Жаль, Пифагора спутал с Архимедом
И получил пинок от Сатаны
За то, что с математикой не лажу.
Поэту теоремы не нужны.
Беру свою нехитрую поклажу
И опускаюсь ниже этажом.
Не дай вам черт попасть в такую лажу:
Де Сад Мазоха тыркает ножом,
Развратная царица Клеопатра
Бесстыже извивается ужом
На сцене древнеримского театра.
Заманивает; чую – мне капут.
Как Марк Антоний, хлористого натра
Я чуть не слопал с Клепой целый пуд,
Но, от греха подальше, дал понять ей,
Что мужеский сломался атрибут.
Освобожден от фрикций и поднятий,
В месторожденье слов я взял тротил,
Хоть Маяковский крикнул: «Слово – радий».
Я дозу радиации схватил.
Перебираюсь в тепленькое место,
Где истязают жмотов и кутил,
Но мне там скучно: «Черти, так нечестно.
Я вниз хочу. Там мясо запекли.
Торчит собачий окорок из теста.
Кореец Ким или китаец Ли…
Китаец ли? Не суть, печеный Цербер.
(И как они запечь его смогли?)
В бокалы разливают из цистерн beer,
Собачье сало капает с манжет.
Фантастика! Уэллс, который Герберт,
Не смог бы сочинить такой сюжет.
Трёхглавый пес истыкан и исколот…
Я уломал чертей и, вниз сошед,
Свой утоляю первобытный голод.
У Ким Ир Сена праздничный фуршет.
Там я кусочек счастья отколол от
Щедрот вождя. Не ел вкуснее блюд.
На вкус – почти тушеная овечка,
И если не съедят и не сошлют,
Оформлю ордер в «райское» местечко.
Гамлет
Третий акт
И. Константинову
Привет вам, Гильденстерн и Розенкранц,
Сантехника не вы мне вызывали?
Как ненавистный отчим, грозен кран,
Цунами мне устроивший в подвале.
Там всплески брызг, и капель перестук,
И водопад грохочет как тачанка.
Сантехник просит шведок пару штук,
А у меня одна, и та – датчанка.
Он взмок, продрог и выбился из сил,
Вбивая в течь засаленную ватку.
Болгарку для чего-то попросил.
А почему не сербку, не хорватку?
Как жить мне без воды и без тепла?
Быть иль не быть холодной, грязной свинкой?
Сантехник, сволочь, требует бабла,
Грозит прийти ко мне с какой-то финкой.
Я превращаюсь в знатного гребца,
По коридорам ковшиком табаню.
А ночью мне явилась тень отца,
И тень сказал: «Иди ты, Гамлет, в баню».
Мыть иль не мыть мне ноги перед сном?
Сходить на речку вечером с кастрюлей,
Как будто бы за пивом в гастроном,
Или прослыть отъявленным грязнулей?
Дошкандыбаю к речке как-нибудь,
Но вдруг там барракуды и миноги?
А может, умереть, потом уснуть
И захрапеть, а после вымыть ноги.
Мыть иль не мыть, вот в чем? В какой бадье?
В кастрюле из-под первого? Второго?
Офелия сидит в одном бюстье.
Зачем ей два – она же не корова.
Она отрада дней, ночей и утр,
Кондишн в зной, камин во время стужи.
Я ей пишу, пока она без пудр,
Румян, белил, теней, помад и туши.
Талантливей, чем Пушкин Анне Керн,
Таинственней, чем аббривеатура:
«Привет вам, Розенкранц и Гильдестерн».
Она поймет: она почти не дура.
Я написал, как Лермонтов, как Блок,
И зная себестоимость шедевра,
Я этот гениальный монолог
Бродячей труппе сдал за тридцать евро.
Нетленный текст, не жалкий суррогат,
Закралась мысль, что я не бедный Йорик.
Приобретен точильный агрегат.
Острее бритвы новый мой топорик.
Пусть слава ищет прим бродячих трупп,
Мне ближе слава зэков-лесорубов.
Я тороплюсь: мне нужно сделать труп.
Я так давно не делал этих трупов.
Ты помнишь, мама, как я топором
Мышей и крыс разделывал за дачей?
И я прекрасно справился с задачей,
Но думал – это крыса за ковром,
А оказалось – прихвостень крысячий.
Зови меня отныне – Родион,
– \\Жестокий укротитель мясорубки.
Я еду в Лондон, там есть стадион,
Где я смогу раскаяться в поступке.
Займи мне пару сотен на аванс,
Отдай их Гильдестерну с Розенкранцем.
Их финка ждет с сантехником-засранцем.
Записка вот:
«Купите муфту с фланцем.
Спасибо, Гильденстерн и Розенкранц».
Конец светаОдноактная пьеса
Действующие лица: Чебурашка, Крокодил Гена.
Чебурашка
Поверь мне, уважаемый Геннадий,
Твои клыки прочней, чем хром-ванадий,
Хвост мускулист, весьма подвижен стан.
Ты лучший аллигатор на планете,
Вот только мозг дубовый, как платан.
Засветишься со мною в Интернете —
И Голливуд найдет тебя, братан.
Крокодил Гена
Давай, дружок, присядем у овражка.
Родная, лопоухая дурашка,
Засунь куда поглубже свой жаргон.
