Я пошла на кухню, помыла бокал и стопку в ожидании Маши. Муж давно спал. Домработница все не возвращалась. Я написала ей, что оставила дверь открытой, – пусть не звонит, заходит тихо. При этом прекрасно понимала, что младенцу невозможно сказать, чтобы он замолчал. И была готова к тому, что все равно все проснутся. Так и случилось.
– Тиша! – первым проснулся Егор.
– Тиша! – выскочила следом Майя.
Мой муж и дочь выползли из своих комнат. Сын спал. Его всегда было сложно разбудить. На посторонние звуки, которые его не касались напрямую, он не обращал внимания. Бесценное свойство подростковой психики. Мог, например, не открыть дверь курьеру, потому что он-то лично ничего не заказывал. А то, что я заказала, не так уж и важно. Однажды он не открыл дверь мне, собственной матери, хотя я трезвонила в звонок и даже пару раз ударила кулаком в дверь. Но сын знал, что у меня есть ключи, поэтому решил, что это точно не я. А то, что я взяла новую сумку и забыла ключи в старой, только мои проблемы. Сын никого не ждал без ключей. В общем, он продолжал спать, потому что происходящее в коридоре к нему не имело никакого отношения.
Тиша оказался не младенцем, как я думала, а щенком. Как сообщил авторитетно Егор, кавалер-кинг-чарльз-спаниель. Кажется, Егор был очень горд тем, что выучил название породы. Тиша немедленно всех радостно облаял, потом кинулся лизаться, написал прямо в прихожей и застыл, кажется, размышляя, что бы еще такого сделать. Подумав, зашел на второй круг с облизываниями. Я пошла за тряпкой. А когда вернулась в прихожую, поняла, что она, то есть прихожая, больше мне не принадлежит. Там расположилась лежанка Тиши размером с диван, на котором я и сама была бы не прочь прикорнуть, коробка с его игрушками и запас корма примерно на месяц. Даже моя собственная кухня была занята – Тиша, громко чавкая, ужинал кормом из мисок, аккуратно пристроенных в углу.
– Мама не любит, когда чавкают, – заметила дочь.
– Она его быстро перевоспитает, – хмыкнул все же проснувшийся сын. Видимо, собачий лай он счел достаточно интересным поводом для того, чтобы выползти на кухню. – Он еще и ножом и вилкой научится пользоваться. Будет разрезать сухой корм.
– Я думала, Тиша – ребенок, младенец, – заметила я, грозно глядя на Машу.
– Так он и есть ребенок, – удивилась она. – Давайте я буду приходить к вам убирать раз в неделю, пока Света не вернулась. Вы ничего мне не платите. Только заботьтесь о детях и Тише. Еда будет оплачена, не переживайте, это я беру на себя.
Дочь уже тащила Тише в лежанку игрушки и свой любимый плед, собираясь спать с псом. Сын, кажется, решил использовать Тишу в своих физических экспериментах, а Егор с Майей смотрели на меня щенячьими глазами, как в мультиках. Конечно, я кивнула. Только подумала, что чего-то или кого-то не хватает в этом дурдоме. Точно, я забыла посоветоваться с мужем. Как всегда. Он молчал. Ну а я, как всегда, приняла молчание как знак согласия. На том и порешили.
Маша приходила не раз в неделю, а когда хотела и когда могла: заявлялась, скажем, в полседьмого утра, чтобы приготовить всем завтрак и собрать в школу, а меня отправить на пробежку в парк, например. Она решила, что мне это будет полезно. Могла прийти вечером, помочь детям с домашкой. С русским и литературой я справлялась сама, а вот с математикой совсем нет. Маша же, как выяснилось, в школе училась в физико-математическом классе, но не стала поступать в институт.
– Почему? – удивился мой сын, которому Маша быстро объяснила, как решить физическую задачку.
– Влюбилась. Дурой была, – пожала плечами она.
Кажется, в тот момент мой сын решил не влюбляться никогда в жизни. Физику он любил больше. Конечно, на тот момент.
