Как раз вовремя, чтобы увидеть, как его любимый дом исчезает в столбе пыли, сопровождаемый грохотом и треском вывернутых балок.
Детей у Расмуса-младшего было много. Они ползали, бегали, кричали, смеялись и дрались в каждом уголке его дома. Казалось, стоит открыть дверцу буфета, и оттуда тоже посыплются дети.
И в настоящий момент Расмус пытался накормить самого младшего отпрыска, ложку за ложкой вталкивая в него пресную кашу на воде. Иного в доме не было, но кроха не желал этого понимать и с протестами отпихивал еду, покрывая отца и окружавшие его предметы бурой массой.
Несмотря на то что дверь была распахнута, в нее кто-то постучал.
— Да, войдите! — рявкнул Расмус, не оборачиваясь.
— Эээ... — протянул юный голос. Судя по звуку, гость так и продолжал неловко стоять на пороге. — Меня зовут Кристиан Фэй...
— Очень приятно! — перебил его гончар, исхитрившись сунуть ложку в рот малыша. Тот накуксился, но под угрожающим взглядом отца все же проглотил варево.— Придется вам немного подождать. Сейчас закончу с этим чертенком и покажу, что у меня есть. Заходите и присаживайтесь.
Не слишком уверенно посетитель пересек порог и остановился в двух шагах от гончара.
— Я не за горшком. Я бы хотел вам помочь...
Расмус удивленно моргнул. Ребенок в его руках извивался угрем.
— Помочь? — Он отвлекся, за что незамедлительно получил кашей за ворот рубахи.
Пробираясь через раскиданные по полу вещи, юноша наконец вошел в поле зрения гончара. Смесь жалости и отвращения отражалась на его смуглом лице, но Расмус лишь хмыкнул и спокойно продолжил кормить ребенка. Он давно привык к подобным взглядам.
— Да, нечто вроде безвозмездной помощи. Есть ли что-то, чего вы бы хотели больше всего?
— Чего я хочу? — Расмус отложил опустошенную миску и вытер руки.— Молока.
— Молока? — переспросил удивленный юноша. Он еще раз окинул взглядом убогое жилище гончара. — Вы уверены?
Расмус задумался.
— И мешок зерна. Чтобы дотянуть до конца лета. Да, было бы неплохо.
Юноша присел на расшатанный табурет, осторожно, словно боясь запачкать дорогой костюм.
— А ваша жена? — поинтересовался он.
— Умерла год назад,— коротко ответил гончар. — При родах.
Шутка этого парня изрядно затянулась. Расмуса ждала куча дел и детей, которых нужно было чем-то кормить. Да и вспоминать об Аде он хотел меньше всего...
— Вот что, — крякнув, он поднялся на ноги. – Если у вас, молодой человек, больше вопросов нет, разрешите откланяться, или как там говорят у вас в высшем обществе. У меня глина стынет.
— А она хорошо продается? Посуда, я имею в виду,— спросил юноша. Он пробирался к выходу вслед за гончаром, лавируя меж бегающих и верещащих детей.
— Паршиво, — откровенно ответил Расмус. У него не было привычки делать хорошую мину при плохой игре. — Может, тарелки где-то и бьются, но не в этом чертовом городе.
— Скоро все изменится, я уверен, — сказал господин Фэй напоследок и скрылся за углом дома.
Тогда Расмус не придал значения его последним словам. Голова раскалывалась от усталости, хотелось есть и спать. Однако наутро с ним произошло нечто невероятное.
Снаружи, у двери его ждали штабеля мешков с гончарной глиной. На вершине этой пирамиды стоял кувшин свежего молока, под которым белел клочок бумаги. «Вам пригодится», гласила надпись. И вскоре Расмус понял почему.
В то утро в стенах многих домов Петрополиса прозвучали яростные крики. Таинственным образом с кухонь исчезла посуда. Пропало все: тарелки, чашки, миски, кувшины и даже вазы, оставив цветы и еду рассыпаться, растекаться и расползаться по столам и полкам. И лишь в тот день горожане с благодарностью вспомнили, что рядом с ними живет некий гончар по имени Расмус.
А на следующее утро Кристиан вновь очутился в кабинете директора Общества Крестных Фей. Ветер развевал тюлевые занавески, муха кружила под потолком, а хозяин кабинета рвал и метал. Попытки доходчиво объяснить Фэю его ошибки спокойным тоном давно канули в лету.
— Лишь один из них являлся вашим подопечным, Кристиан!
Однако Кристиан лишь развел руками, как он обычно делал. Самопровозглашенная лучшая фея на свете был спокоен и уверен в себе.
— Я не виноват, что Расмусов оказалось трое,— парировал он.— И почему мне достаются только взрослые?
— У них уже окрепшая психика, господин Фэй. А к детям нужен особый подход.
— Они хотя бы верят в фей... — пробормотал Кристиан и отвернулся к камину, раздраженно покачивая ногой.
Пару мгновений директор наблюдал за поблескивавшим мысом его начищенной туфли.
— Однако вашему подопечному вы действительно помогли. Несмотря на то что весь город остался без тарелок.
Кто бы знал, сколько сил потребовалось господину директору, чтобы признать это. И именно поэтому он не удержался и ввернул горькую пилюлю:
— Но его братья остались без домов. Вы не имели права вмешиваться в их жизни.
