Начало положено. Справка сообщила, что сеанс пребывания в игре длится не сутки, а двенадцать часов. Я попросил у неведомого администратора вывесить в интерфейсе таймер обратно отчета и получил такой таймер.
За положенные мне двенадцать часов набил достаточное количество недожаб, чтобы перевести на вторую ступень все предметы и накопить очков для поднятия собственной ступени. Но поднимать на вторую ступень себя самого пока не стал.
Таймер отсчитывает последний час пребывания в игре. И перед тем, как покинуть игру, хочу выйти из болот и вернуться в нубовское поселение. Скорее всего никакого риска в том, чтобы остаться на болотах, нет. Между выходом из игры и возвращением в игру не пройдет и мига. Но у меня есть свои резоны.
Блуждая по болотам, я успел все прикинуть и подсчитать. Крот, наверно, опять будет ругать за то, что его ослушался… да и леший с ним. У меня своя голова есть. В селе первым делом избавляюсь от жабьих тушек. Алхимик подкинул за них горсть медных монет… чет совсем не густо. Да и ладно. Я здесь бизнес развивать не собираюсь.
А потом отправляюсь в храм и сразу прохожу в зал с доспехами. Могу я получить еще один предмет из комплекта? Оказалось, пока сам не перешел на второй уровень, могу: «вы получили колчан пустынного воина, одна дополнительная стрела, возврат стрелы через одну минуту… вы можете перевести колчан на второую ступень… поздравляем, стрела теперь будет возвращаться в колчан через 48 секунд».
Манипуляцию с предметом экипировки успел проделать в последнюю секунду. Меня перекинуло обратно за стол в барской избе. Только я разут и без гимназистской формы. От блин, и что теперь? Мое шмотье так и останется в храмовой камере хранения?
Не осталось. Ботинки и костюм появляются на столе. Портанулись следом за мной.
— Сережка, это что такое было? — удивленно спрашивает Анюта, высунув нос из-под одеяла, — Только что сидел одетый и вдруг бац… раздетый…
— А ты чего не спишь? Спи давай… эт магия такая.
— Хороша магия, — Анюта отворачивается на другой бок, но продолжает ворчать, — Чтобы полезное намагичить, так нет, он мгновенное раздевание намагичил… поважнее-то ничего нету.
И здесь на меня ворчат. Никому не угодишь…
Глава 8
На другое утро Мишка Окунек постучавшись в избу, заходить не стал. Оставил завтрак на крылечке.
— Чего не заходишь? Стесняешься? Вот чудак… заходи давай.
Но Окунек только энергично замотал головой и отступил еще на шаг.
— Ну… как хочешь, — забираю оставленный завтрак.
— Барин, — тихонько позвал Окунек, когда я развернулся, чтобы войти в дом, — Твоя барыня?
— Что, понравилась?
— Оченно красивая, — Мишка тяжко вздыхает, — Везет тебе, барин…
— Ох, Мишка, и ты туда же.
После завтрака мы с Анютой вышли вместе и я сразу повел ее в гараж. Старший Окунь уже сколотил целую бригаду из тех мужиков, что порукастей и поголовастей. Не знаю, когда они успели переделать вторую машину, но грузовичок готов. Хотя, кустарщина, конечно, лютейшая.
С кузова они срезали только заднюю часть, оставив на этот раз не только капот, но и часть крыши и передние двери. А сзади поставили бортовой деревянный кузов, сильно напоминающий телегу… похоже, раньше это и была телега. Поскольку по длине телега оказалась длинновата, мужики добавили заднюю ось, сняв с трактора ту колесную пару, что поменьше.
— Сережка, — увидев это произведение народного промысла, Анюта ахнула, — Вы что с машиной сделали?
— Нравится? — спрашиваю с гордостью.
— Форменное варварство.
— Много вы, женщины, понимаете. Давай прокатимся. Ты еще наш трактор не видела. Вот это варварство так варварство.
Для чистоты эксперимента в кузов загрузили Окуневскую бригаду. Надо же выяснить, как груженая машина поедет. Поехала только в путь. Я думаю, до тонны груза можно возить спокойно. Собственно, на Комаринском грузовике стоит тот же самый Челябинский движок Чумазик, и нормально, возит по полвзвода за раз.
На поле оживление. Деревенские жители радуются подъему воды. Прорыв плотины обеспечил такие заливные луга, каких давно не бывало. В тех местах, где вода уже сошла, вовсю прут из земли луковые стрелки. И впрямь как на дрожжах. Боря стоит на краю поля и, засунув руки в карманы, следит, как работает на тракторе молодой деревенский парень.
— Здрав будь, Боря, — подхожу к нему, — Смену готовишь?
— А как же. Вишь, барин, как река разлилась. Теперь тока паши… надо еще один трактор.
— Так это к Окуню вопрос… будет у нас второй трактор?
— Сделать можно. И легковая машина есть, и разобранный старый трактор Комаринские вчера притащили…
— А что тогда не так?
— Мотор совсем плохой. Мотор долго не проходит. Накопитель поменяли, масло долили, а он все равно как чахоточный.
— М-да. Моторист нужен. А моториста у нас нет… хотя, — тут мне приходит идея, — А если новый мотор привезем. Сможете снять мотор и новый поставить?
— А мотор такой же будет?
— Разумеется, один в один.
