Чувствуя за спиной смерть.
Это была нечеткая, пойманная во вращении фигура. Фигура и блеск, но девочка отреагировала мгновенно, косым выпадом и финтом, которым научилась в Каэр Морхене. Парировала удар, но стояла слишком нетвердо, чересчур наклонившись набок, чтобы набрать инерции. Сила удара кинула ее на корпус воза. Меч выскользнул из руки.
Стоявшая перед ней красивая длинноногая эльфка в высоких сапогах жестоко скривилась, подняла меч, тряхнула волосами, рассыпавшимися из-под откинутого капюшона. Меч ослепительно сверкнул, загорелись браслеты на запястьях белки.
Цири не могла пошевелиться.
Но меч не упал, не ударил. Потому что эльфка смотрела не на нее, а на белую розу, приколотую к курточке.
— Аэлирэнн! — крикнула белка, громко, так, словно криком своим хотела перебороть колебания. Но не успела. Геральт, оттолкнув Цири, широко хлестнул эльфку мечом по груди. Кровь брызнула на лицо и одежду, красные пятна покрыли белые лепестки розы.
— Аэлирэнн… — душераздирающе крикнула эльфка, опускаясь на колени. Прежде чем упасть, она успела крикнуть еще раз. Громко, протяжно, отчаянно: — Шаэррравеееддд!
Реальность возникла так же неожиданно, как и исчезла. Сквозь заполняющий уши монотонный глухой шум Цири стала различать голоса. Через мерцающий и мокрый занавес слез пробились контуры живых и убитых.
— Цири, — шепнул стоявший рядом на коленях Геральт. — Очнись.
— Бой… — простонала она, садясь. — Геральт, что…
— Все кончилось. Помогли солдаты из Бен Глеана.
— Ты не был… — шепнула она, закрывая глаза, — не был нейтральным…
— Не был. А ты жива и Трисс тоже.
— Что с ней?
— Ударилась головой, упав с телеги, которую Ярпен пытался сохранить. Но она уже в норме. Лечит раненых.
Цири осмотрелась. В дыму догорающих фур мелькали силуэты вооруженных людей. Кругом валялись ящики и бочки. Часть разбилась, и их содержимое рассыпалось. Обычные булыжники. Девочка изумленно взглянула на них.
— Помощь Демавенду из Аэдирна, — скрежетнул зубами стоявший рядом Ярпен Зигрин. — Секретная и невероятно важная помощь. Обоз спецназначения.
— Это была ловушка?
Краснолюд обернулся, взглянул на нее, на Геральта. Потом снова глянул на вывалившиеся из бочек камни, сплюнул.
— Ага. Ловушка.
— На белок?
— Нет.
Убитых сложили в рядок. Они лежали бок о бок — эльфы, люди и краснолюды. Был среди них и Янник Брасс. Была темноволосая эльфка в высоких сапогах. И краснолюд с черной, блестевшей от запекшейся крови бородой, заплетенной в косички. А рядом с ними…
— Паулье! — рыдал Реган Дальберг, держа на коленях голову брата. — Паулье! Зачем?
Все молчали. Даже те, кто знал зачем. Реган повернул к ним искаженное болью, все в слезах лицо.
— Что я скажу матери? — простонал он. — Что я ей скажу?
Все молчали.
Неподалеку, окруженный солдатами в черно-золотых цветах Каэдвена, лежал Венцк. Он тяжело дышал, и при каждом выдохе на его губах вздувались кровавые пузыри. Рядом стояла на коленях Трисс, над ними — рыцарь в блестящих латах.
— Ну как? — спросил рыцарь. — Госпожа чародейка? Он выживет?
— Я сделала все, что могла. — Трисс встала, сжала губы. — Но…
— Что?
— Они пользовались вот этим. — Она показала стрелу со странным наконечником и ударила ею по стоящей бочке. Кончик стрелы разделился, расщепился на четыре шипастые крючковатые иглы. Рыцарь выругался.
— Фредэгард… — с трудом проговорил Венцк. — Послушай, Фредэгард…
— Тебе нельзя говорить, — резко сказала Трисс. — И шевелиться! Заклинание едва держит!
— Фредэгард, — повторил комиссар. Кровавый пузырь у него на губах лопнул, на его месте тут же образовался новый. — Мы ошибались… Все мы ошибались. Это не Ярпен… Мы несправедливо подозревали… Я ручаюсь за него. Ярпен не предал… Не пре…
— Молчи! — крикнул рыцарь. — Молчи, Вильфрид! Эй, быстро, давайте сюда носилки! Носилки!
— Уже не надо, — глухо проговорила чародейка, глядя на губы Венцка, на которых больше не вздувались пузыри. Цири отвернулась. Прижалась лицом к Геральту.
Фредэгард выпрямился. Ярпен Зигрин не смотрел на него. Он смотрел на убитых. На Регана Дальберга, по-прежнему стоявшего на коленях возле брата.
— Это было необходимо, господин Зигрин, — сказал рыцарь. — Война. Был приказ. Нам надо было убедиться…
Ярпен молчал.
— Простите, — шепнул рыцарь и опустил глаза.
Краснолюд медленно повернул голову, взглянул на него. На Геральта. На Цири. На всех. Людей.
— Что вы с нами сделали? — проговорил он с горечью в голосе. — Что вы сделали с нами? Что вы сделали… из нас?
Никто не ответил.
Глаза длинноногой эльфки были стеклянными и матовыми. На ее искривленных губах застыл крик.
