Бенджамин с облегчением вздохнул.
Но то, что он увидел на кухонном столе, заставило его задрожать.
Там находились огромное пустое блюдо, на котором была изображена голубая ива, длинный нож для разделки мяса и длинная вилка для захвата куска покрупнее.
На другой стороне стола лежали частично развёрнутая скатерть, тарелка, стакан, столовые нож с вилкой, солонка и горчица. К столу был приставлен стул. Короче, всё было готово к ужину на одну персону.
Однако не было видно ни самой персоны, ни крохотных крольчат. В кухне было пусто и тихо. Часы словно остановились. Питер и Бенджамин, прижав носы к окну, вглядывались во тьму.
Затем они пробрались по валунам к обратной стороне дома. Она была сырой, зловонной и заросшей колючим шиповником.
Кролики в тонких башмаках дрожали от холода.
– О, мои бедные крольчата! Какое ужасное место! Неужели мне не увидеть их снова? – вздохнул Бенджамин.
Они подкрались к окну спальни. Окно было закрыто на засов, как и окно кухни. Но некоторые признаки указывали, что его недавно открывали. Например, прорванная паутина и свежие грязные следы на подоконнике.
В комнате было так темно, что поначалу кролики ничего не могли различить, зато они услышали громкое и размеренное похрапывание. А когда их глаза привыкли к темноте, они увидели, что тот, кто спит на постели мистера Лиса, вертится под одеялом.
– Он лёг в постель прямо в башмаках! – прошептал Питер.
Бенджамин в ужасном возбуждении стащил Питера с подоконника.
Барсук Томми на постели мистера Лиса продолжал храпеть всё так же громко и размеренно. А крольчат и там не было видно.
Солнце уже село. В лесу начала ухать сова. В спальне лежало много всего такого, что было бы лучше похоронить. Там повсюду валялись кроличьи кости и черепа, цыплячьи ножки и другие ужасы. Место это было страшное и очень тёмное.
Бенджамин и Питер вернулись ко входу в дом и попытались сдвинуть засов на кухонном окне. Но у них ничего не вышло. Тогда они попробовали протолкнуть ржавый гвоздь между оконными рамами. Но и это не удалось, особенно без света.
Тогда кролики, что-то шепча и прислушиваясь, уселись рядышком у окна.
Спустя полчаса луна поднялась над лесом. Её свет, яркий, ясный и холодный, падал на дом и скалы и даже проник в кухонное окно. Но в кухне, увы, крольчат было не видать! Лунные лучи мерцали на разделочном ноже и блюде и проложили яркую дорожку на грязном полу.
И сразу же стала видна дверца в стене рядом с очагом – железная дверца, относящаяся к старинной кирпичной печи, которую топили хворостом. И в тот же момент Бенджамин и Питер заметили – когда они трясут окно, эта дверца тоже трясётся в ответ. Значит, крольчата живы, только заперты в печи!
Бенджамин ужасно возбудился, и было большой удачей, что он не разбудил барсука Томми, чей храп по-прежнему торжественно звучал в постели мистера Лиса.
Но это открытие не слишком обрадовало кроликов. Им так и не удалось открыть окно. Да, крольчата были живы, но не способны себе помочь. Они были ещё недостаточно подросшими, чтобы самим выползти из темницы.
Питер и Бенджамин долго шептались и наконец решили копать туннель. Они начали работу на ярд или два ниже насыпи, надеясь, что сумеют прорыть туннель меж больших валунов под самый дом. Пол на кухне был таким грязным, что невозможно было понять, земляной он или каменный.
Они рыли туннель несколько часов. Из-за камней он получился не прямым. Но в конце ночи они всё-таки оказались под кухней. Бенджамин, лёжа на спине, старался пробить пол снизу. Когти Питера изрядно истёрлись. Он вышел из туннеля, стряхивая с себя песок, и тут же крикнул Бенджамину, что уже утро, всходит солнце и сойки шумят в нижнем лесу.
Бенджамин тоже вышел из тёмного туннеля, отряхивая песок с ушей и очищая мордочку лапами. С каждой минутой солнце всё сильнее светило и грело вершину холма. Долину внизу залило море белого тумана, из которого вылезали золотистые верхушки деревьев.
Снова с покрытых туманом полей послышались сердитые крики соек, а следом за ними раздался резкий и визгливый лисий лай!
Услышав его, оба кролика совершенно потеряли головы и сделали самую глупую вещь, на какую только были способны. Они юркнули в свой новый туннель и спрятались в самом его конце, под полом кухни мистера Лиса.
Мистер Лис подходил к Буйволиным Валам в самом плохом настроении. Во-первых, он расстроился из-за того, что по собственной глупости разбил тарелку. Ведь это была последняя фарфоровая тарелка из обеденного сервиза, который достался ему от бабушки. Во-вторых, мошки оказались ужасно мерзкими. Они помешали ему схватить сидящую в гнезде фазаниху. Вдобавок к этим неудачам в гнезде было всего пять яиц, и два из них, как назло, тухлые. В общем, ночь не удалась.
Как обычно, когда он был не в настроении, Лис решил поменять жилище. Сначала он добрался до дома под плакучей ивой, но там было сыро. К тому же выдры оставили около него дохлую рыбу. А мистер Лис не любил ничьих объедков, кроме собственных.
Он стал подниматься на холм. Однако его настроение не улучшилось, поскольку он заметил хорошо ему знакомые следы барсука. Никто ещё не рылся во мху так бесцеремонно, как барсук Томми.