— Не знаю, барин. Надо пробовать.
— Тогда вот как поступим. Первым делом снимайте мотор. А кузов резать, колеса переставлять — это потом, по итогу снятия мотора.
— Понял, барин, — отвечает кузнец, — Снимать будем осторожно, с прицелом на замену.
— Вот и отлично… ну что, Анюта, ты уже все поняла?
— В Челябу меня отправишь, — обреченно говорит Анюта.
— Отправлю, и немедленно. Срочно нужны моторы, ремкомплекты, запчасти, каталоги… одним словом нужно все… моториста не прошу, моториста тебе в Челябе вряд ли дадут.
— Опять с почтарями трястись по ухабам, — пожаловалсь она, — У меня после той поездки бока намятые.
— Что поделать. Ань, я бы сам поехал, но на кого мне тут хозяйство оставить?… кстати, генеральную доверенность, что я тебе выписывал, с собой взяла?
— Конечно.
— Тогда в Челябе в местном банке откроешь счет. Это, чтоб платить можно было за моторы.
— Догадалась уж.
Вскоре подъехал Комаринский. Его бойцы выгрузили какое-то навесное тракторное оборудование. Видимо, не вошло в прошлый раз. Я попросил его сначала завезти Анюту в Семигорск. Подпоручик, понятное дело, в просьбе не отказал. Проехать в одной кабине с «фабриканткой» для него чуть не за счастье. Всю дорогу он «трещал крыльями» и вон из кожи лез, чтобы понравиться Анюте. Сама Анюта принимала его ухаживания со сдержанной благосклонностью.
Высадив Анюту у почты, дожидаться оказии в Челябинск, мы отправились в рейд по окрестным населенным пунктам. Искали и отрабатывали прорывы. Я продолжил попутно знакомиться с местными баринами, договариваясь о скупке старой техники.
Вечером снова заехали в Семигорск. Хотел убедиться, что Анюта уехала. Почтмейстер заверил, что лично усадил ее в почтовый грузовик, а затем попенял в шутку, что мне этого местная общественность не простит.
— Как ты мог с нами так поступить, Кротовский? Услал Анну Смородинцеву на следующий же день. Имей ввиду, мое сердце разбито… кстати, чуть не забыл, там один помещик тебя дожидается.
— Где он?
— Наверно, в кабаке сидит. Где ж еще… пойдем вместе. Мне тоже нужно промочить горло…
Помещик действительно дожидался именно меня. Перед ним стояла рюмка настойки, так даже не стал ее допивать.
— Будте любезны, граф, — сказал он мне, — Извольте взглянуть на мою машину.
— Давайте взглянем.
Мы вышли из ресторана и подошли к машине. Я ее заметил еще до того, как войти в помещение. Машина как машина. И судя по тому, что в нее не впряжена тройка лошадей, до Семигорска доехала своим ходом.
— Возьметесь, граф? — не очень понятно спрашивает помещик.
— М-м… а что именно вы от меня ждете?
— Ну как же… все кругом говорят, что вы старые машины чините и в грузовик переделываете.
Нормально так работает Семигорское сарафанное радио. Только сегодня первый грузовик выкатили из Конюшен Феррари… из Лучковского гаража, а об этом «все кругом говорят». Ни связи, ни газет, ни общественного транспорта. Просто чтоб переговорить с человеком, нужно намотать по «одному названию, что дорога» десять, двадцать, а то и тридцать километров. А уже «все говорят»… хуягия, как сказал бы Крот.
Видя морщины на моей лбу, помещик решил добавил аргументации:
— А мою машину даже чинить не надо. За моей машиной уход был хороший… так что, возьметесь?
Мне нравится, как звучит в его устах слово «уход». В его понимании за машиной ухаживают примерно так же, как за лошадью.
— Погодите, я пока в толк не возьму, — все же решаюсь уточнить, — У вас хорошая машина… на ходу… зачем от нее избавляться? Не лучше будет купить нормальный заводской грузовик?
— Не купишь грузовик. Я бы рад, да не купишь. Все грузовики выкупает министерство обороны. В свободную продажу не поступают.
Вот те раз. Вроде бы капитализм на дворе. Вроде бы не плановое хозяйство. Вроде бы спрос рождает предложение… а с другой стороны, если на всю страну один производитель моторов, то и производитель грузовых шасси вполне вероятно тоже единственный. А еще добавить к этому европейские санкции на поставку техники, и тогда все становится не только понятно, а даже привычно. Все как всегда, Россию пытаются задушить экономическими методами.
— Но вы понимаете, что машину мы испортим? Что это будет весьма грубое изделие?
— Да и шут с ней, — помещик решительно и беспощадно машет рукой, — Понимаете, мне насоветовали купить, чтоб семью возить. А куда мне возить семью? Некуда.
— Так сами катайтесь. Удобно ведь.
— Как тут сказать, — замялся помещик, — Удобно, да не совсем. Холопа ведь рядом с собой в машину не посадишь.
— Почему? — пока что ни черта не понимаю.
— Неловко как-то перед людьми, чтоб холоп в одной кабине с барином ехал.
От оно что. Сложившаяся классовая культура. Стремно барину ехать в салоне с мужиком сиволапым. А вот ежели барин будет в кабине сидеть, а мужик в открытом кузове сзади трястись, то тогда все норм, куртуазность поведения нарушена не будет.