и спотыкаясь, устремились к церкви; их крики смешивались со стонами ветра, проносящегося сквозь развалины вечного города.
Чудовище, реагируя на движение, издало низкий, гложущий звук, похожий на скрежет металла о кость. Его тело изгибалось и перетекало, похожее на живую тень, которую невозможно поразить обычным оружием. Виктор приготовился к бою, зная, что шансы на победу крайне малы. Он осознал, что это не просто монстр, а нечто более глубокое, нечто, что черпает силу в отчаянии и страхе живых. Но это был лишь симптом, признак болезни, которая поразила весь мир. И он был одним из тех кто мог попытаться остановить эпидемию… или, по крайней мере, замедлить приближение конца.
Гладиус Виктора вонзился в бесформенную массу. Металл встретил сопротивление, похожее на пронзание густой смолы. Из раны хлынула не кровь, а та же чёрная слизь, шипя и испуская едкий дым. Чудовище заревело – звук пронзил Виктора до самых пят, сочетая в себе стоны мучений и бездну всепоглощающего голода. Молодой человек с топором бросился в атаку, но его орудие прошло сквозь тело чудовища.
Виктор мгновенно отскочил, понимая бесполезность прямого нападения. Это существо было не из плоти и крови. Он вспомнил слова старого магистра: «Против некоторых сил оружие бессильно. Нужно найти их слабое место, их суть».
Он огляделся. Вокруг лежали кости, останки жертв чудовища. И Виктор заметил, что кости были не просто разбросаны, они были сложены в странный ритуал, похожий на какой-то алтарь. В центре лежала большая костяная чаша из человеческого черепа, из которой просачивалась та же чёрная слизь. Это было оно, источник силы чудовища.
Виктор кинулся к чаше, отбиваясь от нападений чудовища, которое старалось предотвратить его действия. Гладиус не мог повредить существо, но он мог разрушить источник его силы. С нечеловеческим усилием он разрубил чашу пополам. Чёрная слизь исчезла, и чудовище задрожало, его тело стало рассыпаться на мириады блестящих частиц, похожих на чёрный песок. В воздухе остался только запах серы и ржавого металла… На месте ужасающей твари лежала только кучка пыли. Тишина опустилась на развалины Рима, прерываемая лишь тяжёлым дыханием Виктора Крида и шёпотом благодарности от выживших новобранцев.
Но в глазах Виктора отражалась не радость победы, а мрачное понимание: это было лишь начало.
Внезапно, из-за руин, словно призраки, появились фигуры. Это были не просто зомби, а зомби-рыцари. Их доспехи, когда-то блестящие, теперь покрывала ржавчина и грязь, а сами рыцари представляли собой ужасающее зрелище разложения. Глаза их горели тусклым светом гниения, а из трещин в доспехах виднелось разлагающееся мясо. Они двигались медленно, но целенаправленно, привлечённые шумом боя и запахом крови. Их было много — целая толпа мертвецов в доспехах.
Виктор, опираясь на гладиус, приготовился к новому бою. Молодой человек с топором также занял оборону; его лицо было бледно, но глаза горели не страхом, а отчаянной решимостью. Остальные новобранцы, отступившие к стенам базилики, заняли оборонительные позиции, насколько это было возможно. Некоторые схватили ржавые кинжалы, другие — обломки колонн и камней.
Крид оказался в эпицентре сражения с ордой зомби-рыцарей. Эти жуткие создания, облачённые в ржавые доспехи, скрипели и скрежетали, приближаясь к нему.
Первый удар пришёлся на Виктора. Зомби-рыцарь с ужасающим скрипом металла навалился на него, стараясь сбить с ног. Виктор уклонился, и гладиус пронзил щель в доспехах зомби, попав в гниющее тело.
Тварь издала пронзительный скрежет, но не упала. Виктор понял, что зомби-рыцари устойчивы к обычным ранениям. Тогда он решил целиться в незащищённые места.
Виктор атаковал снова и снова, стараясь найти слабые точки в доспехах. Он уклонялся от ударов и контратаковал, используя все свои навыки и опыт.
Наконец, после долгой и ожесточённой битвы, Виктор победил первого зомби-рыцаря. Его гладиус пронзил незащищённое место в сочленении шлема, и тварь рухнула на землю.
Остальные зомби-рыцари не собирались сдаваться. Они продолжали наступать, скрипя и скрежеща. Но Виктор был готов к этому. Он знал, что должен победить, чтобы выжить.
Битва продолжалась. Виктор уклонялся от ударов, контратаковал и находил слабые точки в доспехах зомби-рыцарей. Он был быстр и силён, но врагов было много.
Бой превратился в хаотичную резню. Новобранцы отчаянно защищались; их крики и стоны смешивались со скрипом металла и глухими ударами. Виктор убивал одного зомби за другим, но их было слишком много. Каждая смерть приносила лишь кратковременное затишье. Молодой человек упал, пронзённый ржавой пикой, но продолжал бить топором до самого конца. Воздух был наполнен запахом крови, гнили и металла. Рим постепенно превращался в кладбище. Виктор, израненный, но не сломленный, продолжал бороться, зная, что надежда на спасение висит на волоске.
Устало вздохнув, Крид продолжил путь в самое сердце базилики.
Очередной зал был похож на гробницу: низкие своды, сырые каменные стены, пронизанные тенями. В центре, среди обломков мебели и пыли веков, лежали останки жертв гуля – разбросанные кости, разорванная одежда и густая, липкая кровавая жижа на полу. Воздух был спертый, пропитанный запахом крови и гниения.
