Нежно, почти невесомо взяв Виктора за руку, Аннабель повела его по извилистым соборным коридорам всё глубже под землю. Воздух становился теплее, пропитанный лёгким ароматом серы и какого-то сладковатого, неуловимого благовония. Они спускались по крутой каменной лестнице, ступени которой казались истёртыми временем и множеством ног. Стены коридора, сложенные из тёмного камня, были влажными от подземной сырости, но воздух оставался чистым и свежим, словно очищенным от земной суеты.
Наконец, они достигли подземных купелей. Это было пространство, высеченное в камне, наполненное паром от горячих источников. Вода в купелях, сияющая нежным перламутровым светом, питалась не только геотермальными источниками, но и тонкой, невидимой магией Аннабель. Она небрежно, но бережно подтолкнула Виктора в тёплую воду. Вода окутала его тело, смывая грязь, усталость и тяжкий груз прошлого.
Аннабель терпеливо отмывала его; движения её были плавными и грациозными, как у опытной целительницы. Она использовала мягкую губку и натуральное мыло, пахнущее травяными настоями. Бель не спеша смывала грязь, словно смывая с его тела все тяготы и страдания, оставляя лишь чистоту и спокойствие. Вымыв его до блеска, она насухо вытерла его тело белоснежным полотном, пахнущим свежестью и чистотой.
Затем, усадив Виктора на первый попавшийся табурет, она быстро, но аккуратно подстригла его длинные платиновые волосы, превратив пышную гриву в короткую, удобную стрижку. Под нож попала и густая борода. Это была не просто стрижка, а символический акт, который стал началом нового этапа в жизни Виктора. Он словно освободился от старой оболочки, от своего прежнего «я», чтобы открыть путь к новому «я». И перед самым ужином Аннабель вручила ему чистые штаны и новую одежду «послушника». Это и послужило толчком для возрождения Крида.
(Сейчас)
Сполето предстал перед Виктором в ещё более плачевном состоянии, чем прежде. Каменные стены, истерзанные временем и бедами, казалось, вот-вот рухнут. В них зияли трещины, словно глубокие раны, а облупившаяся штукатурка обнажала тёмный, сырой камень. На башнях висели клочья разрушенной кладки, подобно рваным знамёнам разбитого войска. Город чах на глазах, его былое величие увядало, уступая место упадку. Тяжёлая, давящая атмосфера витала над городом, предвещая неизбежное. Даже воздух казался давящим.
Виктора глубоко встревожило столь удручающее состояние города. Он помнил его прежним, величественным и могущественным, и это вызывало в нём чувство горькой печали и тревоги. Крид шёл вдоль стены, вглядываясь в разрушения, понимая необходимость действий для спасения города.
На посту городской стражи солдаты выглядели измождёнными и насторожёнными. Они внимательно осматривали каждого прохожего с явной неприязнью и агрессией. Виктор понял, что напряжение в городе достигло предела.
Задумчиво хмыкнув, Виктор бросил им мешок. Тяжёлый мешок, из которого выглядывали три отрубленные головы волколаков — мрачное, жуткое напоминание о недавней победе и о всё ещё существующей угрозе. Это был не просто подарок, это было предупреждение, мрачное послание о том, что опасность не миновала, и что им нужно быть готовыми к новой борьбе, к новой войне. Воздух сгустился, а тишина стала ещё более давящей, словно ожидая неизбежного прихода новых бед.
Виктор направлялся к собору, его шаги глухо отдавались эхом на пустынных улицах Сполето. Здание собора, прежде сияющее величием, теперь выглядело подавленным, словно опустившее голову под тяжестью навалившихся бед. Его каменные стены, испещрённые трещинами и следами времени, казались беззащитными перед надвигающейся бурей. Тот же камень, что прежде играл на солнце яркими красками витражей, теперь казался мрачным и холодным, отражая уныние горожан. Воздух был пропитан запахом прели и безысходности. Тишина на улицах была не просто отсутствием звука, а тяжёлой, давящей атмосферой, заставляющей вздрагивать от каждого шороха.
Виктор остановился, вглядываясь в небо. Он помнил прежний бледно-голубой купол святой магии, защищавший город от внешних угроз. Он сиял над городом, как небесный щит, и его сияние дарило надежду и спокойствие. Теперь же небо было пустым, лишённым защиты. Купол исчез, и вместе с ним исчезла надежда. Это было очевидно.
В этот момент Крид осознал, что город остался беззащитным. Виктор понял, что он не просто случайный свидетель, а человек, на котором лежит ответственность за судьбу Сполето. И город падет, пока он ходит под этим грешным небом старого мира!
Тишина колоколов лишь усиливала напряжённость ситуации.
Массивная дубовая дверь собора с трудом поддалась напору Крида, издав пронзительный скрип, словно протестуя против нарушения многовекового покоя. Виктор с усилием отворил её, и перед ним раскрылась мрачная глубина собора, наполненная тяжёлой, давящей тишиной. Вместо ожидаемого тепла и света его окутала холодная, сырая атмосфера заброшенного места. Воздух был пропитан запахом пыли, плесени и застоявшегося времени.
Огромный соборный зал, некогда сиявший богатством и великолепием, теперь казался пустым и безжизненным. Толстый слой пыли покрывал каменные полы, витражи потускнели от времени и пыли, а на стенах отпечатался след беспощадного времени. Всё выглядело заброшенным, оставленным на произвол судьбы. Ни единой живой души. Лишь молчаливые камни и давящая тишина.
