Это в первый момент после долгой разлуки он показался Марише сгорбленным и одряхлевшим, но постепенно к папочке вернулись жизненные силы. И временами Мариша даже обнаруживала в квартире предметы женского туалета. То шелковый шейный платочек, то мягкие мохеровые носочки веселой расцветки, то расческу или помаду. Конечно, могло быть и так, что эти предметы забывали у отца его старые друзья и знакомые, являвшиеся к нему с женами. Но почему-то визитеры мужского пола свои вещи у отца дома никогда не забывали.
Мариша тоже поздоровалась с соседкой, которая с любопытством смотрела на нее.
– А вы к папочке?
– Да.
– А его нет. Он ушел.
– Ушел? – удивилась Мариша. – Куда ушел?
– Ну, этого я уж не знаю, да только ушел. И не один.
Последняя фраза была произнесена столь многозначительно, что Мариша невольно спросила:
– А с кем же он был?
Соседка поманила ее к себе поближе, а потом прошептала:
– С девушкой!
– Да вы что? У папы кто-то есть?
Соседка покачала головой:
– Вряд ли это была его подружка… Ну, в том плане, в каком вы спрашиваете. Слишком молоденькая. Моложе даже вас, милочка.
Слышать, что ее считают молоденькой, было очень приятно. Такое Мариша была готова слушать хоть целый день. И поэтому сейчас ей стоило некоторого труда вернуться к теме своего интереса:
– А как она выглядела?
– Очень хорошо! – с жаром воскликнула соседка. – Такая красотка! Загляденье!
– Вот как… Молодая и красивая.
– Я вам ее сейчас опишу. Вдруг вы ее знаете?
Мариша молча кивнула в знак согласия.
– Длинные светлые волосы, в хвост забраны. Сама стройная. Лицо такое симпатичное, взгляд открытый. Только вот одета как-то странно.
– И в чем же странность?
– Обычно такие красивые девушки сознают, что они красивы. Стараются как-то подчеркнуть свою красоту. Юбочка пышная, каблучок на ножке, ленточки всякие, сумочка симпатичная. А эта девушка хотя на личико была очень даже ничего, а вот мужчин ее вид вряд ли цеплял.
– Да почему же?
– Потому что совсем просто одета. Куртка какая-то бесформенная, типа аляски, грязно-зеленого цвета. На ногах рейтузы. Ботинки, в каких только Северный полюс штурмовать. Шарф вокруг шеи намотала в пять рядов, самой шеи и не видать. Насчет груди я вообще молчу. И не рассмотреть, есть она там или нет. Со спины посмотришь: то ли девушка, то ли какой-то пацан. Личико только красивое, что да, то да.
– А вы эту девушку тут раньше видели?
– И много раз, – подтвердила соседка. – А до нее другие захаживали. Ваш папенька говорил, что это дочери его знакомых. Только сколько же у него знакомых?
Мариша автоматически пожала плечами. Когда отец звал ее в гости, чтобы знакомить со своими старыми друзьями, она шла без всякого восторга. Нет, они были славные дядьки, но почти все либо старше отца, либо одного с ним возраста. И жены их были тоже в возрасте. И ни одной молодой женщины, насколько Мариша помнила, ей в гостях у отца видеть до сих пор не доводилось.
Но если у отца есть подружка или даже подружки – это его личное дело. Конечно, Мариша не одобряет, потому что связь с молодой женщиной – это для такого потрепанного организма всегда лишний стресс, но если отцу хочется… Что же, его дело.
Сейчас Маришу интересовало другое:
– А давно они ушли?
– Давно. Уже больше часа – это точно. Может быть, даже около двух.
И заглянув к себе в квартиру, где у нее прямо напротив входной двери висели круглые часы с большими стрелками, она подтвердила:
– Уже даже больше двух часов.
Ничего себе! Два часа! Хотя в том, что ее отец забыл о встрече с дочерью, для Мариши не было ничего удивительного. При папиной рассеянности было бы удивительно, удержи он такой пустяк в своей памяти. Но куда же отец направился? Обычно он избегал так надолго покидать свою квартиру. И даже походы в магазин старался сделать как можно короче. Или это с ней, с Маришей, он торопился домой? А вот с какой-то молоденькой девушкой мог спокойно гулять по темным улицам города часами?
И нечто похожее на ревность внезапно больно царапнуло Маришино сердце.
Глава 2
Мариша ждала отца уже целый час. И тревога, которая вначале была совсем легкой, все больше сгущалась. Отец не возвращался, он не отвечал на звонки, а между тем погода на улице была совсем не прогулочная. За окном дул пронизывающий ветер, было чертовски холодно, да еще временами сыпал ледяной дождь. А ведь сейчас был декабрь. Обычно в эти дни деревья и улицы одевались в снежные наряды, готовясь к главному празднику в году, которым для подавляющего большинства россиян до сих пор остается Новый год.
И пусть Церковь сколько угодно твердит, что праздник – это и не праздник вовсе, а самое настоящее бесовское искушение для православных людей, которым в строгий Рождественский пост приходится делать выбор между обильным застольем и своими принципами, но пусть их. Новогодний праздник все равно продолжает победно шествовать по всему постсоветскому пространству.
