– Проверь пульс, Силамбек, – вслух приказал он одному из подручных.
С угрюмым видом (болели ушибленные ребра) тот приложил палец к сонной артерии Павлова и внимательно обследовал его травмы.
– Не сдох, а?! – нетерпеливо спросил руководитель операции.
– Живой, сука! – сипло ответил нукер. – Но досталось ему капитально. Не скоро очнется!
– А когда примерно, на твой взгляд? – деловито поинтересовался Умаров-средний. (Означенный Саламбек имел за плечами два курса медицинского института.)
– Ну-у-у, часа через три... Может, через пять, – неопределенно пожал плечами недоучившийся врач. – Или даже через шесть. Башка конкретно отбита!
– В общем, к утру, – резюмировал Казбек Магометович и повелительно обратился к подчиненным: – Загружайте пленного в багажник, отвезите в нашу усадьбу и бросьте в камеру к русскому мальчишке. Пускай очухивается. А мы как раз отдохнем. Денек выдался очень напряженный! Допрос же проведем после завтрака, на свежую голову!!!
Евгений Андреевич медленно выплывал из небытия. Сначала он ощутил тупую боль в избитом теле, потом соленый привкус крови во рту, жажду, сильное головокружение, с трудом разлепил чугунные, непослушные веки и не сразу понял, где находится. Какое-то темное помещение с затхлым воздухом. Через полуоткрытую «кормушку» в двери напротив пробивается узкий лучик света. Машинально пошарив рукой возле себя, Павлов расцарапал ладонь о грубый бетонный пол «под шубу».
– Елки-палки! Куда меня занесла нелегкая?! – недоуменно пробормотал он.
– В гости к нохчам, – тихо ответил знакомый голос. – Здравствуйте, Евгений Андреевич!
– Господи Боже! – вздрогнул от неожиданности тренер. – Саша, ты?!
– Да, – прошептал в ответ студент. – Старайтесь не делать резких движений. У вас голова здорово разбита. Я сейчас!..
Послышалось надсадное, тяжелое дыхание, и к Павлову подполз на четвереньках Барятинский, с раздутым от побоев лицом, обряженный в какую-то ветхую рвань, с помятой жестяной банкой в руке.
– Это вода, – пояснил Александр. – Попейте!
Евгений Андреевич жадно глотнул из банки и... едва не подавился! Вода оказалась на вкус просто отвратительной, грязной, ржавой, попахивающей тухлятиной.
– Га-а-адость! – сквозь кашель выдавил он.
– Ничего не попишешь. Другой нам не дадут, – мрачно произнес студент. – Неверные для них не люди. Примерно на одном уровне со свиньями. К тому же чеченцы большие любители поиздеваться над пленными!
Тут Павлов вспомнил наконец недавние события и задохнулся в приступе бессильной ярости.
– Я же всегда поддерживал стремление горцев к независимости! – кое-как переведя дыхание, прохрипел он. – Ратовал за скорейшее прекращение боевых действий на территории республики. За проведение мирных переговоров. С тобой вон поссорился на данной почве. К Руслану вообще относился как к родному! А в благодарность столь скотское отношение. И, главное, непонятно почему!!! Чем я им помешал?! Ну, ты-то, понятно —крепко разозлил. Однако нельзя же за несколько неосторожных фраз похищать человека, зверски избивать, бросать в темницу...
– Вы ошибаетесь, Евгений Андреевич, – перебил тренера Саша. – Меня похитили совершенно по иной причине! Причем сама акция была спланирована давно! Приблизительно полтора месяца назад. Тогда-то Руслан Умаров и появился в нашем спортзале. Как теперь выяснилось – неспроста! Родственники поручили ему понаблюдать за мной, изучить привычки, отследить маршруты передвижения, определить наиболее удобное для захвата место и время... Откуда знаю подробности? Из болтовни нохчей между собой! Руководствуясь принципом «надо обязательно понимать язык врагов», я приобрел год назад на книжном «развале» русско-чеченский разговорник, тщательно проштудировал, сносно овладел их речью... Как видите, пригодилось... Но они об этом даже не подозревают, а посему треплются при мне не стесняясь...
– Громадный выкуп собираются требовать, – понимающе протянул Павлов. – А я не знал, что у тебя богатые родители!
– Наша семья вовсе не богата, и деньги в данном случае ни при чем! – горько усмехнулся Александр. – Все обстоит гораздо хуже! Мой отец, генерал-майор ракетных войск, возглавляет охрану Н-ской АЭС. Нохчи хотят, чтобы я перед объективом телекамеры слезно упросил папочку обеспечить беспрепятственный доступ к ядерному реактору пятерым «гринписовцам» со специальным оборудованием. Без какого-либо досмотра, разумеется. Судя по обрывкам слышанных мною чеченских фраз, мнимые «гринписовцы» на самом деле матерые террористы, недавно прибывшие с исторической родины. Остальное, думаю, объяснять не нужно!
Евгений Андреевич онемел от ужаса. Волосы у него на голове встали дыбом. Сердце бешено заколотилось в груди.
– Тихо! Замрите! Сюда идут! – вдруг скороговоркой зашептал Барятинский, отползая к противоположной стене. – Будут бить – терпите, но не подавайте признаков жизни! Нам необходимо выиграть немного времени и обсудить еще одну, крайне важную вещь!!!
