Крестом и булатом. Атака — страница 6 из 39

Академик Слуцкий очень не любил, когда кто-нибудь проводил исторические аналогии. Сотрудников, осмелившихся отпускать шуточки по поводу «преемственности учреждений», тут же увольняли, а на печатные издания, упоминавшие «Аквамарин» в двусмысленном контексте, подавали в суд. Правда, ни одного опровержения юристы ЦКБ так и не добились – ушлые журналисты ссылались на архивные документы, и иски Слуцкого оставались без удовлетворения.

Директор ЦКБ затравленно посмотрел на вошедшего Барашкина и махнул рукой. Садись, мол, поближе.

Главный конструктор взгромоздил на стол фолиант с чертежами и схемами узлов «Мценска», вытер со лба пот и тяжело опустился на стул напротив академика. Тот побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, вздохнул и взял со стола ксерокопию какой-то статьи.

– Читал уже?

– Что именно? – не сразу сообразил Барашкин.

– Последний фельетончик этого Чернова…

– Нет, – напрягся главный конструктор, Журналист по фамилии Чернов был сущим проклятьем и для командования военно-морского флота, и для членов государственной комиссии по расследованию причин аварии, и для руководства «Аквамарина». Наглый, беззастенчивый и к тому же обладающий велколепными источниками информации во всех ведомствах. В конструкторских бюро, имевших отношение к проектированию подводной техники, статьи Чернова передавались из рук в руки в виде сотен ксерокопий. Несколько раз на пресс-конференциях академик Слуцкий даже пытался вычислить этого Чернова среди приглашенных журналистов, разражаясь гневными тирадами в его адрес, пока ему не сообщили, что нахальный писака на публичные мероприятия не ходит, обходясь никому неведомыми каналами добычи сведений о реальном положении дел.

И еще передали, что Чернов в узком репортерском кругу именует гендиректора «Аквамарина» не иначе, как «подагрический старикашка-склеротик», чем вызвали у Слуцкого очередной взрыв негодования. Академик брызгал слюной, топал ногами и истошно вопил о невиданном хамстве, чем сильно порадовал своего заместителя, намеренно сообщившего начальнику столь смачные подробности высказываний Чернова. Однако ожидаемого половиной коллектива «Аквамарина» сердечного приступа так и не произошло.

– Называется «Как Скользкий и Жвачный „Наутилус“ строили», – обреченно прогундосил академик. – Это мы с тобой, как ты понимаешь… Присутствуют и Илья Иосифович Клептоманов, и Главком ВМФ Самоудовлетворенко, и комфлота Бухарик, и остальные…

– В суд надо подать, – изрек Барашкин.

– Не выйдет, – Игорь Львович отбросил ксерокопию. – Иск не примут. А если примут, то для начала придется доказывать, что Скользкий и Жвачный – это мы с тобой. Собственными персонами. Такого позорища мне не надо.

– Мне тоже…

– Вопрос в другом. Этот писака начал накатывать на сам проект. И делает это довольно грамотно.

– Да пошел он! – В животе у главного конструктора ухнуло. Словно невидимый филин подтвердил сказанное. Барашкин поморщился и виновато взглянул на Слуцкого. – Со вчерашнего дня мучаюсь… Ни черта не помогает.

– Выпей водки, – предложил академик. – Или коньяку.

– Не хочу…

– Тогда сходи в медпункт.

– Да само пройдет! – Барашкин раздраженно сложил губы бантиком. – Что там по статейке?

– Обвиняет нас в некомпетентности.

– Ты поэтому попросил меня приволочь схемы?

– Да.

– И какие узлы он критикует?

– Все. От корпуса до электропроводки, – директор ЦКБ опять придвинул к себе ксерокопию. – Фактически мы выглядим полными мудаками. Переборки между отсеками ненадлежащей толщины, на трубопроводах ВВД[3] сэкономили, сальники валов сделаны без запаса, аварийные системы не работают. Даже тоннель аварийного люка зацепил. Посчитал, сволочь, диаметр и пишет, что человеку в водолазном снаряжении в него не пройти… Типа того, что если бы члены экипажа попытались выбраться самостоятельно, то первый же застрял бы и закупорил выход. Вот так то…

– Это все?

– Если бы! Он даже откопал материалы предварительной стадии проекта! Там, где мы произвели перерасчет толщин переборок…

– Это была не моя идея, – Владимир Петрович помассировал левую сторону груди. Слуцкий прокашлялся.

Мысль о том, чтобы сделать переборки между отсеками потоньше, принадлежала ему лично. Таким образом академик красиво выступил перед тогдашним Президентом СССР, доложил о значительной экономии средств, полностью отвечающей политике партии и правительства. Глава социалистической «супердержавы» в вопросах проектирования подводных лодок был полньм дилетантом и инициативу директора крупнейшего в стране ЦКБ одобрил.

И работа по выискиванию «внутренних резервов» закипела, в результате чего прочный корпус ракетоносцев, аналогичных «Мценску», считали на давление в шестьдесят атмосфер, а переборки – на двадцать. Убрали лишние километры трубопроводов, изменили разветвление силовых кабелей, уменьшили размеры аварийных аккумуляторных ям, перенесли командный пост из третьего отсека во второй и наполовину сократили объем охлаждающих контуров обоих реакторов.

