Крупнейший египтолог М. А. Коростовцев в книге «Религия Древнего Египта» пишет: «Следует категорически опровергнуть встречающиеся на страницах некоторых так называемых научно-популярных книг нелепые утверждения, будто в древнем Египте богу Нила ежегодно приносили в жертву молодую женщину. В основу этой информации, видимо, легло сообщение Плутарха о каком-то фараоне, якобы принесшем в жертву Нилу собственную дочь»{16}.
В трактате «О реках», приписываемом Плутарху, действительно сообщается следующее: «Египет, сын Гефеста и Левкиппы, был царем этой страны. Из-за гражданской войны Нил перестал разливаться, и среди жителей начался голод. Тогда пифия изрекла, что изобилие наступит, если царь отвратит зло, принеся в жертву свою дочь. Теснимый бедами, царь привел Аганиппу к алтарям. Когда ее разрубили на части, Египет, не снеся горя, бросился в реку Мелан, которая поэтому стала называться Египтом»{17}.
Однако сегодня никто уже не сомневается, что знаменитый историк Плутарх к этому трактату не имел никакого отношения. Что же касается содержания текста, Д. О. Торшилов в книге «Античная мифография» пишет о нем: «Самым замечательным свойством трактата является то, что он выдуман из головы от начала до конца. Сообщаемая в нем информация не имеет параллелей в других источниках…»{18}
Коростовцев считает, что миф о приношении девушки реке Нил берет начало в следующем обычае, который, несмотря на христианизацию Египта, сохранился в качестве народной традиции вплоть до арабского завоевания. Во время разлива Нила египтяне спускали на воду судно, на борту которого находилась девушка, исполнявшая роль богини Изиды, Хатор или Нейт[20]. Судно направлялось к так называемым «ниломерам» – сооружениям для измерения уровня воды. Девушка-богиня, естественно, совершала при этом все необходимые ритуалы, но в воду ее не бросали, и она возвращалась на берег живой и здоровой. Однако греки и римляне, для которых человеческие жертвоприношения были делом достаточно обычным, не могли поверить в столь безобидную практику и истолковали ее по-своему.
Интересно, что, хотя древние египтяне девушек в Нил и не бросали, в современном Каире каждый август проводится праздник поклонения Нилу – Вафаа эль-Нил. В этот день в память о якобы совершавшихся жертвоприношениях в реку в торжественной обстановке прыгает красивая девушка. Правда, она обязательно умеет плавать.
Китай
Начало китайской государственности положил мифический Желтый Владыка, или Хуан-ди; с него началась эпоха Пяти императоров, причем остальные четверо, возможно, были не менее мифическими. Реальность пришедшей им на смену династии Ся тоже вызывает сомнения у ученых, несмотря на то что китайская хроника перечисляет имена ее правителей, а исследователи подсчитали точные даты их царствований. