прижимая монету к глазу, посмотрел на девчонку Иг.
— Уж как бог даст, — ответила девчонка.
— Ты монеты собираешь? — почтительно спросил у девчонки заметно посерьезневший Ник.
— Когда дают, беру, — вглядываясь в Ника, ответила малышка.
И опять Сергею почудилось, что глаза у девчонки как у пожилого, много бедовавшего человека. И живут сами по себе. Хотя ясные, усталой старости в них нет.
— У тебя коллекция? — из-за спины девчонки спросил Шашапал.
— Что это… коллекция? — не сразу отозвалась девчонка.
Теперь пришла очередь растеряться Шашапалу.
— Коллекция — это множество специально подобранных монет или марок… Из разных стран и времен, — пояснил Шашапал и вопросительно посмотрел на Сергея.
— Нет. Много у меня нет, — покачала головой девчонка. И, тихонько вздохнув, добавила: — Давай штаны зашью. Однако на тебе я не сумею.
Шашапал преспокойно стянул с себя брюки, демонстрируя всем крайне оригинальные подштанники в обтяжку из подкладочной полосатой ткани.
Едва девчонка с брюками Шашапала скрылась в комнате, Иг не выдержал и хохотнул.
— Где ж ты такие отхватил? Прямо из киносборника про Швейка.
Шашапал обезоруживающе улыбнулся в ответ, замахал руками.
— Похоже, похоже. А можно, я уточню? Ты — Иг. А ты — Ник. Правильно?
— Правильно, — одновременно ответили близнецы.
— Это у вас прозвища или имена? — поинтересовался Шашапал.
— Имена, имена, — заторопился с пояснениями Ник. — Иг — Игорь, а Ник — Николай… Коля меня зовут. Но Иг и Ник короче и веселей.
— Согласен, — охотно подтвердил Шашапал. — И теперь вы не такими одинаковыми кажетесь.
Шашапал был прав. Имена действительно как бы увеличивали едва различимые индивидуальные приметы братьев.
Глаза у Ника светлей, голова вытянута вверх, а у Ига — немного приплюснута.
Иг казался более притягательным, открытым. В Нике словно пряталась какая-то забота, которую он не хотел ни для кого открывать. Иг сразу всем нравился. Ник был застенчив и замкнут…
Начав было левым рукавом очищать со спины куртку брата (который, не отпуская екатерининского пятака от глаза, присел перед ящиком для картошки), Ник вдруг встрепенулся, задрал голову, пошевелив ноздрями, мечтательно сказал:
— На постном масле с луком жарят.
— Картошку, — сглотнув слюну, подтвердил Шашапал.
— А замочек ерундовый. Любым гвоздиком берется, — поставил диагноз Иг, кивнув на ящик для картошки.
Сергей улыбнулся, спросил неожиданно для себя:
— Вы насовсем в Москву?
— Насовсем, — подтвердил Иг. — Тетка Стеша от нас выше носа нахлебалась… А вы к какому магазину прикреплены?