Шаги в коридоре принадлежали Салману Дадашеву, уже знакомому читателю, бывшему студенту медицинского института. По приезде изрядно потрепанной группы захвата в усадьбу Умаровых, Беслан Магометович не удовлетворился заверениями младшего брата, будто пленник проваляется бесчувственным бревном до позднего утра, и велел Дадашеву проверять состояние Павлова каждые полтора часа. «Едва очнется, срочно буди меня! И не вздумай сам задрыхнуть. Убью!!!» – грозно предупредил он.
Будучи хитрым, искушенным в разбоях нохчей, господин Умаров понимал страшную опасность наличия дополнительных свидетелей при подготовке грандиознейшей, не снившейся даже Басаеву операции; знал, как быстро может ФСБ «к двум прибавить два», сообразить, зачемчеченцы умыкнули сына начальника охраны АЭС, и пресечь в зародыше намечающийся теракт.
Поэтому он напрочь отмел предложение младшего брата «допросить пленного после завтрака, на свежую голову», решил вплотную заняться Евгением Андреевичем, лишь только тот придет в сознание, и отдал Дадашеву упомянутый выше приказ.
Между тем поручение хозяина отнюдь не привело в восторг усталого, желающего спать Салмана. Более того, Умаров-старший жестоко уязвил самолюбие молодого врача-недоучки, ни на йоту не поверив его «профессиональному» мнению о физическом состоянии «пациента». В результате обиженный нукер отнесся к полученному заданию с крайней нерадивостью.
Держа автомат на изготовку, он включил свет, отпер дверь, не заходя в камеру, бегло осмотрел оба тела, застывших на полу в безжизненных позах, неразборчиво выругался по-чеченски, обратно щелкнул выключатель, снова запер замок и, лениво шаркая ногам, убрался восвояси. «Изгаляется, сукин сын! – устраиваясь до очередной проверки на лавке в пыточной комнате, злобно подумал Дадашев о Беслане Магометовиче. – Я же неплохо разбираюсь в медицине и вижу – не скоро русский оклемается. О чем, кстати, и сказал Казбеку. Ан нет! Надо загрузить человека бессмысленной работой! Лишний раз власть продемонстрировать! Ско-ти-на! Чтоб ты поутру в «очко» провалился, да дерьма вдоволь нахлебался! Чтоб у тебя черви в яйцах завелись!!!»
– Пронесло! – когда шаги Салмана затихли в отдалении, облегченно вздохнул Александр, вновь придвигаясь к Евгению Андреевичу. – В двух словах. Как вы сюда попали?
– Тебя поехал выручать...
– Так я и предполагал! А откуда узнали о произошедшем?
Павлов подробно поведал о беседе с Ирой Петровой.
– Чеченам об этом известно?! Они вас допрашивали?! – тревожно встрепенулся Барятинский.
– Нет. По прибытии на место я с ходу угодил в засаду, дрался, пока не потерял сознание, и очнулся уже в камере.
– Слава Богу! – перекрестился студент, помолчал несколько секунд и зашептал горячо: – Евгений Андреевич! Не говорите нохчам об Ире и о ребятах, присутствовавших при вашем разговоре. Тогда их всех моментально уничтожат! Утверждайте однозначно, проходил неподалеку, стал случайным свидетелем, узнал среди нападавших Руслана, потому и позвонил... Будут, конечно, бить, мучать, пытаться «взять на понт», но вы продолжайте упрямо настаивать на своем! Сможете?
– Смогу! – твердо пообещал Павлов. – Пусть хоть на куски порежут, гады!!! Прости меня, Саша, – вдруг всхлипнул он. – Я считал тебя фашистом, всячески хаял, а ты оказался кругом прав. Как и мой младший брат эфэсбэшник, которого я тоже ругал напропалую и с которым последнее время даже перестал общаться!
Бывший либерал печально поник головой, а Барятинский наморщил лоб в глубоком раздумье.
– Значит, ваш брат служит в ФСБ? – спустя полминуты неожиданно переспросил он.
– Ну да, – подтвердил Павлов. – В каком-то там спецподразделении. Неоднократно бывал в Чечне.
– Гм, а я не знал!
– И никто не знал, – сконфуженно пробормотал Евгений Андреевич. – Я стыдился работы брата и никогда, никому о ней не рассказывал.
– Прекрасно! Просто замечательно!!! – оживленно потер ладони Саша.
– Че-е-его-о?! – не понял Павлов.
– Короче, слушайте! Когда чечены поверят, будто вы впрямь единственный свидетель, начните слезно умолять их сохранить вам жизнь, предложите за себя колоссальный выкуп... допустим в пятьсот тысяч долларов! Нохчи по натуре хапуги, непременно соблазнятся подобной суммой, но обязательно поинтересуются, откуда у вас, обычного интеллигентишки, возьмется такая уйма баксов? Тогда скажите, – мой брат крупный подпольный предприниматель. Чем конкретно занимается – не знаю, однако денег у него куры не клюют!
Рыдая, попросите видеокамеру и обратитесь к брату с речью типа: «Выкупай меня срочно! Иначе чечены на части разорвут! Ты же богатый «теневик». Бабки – гребешь лопатой. Пол-«лимона» наличными можешь собрать за пару дней. Неужели ты пожадничаешь, не заплатишь и бросишь ближайшего родственника на растерзание чеченцам?!» Ну и так далее... Брат, уверен, поймет намек, оперативно наведет справки об обстоятельствах вашего исчезновения (благо свидетели остались), выйдет на след похитителей, и, д