Окрыленный неожиданной похвалой, Кристиан пропустил это замечание мимо ушей. Самодовольная улыбка на его лице стала еще шире, обнажив по-звериному острые клыки.
— И ведь все получилось по-честному, вы не находите?
Пилюля от депрессии
Пункт 7п/п 2 УКФ:
«Магия для перехода в иное временное пространство (здесь и далее «временная спичка»)
выдается крестному хранителю с разрешения руководства за подписью
директора Общества. Используется лишь в крайних случаях»
Лестница поднималась ввысь, с каждым пролетом становясь все круче. Из узких бойниц башни виднелся королевский сад, разбитый вокруг замка, и вспаханные поля, чьи ровные полосы тянулись на многие мили вокруг. То был погожий солнечный денек.
Мария задержалась на секунду у окна, чтобы перевести дыхание. Окинув идиллический пейзаж взглядом, она поджала губы. Погожие солнечные деньки были явно не для нее. Это все создавалось для пастушек и румяных крестьянок, бегающих за овцами и задирающих юбки на сеновалах. Для них были созданы деревенские танцы и купания в прохладных речках. В больших городах к югу богатые девицы катались на самодвижущихся экипажах и посещали музыкальные вечера в сопровождении кавалеров. Для них играл оркестр и блестели модные платья, для них, но не для Марии, наследной принцессы. Для нее жизнь уготовила совсем другие вещи: брак с принцем соседнего королевства размером с ферму, жирным боровом с сальными точками по всему дряблому лицу, рождение наследника и скучные балы, проходящие раз в год перед праздником Солнцестояния. Доля принцессы захолустного королевства оказывалась не просто скучна. Она походила на изощренную пытку.
Вдоволь пожалев себя и горестно вздохнув напоследок, Мария подобрала юбки и двинулась дальше. Достигнув самого верха, она вынула из декольте потускневший от времени ключ и отворила неприметную дверцу, ютившуюся меж лестницей и бойницей окна. Пригнулась,— дверной косяк был ниже ее на голову,— и зашла внутрь.
— А вот и я… — пробормотала она.
Ветер врывался в распахнутые витражные окна комнатушки. Его дуновения раскачивали гроздья паутины, спускавшиеся с балок и пологом нависавшие над разложенными по полу стопками книг, старой кроватью и не менее старой березовой прялкой. Одна из ножек прялки была сломана, отчего она опиралась на стену и явно не работала. Но, несмотря на преклонный возраст, ее веретено оставалось необычайно острым, поблескивая в солнечном свете.
Принцесса заперла за собой дверь и неспешно приблизилась к прялке. Её палец скользнул по нити, тянувшейся прямо к острию веретена…
— Ссс… — прошипела она, отдернув руку. На кончике пальца выступила рубиновая капля.
Сколько раз она это ни делала, все равно никак не могла привыкнуть.
Комната перед глазами неожиданно поплыла, а свет стал мягко убывать…
В тот прекрасный летний вечер у ворот замка остановился старый, скрипучий экипаж. Неловко открыв дверь, так, что та повисла на одной петле, из него выбрался смуглый молодой человек. В своем черном костюме он напоминал юного помощника гробовщика, прибывшего измерить очередного клиента.
Пока возница, проклиная все на свете, стаскивал с крыши огромный чемодан, пассажир приблизился к стражникам у ворот.
— Будьте любезны, проводите меня к его величеству. Скажите, прибыл господин Фэй,— юноша расплылся в широкой улыбке. — И захватите мои скромные пожитки. Думаю, их нужно доставить во дворец.
Огромный монолит чемодана господина Фея чернел на середине дороги и выглядел крайне неприветливо. Пару мгновений стража сверлила юношу взглядом, молча переваривая услышанное.
— И по какому же вы прибыли делу, господин Фэй? — тщательно подбирая слова, проговорил один из стражников, с рыжими вихрами, выбившимися из-под шлема.
— О, все очень просто! — охотно ответил юноша.— Я — крестная фея, и его высочество вызвал меня по весьма неотложному делу. Весьма неотложному, так что прошу как можно скорее проводить меня в замок!
— К сожалению, у нас приказ не пускать посторонних. И крестных фей в том числе. Быть может, вам, господин Фэй, стоит распустить ваши волшебные крылья и порхать отсюда куда подальше? Я слышал, при попутном ветре крестные феи развивают большую скорость.
Стражники загоготали, лицо же господина Фэя приобрело серый оттенок. Он медленно стянул перчатку с руки и щелкнул пальцами. Тотчас нос рыжего принялся удлиняться и расползаться по лицу. Превратившись в свиной пятачок, он задорно дернулся, заставив второго стражника, завороженно наблюдавшего за этим процессом, побелеть и осесть на землю.
— А я слышал, у свиней отвратные манеры,— юноша в костюме гробовщика продолжал улыбаться, но теперь в его взгляде сквозило нечто безумное.— Не люблю повторять дважды, господа...
— Господин Фэй де Ла-Морт собственной персоной! — его прервал радостный восклик, и из ворот выскочил пухлый человечек в дорогих одеждах. Завидев юношу, он раскинул руки в широких расшитых рукавах, отчего стал походить на толстую птицу, готовящуюся к взлету.— Мы вас так ждали!