Геральт обнял Цири. Медленно отколол от ее курточки белую, покрытую темными пятнышками крови розу, молча бросил цветок на тело белки.
— Прощай, — шепнула Цири. — Прощай, Роза из Шаэрраведда. Прощай и…
— Прости нас, — докончил Геральт.
Глава 5
Оне валандаются по стране, нахальные и наглые, сами себя зла истребителями, оборотней уничтожителями и упырей отравителями именующие, выманивают у легковерных плату, а приработав так, двигаются дале, дабы в ближайшем городе таковое жульничество вновь свершить. Легче всего проникают оне в хаты честного, простого и не отдающего себе в том отчета хозяина, коий все злоключения и злосчастия запросто приписывает чарам, противуестественным творениям и мерзопакостным чудовищам, действиям облачников, альбо злых духов. Заместо того чтобы богам молиться, в храм богатое подношение занести, простак сей грязному ведьмаку готов шелонг последний отдать, веря, что ведьмак, этот выродок безбожный, сумеет долю его улучшить и несчастья отвратить.
Не имею ничего против ведьмаков. Пусть их охотятся на вампиров. Платили бы только подати.
Жаждешь справедливости — найми ведьмака.
— Ты что-то сказал?
Мальчик шмыгнул носом и сдвинул со лба слишком большую для него бархатную шапочку с фазаньим пером, лихо свисающим сбоку.
— Ты рыцарь? — снова повторил он, глядя на Геральта голубыми как синька глазами.
— Нет, — ответил ведьмак, удивленный тем, что ему вообще хочется отвечать. — Не рыцарь.
— Но у тебя меч! Мой папка — рыцарь короля Фольтеста. У него тоже есть меч. Побольше твоего.
Геральт оперся локтями о релинг и сплюнул в воду, пенящуюся за кормой барки.
— Ты носишь на спине, — не отставал малец. Шапочка снова сползла ему на глаза.
— Что?
— Ну меч. На спине. Почему у тебя на спине меч?
— Потому что весло сперли.
Мальчишка раскрыл рот, дав возможность всем налюбоваться роскошными дырками на месте выпавших молочных зубов.
— Отойди от борта, — сказал ведьмак. — И закрой рот, не то муха влетит.
Мальчик раскрыл рот еще шире.
— Седой, а глупый, — буркнула мать мальчика, богато одетая матрона, оттаскивая малыша за бобровый воротник плаща. — Иди сюда, Эверетт! Сколько раз можно повторять — не якшайся с простолюдинами.
Геральт вздохнул, глядя, как из утреннего тумана выплывают очертания островов и кустарников. Барка, неуклюжая, как черепаха, тащилась в свойственном ей, то есть — черепашьем, темпе, продиктованном ленивым течением Дельты. Пассажиры, в основном купцы и кметы, дремали на своем багаже. Ведьмак снова развернул свиток и углубился в письмо Цири.
«…я сплю в большой зале, которая называется „спальня“, а кровать у меня, понимаешь, ужасненько большая. Я сплю со средними девочками, нас тут двенадцать, но я больше всего дружу с Эурнэйд, Катье и Иолей Второй. Сегодня, например, ела суп, а хуже всего, что иногда надо поститься и вставать рано-рано, на самом раннем рассвете. Раньше, чем в Каэр Морхене. Остальное напишу завтра, потому как сейчас у нас будут моления. В Каэр Морхене никто никогда не молился, интересно, чего это тут надо? Наверно, потому что это Храм.
Геральт, мать Нэннеке прочитала и велела не писать глупостей и чтобы еще и без ошибок. И чему учусь, и что чувствую себя хорошо, и что здорова. Геральт, я чувствую себя хорошо, и я здорова, только, понимаешь, есть хочу, но скоро обед. И еще мать Нэннеке велела написать, что молитва еще никому не навредила, ни мне, ни тебе, это уж точно.
Геральт, у меня снова есть свободное время, поэтому напишу, что учу. Читать и писать правильные руны. Историю. Природу. Поэзию и прозу. Правильно разговаривать на всеобщем языке и на Старшей Речи. Я лучше всех по Старшей Речи, умею даже писать Старшие Руны. Я напишу тебе что-нибудь, сам увидишь. Elaine blath Feainnewedd, что значит „Прекрасный Цветочек, дитя Солнца“. Теперь видишь, что умею. И еще…
Ну вот, теперь снова могу писать, потому что нашла новое перо, а то старое сломалось. Мать Нэннеке прочитала и похвалила меня, что правильно. И велела написать, что я послушная, и чтобы ты не волновался. Не волнуйся, Геральт.
У меня снова есть время, так пишу, что случилось. Когда мы кормили индюшей, я, и Иоля, и Катье, то один большой индюш ка-а-ак нападет на нас, шея у него краснющая, и был он ужасненько страшный. Сначала напал на Иолю, а потом хотел напасть на меня, но я не испугалась, потому что он был все равно меньше и не такой быстрый, как маятник. Я сделала финт и пируэт и хлестнула его два раза прутом, так что он сбежал. Мать Нэннеке не позволяет мне тут носить мой меч, жаль, а то я бы тому индюшу показала, чему научилась в Каэр Морхене. Я уже знаю, что правильно Старшими Рунами надо писать Caer a’Muirehen, что значит Крепость Старого Моря. Или Замок. Верно, потому там везде ракушки и улитки, а также рыбы, оттиснутые на камнях. А „Цинтра“ правильно пишется Xin’trea. А мое имя происходит от Zireael, потому что это значит „Ласточка“, а это значит, что…»