Вечером Маша умудрялась перегладить белье, загрузить стиральную машинку и сделать заготовки на обед – мне оставалось только засунуть все в духовку или пожарить.
Что думал мой муж, глядя на то, что в его квартире появились новые дети, я не уточняла. Но именно его Тиша выбрал хозяином. И именно с ним соглашался гулять. Точнее, будил в шесть утра, тыкая носом в лицо. К счастью, Тиша оказался очень умным псом и быстро разобрался, кому стоит тыкать носом в лицо, а кому нет. Меня он не будил. Знал, что я его запеленаю и уложу спать. А муж вставал и плелся в парк. Потом завтракал вместе с Тишей. Потом они уходили в кабинет – муж работал, а Тиша храпел, уснув после прогулки и еды. Муж тоже иногда засыпал прямо перед ноутбуком.
Когда Тиша вдруг отказался от еды и не захотел выходить на прогулку, я разволновалась. Когда он подошел ко мне и лег у ног, я поняла, что надо его везти в ветеринарку. Ну почему все повторяется? Когда случается что-то серьезное, дети идут ко мне. Тиша тоже как-то догадался, что нужно идти ко мне, хоть я с ним не гуляю. Да, кормлю, но вроде как не настоящая хозяйка. Я люблю животных, очень, но на расстоянии. Я уже накупила кучу щеток, чтобы снимать шерсть с одежды. Смирилась с тем, что в моем доме появилось существо, которое пукает, лает, храпит. Которому нужно без конца мыть лапы, как менять подгузник младенцу. Но представить себя в ветеринарке точно не могла. Видимо, в моей карме что-то пошло не так, раз я сидела между хомяком и лабрадором, а напротив своей очереди ожидали кот и попугай. Попугай кричал «сволочь», кот пытался выблевать собственную шерсть. Хомяк не подавал признаков жизни, лабрадор выпускал газы так, что даже хомяк очнулся от запаха, а попугай вышел на фальцет в своих криках. Кот, наконец, проблевался, но, кажется, после этого и умер. Лабрадор, выпустив последний вонючий залп, возможно, тоже. Оба затихли, только попугай продолжал кричать «сволочь», явно обращаясь ко мне. Хомяк пытался взломать клетку изнутри и устроить побег.
Я сидела и гадала, за что мне все это. Вроде бы не была сволочью, любила детей, старалась быть хорошей матерью и чем заслужила сидение в ветеринарке, даже не со своим питомцем, а с чужим, честно, не знала. Тиша мне нравился, но я себя одергивала – это не мой ребенок, то есть питомец. Я лишь за ним присматриваю. И рано или поздно его придется отдать законным хозяевам, как и детей. Хотя Егора с Майей я уже готова была удочерить и усыновить. Тут я вдруг расплакалась. Видимо, от накопившихся переживаний. Все-таки чужие дети и животные – это другая степень ответственности, а я перфекционистка. У меня все должно быть идеально: еда для детей, их занятия, одежда и так далее. А тут, получается, недоглядела, раз Тиша заболел. Я совсем расклеилась, оплакивая собственное несовершенство. А заодно чувства Светы, которая, скитаясь по монастырям, переживала предательство мужа. Рыдая, я решила, что, когда Света вернется из своего паломничества, помогу ей, если она захочет убить Дениса. Алиби точно обеспечу. Еще мне было бесконечно жалко Майю и Егора, таких чудесных, ласковых, послушных. Им у нас нравилось, но они очень скучали по маме и папе.
Егор хотел позвонить маме, но его телефон был отключен. Благо помог сын, выдав Егору свой походный кнопочный телефон. Тот самый, неубиваемый. Егор тыкал на кнопки и звонил всем, удивляясь, что телефон работает. Егор потащил его в школу и произвел там фурор. Я надеялась, что у сына остались в запасе и другие гаджеты, вроде коробка спичек, открывалки для консервной банки и прочих радостей, незнакомых современному ребенку. Пока Егор на них отвлекался, он мог хотя бы ненадолго забыть, что родители уехали и теперь они с Майей живут у незнакомой тети.