Но в этом году природа словно бы нарочно решила испортить петербуржцам праздничное настроение. Снег выпадал всего пару раз, да и то таял немедленно. Температура держалась по большей части плюсовая, шли дожди, и вдобавок ко всему дули такие сильные ветры, что уже несколько раз смыкали затворы дамбы, препятствуя воде Финского залива захлестнуть город. Если бы не эта несколько лет назад все же предусмотрительно достроенная властями города защита, Питер бы обязательно посетило очередное наводнение.
И сегодняшняя погода была ветреной, дождливой, а темнело в середине декабря столь стремительно, что уже с трех часов дня жители были вынуждены зажигать электричество. Сейчас было уже семь часов вечера, на улице стемнело окончательно и беспросветно. По мрачному небу неслись тучи, деревья гнулись, ветер гудел и гнал по улицам всякий мусор.
– Папа, папа… Где же тебя носит в такую погоду?
Отец уехал не на машине, она стояла во дворе. Возможно, рассуждала Мариша, папина пассия и сама была с машиной, сейчас никого не удивишь, когда женщина за рулем. Тогда ветер им, конечно же, не помеха. Сели в теплый салон, вылезли у ресторана, пошли, сидят там себе в освещенном теплом помещении, слушают музыку и ведать не ведают, что Мариша с ума сходит от беспокойства. А трубку отец не берет, потому что слишком увлечен разговором с прекрасной блондинкой. Или опять по рассеянности выключил громкость звонка. Такое уже бывало, и не раз.
Но было еще кое-что, что заставляло Маришу нервничать.
Закрыв за собой дверь отцовской квартиры, она первым делом распихала все свои покупки. Тунец и треска отправились в морозилку. Яйца и молоко – в холодильник. Греча и белая фасоль – в кухонный шкафчик. Постепенно все покупки, сделанные Маришей в магазине, заняли свои места. И она задумалась, что ей делать дальше. Уйти, даже не сделав попытки дождаться отца, ей показалось неправильным. Но и просто сидеть сложа руки Мариша тоже не могла.
Правда, сначала она пощелкала пультом и нашла новости, которые теперь шли безостановочно, словно кто-то заранее распорядился дать россиянам возможность узнать о событии, которого все ждали с замиранием сердца, незамедлительно и в тот же момент, как оно произойдет. У Мариши вошло в привычку, едва войдя в дом, включать телевизор, чтобы лично убедиться в том, что время конца для всего человечества еще не пришло, жизнь на планете худо-бедно продолжается, можно и им еще немного пожить в свое удовольствие.
Вот и в этот раз, услышав последние новости, Мариша убедилась, что ничего нового и катастрофического в мире за последние два-три часа не произошло, можно расслабиться и заняться своими делами. Оглядевшись по сторонам, Мариша решила, что в отсутствие папы не мешает прибраться в квартире. Кем бы ни была та женщина, с которой папа ушел и которую явно принимал у себя, заняться наведением порядка ей даже не пришло в голову.
Папа бытовыми вопросами тоже не слишком-то озадачивался. Всегда за него их решали другие. Так что посуду мыла у него машина, белье стирала тоже машина. Оставался вопрос с пылью на полках и полу. С тем и другим нужно было что-то делать, и немедленно. Мариша решила, что начнет с пола. Площадь большая, а справиться с ней можно одним махом. Может, и папа вернется к тому времени, и удастся в очередной раз избежать нудной возни с книгами, которые по-хорошему надо бы протирать хоть иногда.
Но Мариша этого не любила. Да и отец твердил, что это совершенно лишняя работа, нечего ее даже и начинать. Так что в его присутствии Мариша никогда к книгам не прикасалась. И вот теперь, как она видела, на них нарос приличный слой пыли. Как ни растягивала Мариша мытье пола, отец так и не вернулся к тому времени, как заблестела последняя паркетина. Пришлось взяться за книги.
– Ай!
Протирая книги, Мариша внезапно уронила томик собрания «Тысячи и одной ночи». Томик упал, и поднимая его, Мариша подумала, что он какой-то слишком уж легкий. Она повертела его в руках и убедилась, что с книгой не все в порядке. Собственно, это была и не книга вовсе. Что это за книга такая, которая не открывается!
– В чем же проблема?
Повертев книгу в руках, Мариша поняла, что страницы не просто склеены между собой, как это ей показалось вначале. Нет, их тут не было вовсе. Зато был металлический крючочек, потянув за который Мариша почувствовала, как книга распадается на две половинки. Получилась как будто бы шкатулка, и в ней деньги. Много-много бумажек. Впрочем, это были не рубли, не доллары и не евро. Это были китайские юани. Подсчитав всю сумму, Мариша убедилась, что здесь не так уж много. Триста тысяч, если считать в рублях. Было бы о чем говорить.
Однако следующий томик она взяла в руки уже с подозрением, но он оказался чист – самая обычная книжка. Сюрприз нашелся в «Кондуите и Швамбрании». Тут тоже лежали деньги, на этот раз фунты стерлингов. Приблизительно еще тысяч на девятьсот. Заинтересовавшись уже сильнее, так как сумма вырисовывалась приличная, Мариша начала доставать одну книгу за другой и еще в нескольких нашла тайники с деньгами.