Апофеозом экономии средств стали отказ от второго аварийного буя и размещение единственной всплывающей камеры внутри паруса рубки.

Профессионалы были в ужасе.

На стол Слуцкому посыпались докладные записки, в которых начальники отделов выражали недоумение по поводу новых требований руководства и объясняли, что не могут проектировать «подводные склепы». Несколько инженеров отправили закрытое письмо в спецотдел ЦК КПСС, курировавший военно-промышленный комплекс, в котором требовали немедленно прекратить безумный волюнтаризм академика и вернуться к традиционному конструированию.

На вверенном Слуцкому предприятии назревал бунт.

Но директор не зря тридцать лет провел на ковровых дорожках чиновных кабинетов, превратившись из подающего надежды молодого кораблестроителя в тупого и бездушного бюрократа.

Слуцкий быстро организовал несколько петиций в свою поддержку, вышвырнул из ЦКБ два десятка наиболее активных противников экономии бюджетных денег, сориентировал военпредов на исполнение указаний Генерального Секретаря ЦК Компартии Советского Союза и вместе с начальником первого отдела наложил гриф «совершенно секретно» на все без исключения документы по проекту, лишив тем самым инженеров из разных подразделений любой возможности выяснить, что происходит в соседнем отделе.

Интриговать, «осваивать» деньги и заниматься подхалимажем Слуцкий умел.

В своих докладах «наверх» академик постоянно цитировал действующего Президента СССР, ссылался на труды основоположников марксизма-ленинизма и без устали напоминал о собственном многолетнем и бескорыстном служении Отечеству.

За всё это академик удостоился звания Героя Социалистического Труда, как только проектные документы утвердила государственная приемная комиссия. Опровергнуть тезисы Главы Государства о необходимости сокращения расходов на оборону никто не осмелился, хотя половина членов комиссии понимала, что они ставят подпись под техническим бредом, и выпускают набитое ракетами утлое суденышко, которое не выдержит ни одной серьезной внутрилодочной аварии.

Жизни моряков и обороноспособность страны Слуцкого не волновали. Его заботили лишь мнение членов ЦК КПСС и удовлетворение собственных амбиций.

После развала Союза академик вовремя выступил с осуждением советского режима, прогнулся перед новым Президентом, публично выбросив партбилет в корзину для мусора, и сохранил место директора «Аквамарина». Новая общественно-политическая формация позволила Слуцкому принять участие в коммерции, благодаря которой существенно улучшилось материальное положение руководства ЦКБ. Академик стал негласным совладельцем десятка совместных предприятий, обеспечил неплохим заработком своих ближайших родственников и продолжил потихоньку подворовывать из бюджета, направляя деньги на дорогостоящие и заведомо провальные проекты.

А тем временем чертежи ракетоносца нового поколения преобразовались в целую серию лодок, одной из которых был «Мценск»…

– Я поговорил с Кацнельсоном, – со значением сказал Слуцкий. – Он на нашей стороне.

– Что ты имеешь в виду?

– Запрет на любые сведения о тактико-технических данных. Со своей стороны он уже хлопнул гриф на всю информацию об аварии.

– А Президент?

– Я с ним встречаюсь завтра, – академик оперся подбородком на сцепленные руки. – Он уже подготовлен Самохваловым и Илюшей. Сложностей не предвидится. Но нам надо кое-что подправить в бумагах…

– В этих? – Барашкин кивнул на талмуд.

– Именно. Буквально пару страничек…

Глава 2Полный кирдык

С расстояния в полторы тысячи метров чеченский аул выглядел вполне мирной деревушкой. Сонной, немного патриархальной, с неторопливыми и рассудительными жителями, занятыми какими-то повседневными делами. Женщины развешивали во дворах выстиранное белье, детишки резвились посреди площади, тут же бродили козы, вяло пощипывающие траву, к пруду проследовала стая уток, седовласый старик копался во внутренностях стоящего у забора дизельного электрогенератора, трое полуголых юношей загружали в кузов трехосного пикапа кипы выделанных овечьих шкур.

Мирную картину нарушал лишь БТР, застывший возле поставленных в ряд четырех бензовозов, да усевшиеся в кружок бородачи с автоматами. «Волки ислама» передавали друг другу дымящуюся папиросу и резались в нарды.

Филонов осторожно сдвинулся чуть назад и медленно вернул на место веточку шиповника, которую он отодвинул минуту назад, освобождая сектор обзора.

Лежащий в трех метрах слева от экс-браконьера Рокотов повернулся на бок.

– Твое мнение?

– Неоднозначное…

– Это я понимаю.

– Если только нахрапом, – Никита поправил бандану. – Долгой осадой их не возьмешь. Видел, какие особняки отгрохали?

– Видел.

– То-то. Стены в три кирпича. С-сволочи…

– Наших не видать.

– Это точно.

– Думаешь, они где-то в помещении работают?