Пока я обо всем этом думала, слезы у меня текли ручьем. Даже Тиша попросился на колени и начал слизывать слезы с моих щек. Я не сопротивлялась. Тут все тоже расплакались и решили пропустить нас без очереди. Я пыталась сказать, что не надо, у нас не срочно и я просто переживаю за детей. Но все решили, что ребенок – это Тиша. Поэтому затолкали меня в кабинет без очереди. Только попугай был не согласен, крикнув мне вслед: «Сволочь!»
– Мамочка так переживает, так расстроилась, – начала сюсюкаться с Тишей девушка-ветеринар. Она годилась мне в дочери, если бы я решилась рожать на первом курсе института.
– Вообще-то я его приемная мамочка, если что. То есть няня, – я пыталась пошутить.
– Мамочка у нас беспокойная, сейчас мы все посмотрим и ее успокоим, – продолжала сюсюкать девушка.
Оказалось, у Тиши было просто плохое настроение, можно сказать, депрессия. Ничего серьезного. Нужно подавать витамины, перевести на другой корм. И обязательно показаться через две недели.
А может, у меня тоже депрессия! У меня вообще-то щитовидка, гормоны, аутоиммунное заболевание, официальный диагноз. Я тоже пью таблетки и витамины. Таблетки стоят сто восемьдесят рублей. А прием у врача-эндокринолога – в два раза дешевле, чем я заплатила ветеринару.
– Тиша, это вообще как? А если мне за тебя не заплатят? – спросила я у пса.
Девушка-ветеринар посоветовала порадовать «своего сыночка» – купить ему новую игрушку или лакомство.
– Тиша, у меня есть сыночек, человеческий детеныш, а ты – пес, и не мой! – закричала я и снова расплакалась. Уже от счастья. С Тишей все было хорошо. Я даже чмокнула его в нос. И не один раз.
– Расскажешь кому-нибудь, что я с тобой целовалась, не видать тебе лакомства, – предупредила я Тишу.
Все кончилось тем, что моя дочь, скооперировавшись с Майей, потратила деньги – подарки от зубных фей – на новые игрушки для Тиши. Сын из собственных сбережений добавил на лакомства, которые стоили дороже, чем хорошее вино. Господи, лучше бы он мне цветы на день рождения так выбирал и заказывал, как какие-то куриные палочки, говяжьи легкие и паштеты для чужого пса! Но мама – не собака, она простит и поймет. А Тиша оказался неблагодарным – после ветеринарки ко мне ни разу не подошел, хотя именно я держала его за лапу, когда у него брали кровь на анализ. Он облизывался с детьми, со всеми по очереди. И лежал, совершенно счастливый, на коленях у моего мужа, пока тот чесал его брюхо.
Все было хорошо. Даже муж был счастлив. Он явно вошел во вкус утренних прогулок и сбросил несколько килограммов, чем страшно гордился. Я вставала рано, чтобы приготовить завтрак, заплести Майю и отвести в детский сад. После этого муж утаскивал меня и Тишу в парк, заставляя пройти «хотя бы пять километров». Потом я варила суп в пятилитровой кастрюле, жарила котлеты и делала пюре. Сын с дочерью перестали требовать разной еды, видимо, почувствовав, что я могу огреть половником по голове, и стали всеядными. Маша приходила, помогала с хозяйством. Когда она появлялась утром, я была ей особенно благодарна – меня никто не гнал на прогулку в парк. Муж вытаскивал Тишу, который перестал подскакивать в шесть утра и вроде бы стал совой, а не жаворонком, сопротивлялся, но в конце концов сдавался. Супруг решил не останавливаться на пяти километрах и хотел довести утреннюю прогулку до десяти. Тиша был в шоке. Теперь он забирался в кровать и прятался под моим боком. У меня не было сил его прогонять. Да и желания тоже – я понимала его чувства.