Мистер Лис даже ударил тростью по земле и вскипел от злости. Он догадался, куда направился барсук Томми. А ведь Лис был уже достаточно раздражён назойливой сойкой, которая неотступно следовала за ним. Сойка, бранясь, перелетала с дерева на дерево, тем самым предупреждая каждого кролика, до которого долетал её голос, что по склону поднимается кот или лис. Один раз, когда она, крича, пролетала прямо над его головой, мистер Лис даже подскочил, чтобы её схватить, и залаял.
Держа в лапе большой ржавый ключ, он с большой осторожностью приблизился к своему дому, при этом сопя и топорща бакенбарды. Дом был заперт. Однако мистер Лис всё-таки сомневался, что в нём никого нет. Он повернул ржавый ключ в замке. Кролики под полом хорошо это слышали. Мистер Лис осторожно открыл дверь и вошёл внутрь.
То, что узрели глаза мистера Лиса в кухне мистера Лиса, привело мистера Лиса в бешенство. Ибо узрели они стул мистера Лиса, блюдо мистера Лиса, его нож и вилку, его горчицу и солонку, а также скатерть, которую он оставил сложенной в кухонном шкафу. Всё, без сомнения, было готово к ужину, а может быть, завтраку этого отвратительного барсука Томми.
Кроме того, в кухне стоял запах свежей земли и грязного барсука. А вот запах крольчат, к счастью, был настолько слабее мощного барсучьего запаха, что Лис его не почувствовал. А ещё он услышал какой-то шум и тут же понял, что это не просто шум, а громкий и вполне размеренный храп, доносившийся из его спальни.
Лис осторожно заглянул в приоткрытую дверь, увидел барсука, дрыхнущего в его постели, и, отвернувшись, поспешно вышел из дома. Его бакенбарды ощетинились, а воротник куртки от ярости даже встал торчком.
Целых двадцать минут мистер Лис то с осторожностью прокрадывался в дом, то вновь поспешно из него выскакивал. В какой-то момент он всё же отважился войти в спальню. Когда Лис был вне дома, то в ярости принимался скрести землю, но внутри ему совсем не по нраву были острые барсучьи зубы.
Барсук Томми лежал на спине с открытым ртом и скалился так, что казалось, что барсук усмехается. Храп его был спокойным и ровным. Но один глаз был закрыт не полностью.
Итак, мистер Лис вошёл и тут же вышел. Дважды он приносил свою трость, один раз угольное ведёрко. Но хорошенько подумав, он всё же их унёс.
Когда Лис вышел с этим самым ведёрком, барсук Томми слегка повернулся на бок. Казалось, что спит он даже крепче прежнего. Барсук был неисправимо ленив и нисколько не боялся мистера Лиса именно потому, что был ленив и доволен собой.
Мистер Лис снова вошёл в спальню, на этот раз с бельевой верёвкой. Он постоял минуту, наблюдая за барсуком Томми и внимательно прислушиваясь к его храпу. Храп был ужасно громким и совершенно естественным.
Мистер Лис повернулся спиной к кровати и открыл окно. Окно скрипнуло. Лис мгновенно обернулся. Барсук Томми, у которого один глаз был открыт, поспешно его закрыл. Храп продолжился.
То, что задумал сделать Лис, было необычно и трудно осуществимо хотя бы потому, что кровать стояла как раз между окном и дверью спальни. Он слегка приоткрыл окно и водрузил большую часть верёвки на подоконник. А меньшая, та, что была с крючком на конце, осталась у него в руке.
Барсук Томми добросовестно храпел. Мистер Лис минутку постоял, глядя на него, а затем снова вышел из комнаты.
Барсук Томми открыл оба глаза, взглянул на верёвку и ухмыльнулся. С внешней стороны окна донёсся какой-то шум. Барсук Томми поспешно закрыл глаза.
Мистер Лис через входную дверь вышел из дома и направился к тыльной его части. По дороге он споткнулся о кроличий туннель. Если бы Лис знал, кто в нём находится, то быстренько бы вытащил кроликов оттуда.
Его нога вошла в туннель почти до макушек кролика Питера и Бенджамина, но, к счастью, он подумал, что это ещё одно из делишек барсука Томми.
Лис взял сложенную кольцами верёвку с подоконника, на мгновение прислушался и привязал её к дереву.
Барсук Томми одним глазом наблюдал за его действиями через окно, но ничего не мог понять.
Мистер Лис набрал в ручье здоровенное ведро воды и, пошатываясь, прошёл с ним через кухню в спальню.
Барсук Томми храпел с огромным усердием. Храп был громким!
Мистер Лис поставил ведро за кровать, взял верёвку с крюком на конце и, слегка робея, взглянул на барсука Томми. Храп стал прямо-таки сумасшедшим! Но ухмылка вроде бы уменьшилась.
Мистер Лис осторожно приставил стул к изголовью постели. Его ноги были в опасной близости от барсучьих зубов.
Потом он взобрался на стул и закрепил конец с крюком над изголовьем, там, где должны были висеть занавески.
(Мистер Лис обычно на время своего отсутствия в доме снимал и убирал занавески вместе с покрывалом. Поэтому барсук Томми был покрыт одним одеялом). Мистер Лис, стоя на шатком стуле, сверху внимательно смотрел на барсука. Право, барсук Томми был достоин первой премии за столь звучный сон!