Зови согласно должности и сана
И спой со мной про голубой вагон
Стрелы ли Красной, белого Сапсана,
И пусть несется музыка вдогон.
Чебурашка
Французик чертов или бес британец
В Ла-Манше мочит бедных бесприданниц
И топит на Лазурном берегу,
Но с давних пор и вплоть до Новой эры
Про Гену-крокодила ни гу-гу.
Ты, как маньяк, не выйдешь в пионэры,
Пока твою безвестность берегу.
Крокодил Гена
Давай, дружок, присядем у овражка.
Пойми, мой бестолковый Чебурашка:
Злодеев время выберет само.
Ты на уши не вешай мне лапшевник,
Как аспирант элитного МГИМО.
Споем, как прилетает к нам волшебник
И выгружает ящик эскимо.
Чебурашка
Я для чего сплетаю мысли в строфы?
Чтоб ты созрел для фильма катастрофы,
И не простого, Гена, а в 3D,
Стань вроде урагана или бури,
Мой милый друг, непознанный в биде,
Грозою для китайца в Сингапуре,
Бурята где-нибудь в Улан Удэ.
Крокодил Гена
Давай, дружок, присядем у овражка.
Мне в зоопарке перепала бражка.
Нальем по сто, покуда есть запал.
Из рюкзака достань бутыль и кружку.
На мыльницу мы снимем самопал
И саундтрек запишем про игрушку,
Которую никто не покупал.
Чебурашка
Вот уберу с ландшафта этот мусор
И докажу, что я крутой продюсер,
Художник, режиссер и сценарист.
Я это место выбирал для съемок.
Овраг глубок, загажен и бугрист.
Для орденов наткали нам тесемок.
На Оскара мы вписаны в шорт-лист.
Крокодил Гена
Давай, дружок, присядем у овражка.
Блокбастер снимем майд ин наша рашка,
Но мне сценарий ясен не вполне.
Я в замысел пока ни в зуб ногою,
Тем более что спеть охота мне
О том, как ходят кони над рекою,
В мороз со Стенькой Разиным в челне.
Эпилог
Шумел камыш, все ниже гнулись ветви.
(Извилинок у Гены в голове две,
Мозг Чебурашки – с крупный абрикос).
В итоге песня довела до драки:
С репертуаром вышел перекос,
Ведь крокодил не ловится в овраге
И не растет поблизости кокос.
Растет кокос в какой-нибудь Панаме,
Где голубеет небо бирюзой…
Враждебный вихрь веять стал над нами,
И вдруг запахло в воздухе грозой.
Заплакал чибис – безутешный нытик.
И чибисят спасать поворотил,
А шар земной в овражек бурно вытек,
И Чебурашку скушал крокодил.
Вариации на тему сказки «Три поросенка»
Гибель квинтета
Бог с ней, с Хавроньей или черт с ней, с Нюшей.
Ансамбль наш во фраки разодет.
Наф-Наф, Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Пятачок
примкнувший
Затеяли играть квартет.
По музыкальным шарились лабазам,
Визжали, как скрипучая качель:
«Даешь нам пару скрипок с контрабасом
И эту, как ее, виолончель».
Зашли в одну богемную семейку
Взять партитур на ржавую копейку.
Как носит мир таких тупиц и дур?
Им вместо вожделенных партитур
Дала Эльвира стойку от клавира,
А муж Альберт – рассохшийся мольберт,
Сыночек ихний Юлий Птоломей
Притараканил диск Ванессы Мэй.
Расселись. Не выходит ни фига.
Как будто воет ветер и пурга.
Сменили позы – шторм и всхлипы чаек.
Еще разок – павлиний райский хор.
В Наф-Нафа полетел сгоревший чайник,
В Нуф-Нуфа – швабра, в Пятачка – багор…
А волк все дул. Из дудки лился джаз.
У соловья аж брызнуло из глаз.
От музыки в зобу дыханье сперло,
И он запел во все сопранье горло,
Божественно, как Элла Фицджеральд:
«Бросайте скрипки, контрабас и альт.
Идемте слушать волка. Он – чудесен!»
В лесу раздался визг и дикий рык.
Волк не играл, не пел задорных песен.
Он взял и слопал сразу пятерых.
………………………
Мораль у этой басни такова:
У волка – слух, и пасть, и ГОЛОВА.
Первый гвардейский волк, или Хорошие три поросенка
Желудок хандрит, селезенка.
Меня доконает фастфуд.
Хорошие три поросенка
У фермеров местных живут.
С утра как ударило током,
Когда, наклонясь над межой,
Я вытошнил черствым хот-догом
И чипсами вместе с лапшой.
Украсть бы яичек десяток
И в нежный, румяный омлет
Засунуть троих поросяток,
Из шкурок настричь эполет.
Увидев в наряде узорном,
Мне фермерша скажет: «Велко́м».
Я стану не волком позорным,
А первым гвардейским волком.
Хозяйку бы съел и подавно,
Корову бы слопал потом,
Но я скорешился недавно
С Дружком, охраняющим дом.
Не знаю, за дело возьмусь ли,
Когда этот сукин Дружок
То пиццу притащит, то мюсли,
То гамбургер, то пирожок.
Не въеду, сардельку унюхав:
Какая мне с мяса корысть.
Мне этих Наф-Нафов, Нуф-Нуфов
Уже не догнать, не разгрызть.