Виктор осторожно продвигался вперёд, гладиус наготове. Тишина была настолько глубокой, что он слышал собственное сердцебиение. Внезапно он увидел глубокую трещину в стене, замаскированную тенями и обломками камня. Трещина была узкой, едва заметной, но из нее исходил слабый запах крови и того самого тяжёлого, приторного аромату гниения, который Виктор связывал с гулями.
Спокойно приблизился, прислушиваясь. Но Крид не слышал никаких звуков, но инстинкт подсказывал ему, что что-то там есть. Он просунул в трещину гладиус, ощупав неровные камни. Трещина была достаточно широкой, чтобы пропустить человеческое тело, но очень узкой.
Виктор потянулся к факелу, чтобы осветить трещину. Однако, вместо ожидаемого вида грубо выдолбленного прохода, он увидел что-то странное. Внутри трещины не было ни следов камня, ни земли. Пространство за ней было пустым, как будто вырезанным некой невидимой силой.
На мгновение всё вокруг словно замерло, а затем перед Виктором возникло это создание. Его бледная кожа, натянутая на кости, казалась почти прозрачной, словно позволяя тусклому свету факела проникать сквозь неё. Глаза гуля горели нечеловеческим огнём, наполняя пространство вокруг нестерпимым ужасом.
Рваная одежда болталась на тщедушном теле гуля, словно флаги на ветру, подчёркивая его истощённое состояние. Запах гнили и крови ударил в лицо Виктору.
Атака гуля была полной неожиданностью.
Виктор взревел, бросаясь на гуля. Тварь, похожая на изможденного человека с неестественно бледной кожей и разорванной одеждой, встретила его резким рывком. Ее когти, длинные и острые, как лезвия, сверкающие в тусклом свете, прочертили воздух, пропуская гладиус Виктора на волосок от себя.
Гуль издал пронзительный визг, смесь человеческого крика и звериного рыка. Он был быстрее, чем Виктор ожидал, его движения были непредсказуемыми, резкими, с навязчивой, извращённой грацией. Виктор уклонялся от когтей, его гладиус вспыхивал в последовательности быстрых уколов, стараясь попасть в слабые места на измождённом теле.
Каждая атака гуля была пронизана звериной яростью. Он рвался к горлу Виктора, его когти царапали рясу, оставляя за собой красные полосы. Виктор отбивался, его гладиус пестрел искрами, отскакивая от густой нечеловеческой плоти. Кровь брызгала, смешиваясь с грязью и пылью.
В один момент гуль схватил Виктора за руку, его пальцы, длинные и тонкие, с острыми коготками, цепко впились в мясо. Нечеловеческая сила сжала его запястье, пытаясь сломать кость. Виктор зарычал от боли и гнева, вложив все оставшиеся силы в удар. Гладиус пронзил плечо гуля, но тварь не отпустила.
Тогда Виктор сделал что-то неожиданное. Он вывернул свою руку, практически оставив кусок плоти в когтях гуля, и с нечеловеческим рывком ударил в сердце твари. Гладиус пронзил гуля насквозь, пройдя сквозь кости и мясо до самого конца лезвия. Гуль издал пронзительный крик, после чего его тело обмякло, и он обрушился на землю, раскинув конечности. Тишина. Воздух был наполнен запахом крови и смерти, но теперь победа была за Виктором.
Виктор, сжимая в руке зажжённый факел и гладиус, продолжал спускаться вглубь подземелий базилики. Извилистая и влажная каменная лестница уходила вниз, в кромешную тьму. Воздух становился всё более сырым и холодным, пропитанным запахом земли, камня и чего-то ещё, невыразимо мерзкого. Каждый шаг отдавался глухим эхом, словно сам звук боялся потревожить покой этого векового подземелья.
Свет от дрожащего факела отбрасывал пляшущие тени на влажные стены, и Виктор ощущал нарастающую тревогу. Он чувствовал, что он здесь не один. Это чувство пронизывало его до костей, витало в воздухе.
Здесь, под землёй, в священных землях Рима, скрывалось нечто ужасное, питаемое тем же кошмаром, что и гули на поверхности. Виктор спускался в самое сердце этого кошмара. С каждым шагом он приближался к разгадке.
Виктор шёл вперёд, освещённый хрупким светом факела, а его сердце билось в груди, отбивая ритм приближающегося конца… или, быть может, надежды?
***
Виктор Крид не помнил своего прошлого. Лишь обрывки образов — блеск клинка, запах крови, шёпот молитв — проносились сквозь туман забвения. Но его руки, огрубевшие от множества битв, помнили. Его тело, истерзанное, но непокорённое, помнило. И его меч, холодный и острый, помнил всё необходимое, дабы прокормить своего хозяина.
Он был просто рядовым ликвидатором в рядах Инквизиции, служащим одному из пяти великих кардиналов. Его задача была проста и жестока: уничтожать всех, кого назовут его покровители. Демоны, ведьмы, еретики — все становились жертвами его клинка, не имеющего имени, но уносящего множество жизней.
Крид не задавал вопросов, потому что они были неуместны. Он был инструментом, и его задача состояла в том, чтобы исполнять приказы, не задумываясь об их целесообразности и морали. Его память была пуста, но его душа была наполнена холодом и железной волей.