— Где Бель? — прорычал Виктор. Его грубый, резкий голос раздался по пустому собору, отражаясь от каменных стен и витражей, словно призрак богатырской силы, оплакивающий погибший мир. В его голосе звучали тревога, гневная растерянность и глубокое чувство безысходности. Он ожидал ответа, надеялся услышать хоть какой-то звук, хоть что-то, что объяснило бы эту пустоту, заполнившую его сердце. Но в ответ — лишь глубокая тишина, мрачное молчание опустевшего собора. Тишина, пропитанная страхом и ужасом, и Виктор остался один на один со своими страхами, что стремительно поглощали все его мысли, одним единственным страхом за ту, что вновь даровала ему имя и цель.
PS
Спасибо за ваши коментарии и лайки. Это и правда мотивирует писать больше и чаще.
Глава 3
Предвечерний сумрак окутывал Сполето, превращая город в лабиринт из камня и теней. Ратуша, грозная и величественная, возвышалась над узкими улочками, подобно готическому кораблю, бросившему якорь в потоке времени. Потемневший от веков камень хранил следы былого великолепия: изящная резьба порталов, гербы над окнами, призрачная позолота на карнизах. Высокие узкие окна, словно глаза, следили за городом с холодным спокойствием, отражая последние лучи заходящего солнца.
Крид, облаченный в темную рясу, двигался к ратуше с неумолимой решимостью. Простота его одежды резко контрастировала с вычурностью здания. Ряса, сшитая без излишеств, но по-своему безупречно, очерчивала его фигуру, подчеркивая целеустремленность. Опущенный капюшон скрывал лицо, придавая ему вид странствующего монаха или, быть может, инквизитора, коим он отчасти и являлся. Виктор шел подобно ледоколу, пробивающему себе путь сквозь ледяные поля, не замечая величия и строгости здания. Его цель была непоколебима, и ничто не могло его остановить. Даже ветер, проносящийся между домами, казался уступающим ему дорогу. Ожидание витало в воздухе, наполняя его незримым напряжением, которое лишь усиливала таинственность темной рясы Крида.
Резким ударом ноги Крид распахнул массивную дубовую дверь ратуши. Дверь, очевидно, предназначалась для более церемонного открытия, но это его не остановило. Не обращая внимания на оцепеневшую стражу и застывших от удивления чиновников, он направился к широкой, богато украшенной лестнице, ведущей на второй этаж. Возмущённые шёпоты и возгласы остались без внимания, проигнорированные с ледяным спокойствием. Каждый шаг Крида был твёрд и решителен, каждое движение — целенаправленным и экономным, подобно движению хищника, идущего к своей жертве. Не замечая роскошного убранства ратуши, он преодолевал все препятствия, игнорируя любые попытки его остановить. Быстро и решительно поднимаясь по лестнице, он стремился к кабинету мэра. Воздух словно дрожал от его движения, от неумолимого наступления, перед которым власть и порядок ратуши казались бессильными.
Прежде чем Крид достиг кабинета мэра, его путь преградил стражник в латах, отполированных до зеркального блеска. Отражая свет свечей и факелов, броня ослепительно ярко сияла. Воин стоял неподвижно, рука готова была взяться за меч; его поза говорила о готовности к бою. В воздухе витало молчаливое напряжение. Однако Крид не изменил шага. Остановившись на мгновение, он взглянул на стражника. В его глазах, подобно искрам в глубинах тёмного озера, вспыхнуло бирюзовое сияние магии, наполняя взгляд неземной силой. Быстрый и пронзительный, как удар молнии, этот взгляд не оставил стражнику шанса. Доспехи воина вздрогнули, и он мгновенно исчез, словно растворившись в воздухе, не оставив следа. Лишь мерцание свечей напоминало о только что стоявшем здесь воине.
Напряжение в воздухе сгустилось. Не обращая внимания на исчезновение стражника, Крид с ещё большей решимостью двинулся дальше. Следующая дверь, массивная, из тёмного дуба, с глухим ударом поддалась его мощному пинку. И вот он уже в кабинете Огаста О`Даля. Кабинет поражал роскошью. Высокие готические окна пронизывал мягкий свет, освещая богато украшенную мебель из тёмного дерева, дорогие ковры и фрески на потолке. В воздухе витали ароматы старых книг, дорогого табака и едва уловимой, но ощутимой смеси благовоний, как признак того, что здесь хранятся не только власть и богатство, но и тайны. На массивном столе лежали раскрытые документы, перья, чернильницы и несколько изящных трубок. Остановившись на пороге, Крид окинул кабинет оценивающим взглядом, словно хищник, приготовившийся к броску. В его глазах горел холодный огонь, и цель была уже совсем близка.
В кабинете витал аромат старой кожи, полированного дерева и чего-то неуловимого, что словно намекало на тайны, скрытые за толстыми дубовыми стенами.. Правитель Сполето, Огаст, сидел за массивным столом. Невысокий, но внушительный, он напоминал скалу посреди бушующего моря. Его лицо отражало сложную родословную: валлийско-ирландские черты, глубокие морщины вокруг проницательных глаз цвета штормового моря, прямой, резко очерченный римский нос – всё это создавало запоминающийся образ. Короткие русые волосы подчеркивали его энергичность. Он сам утверждал о происхождении от первых королей холмов, и в его осанке чувствовалась гордость, уверенность в своем праве на власть.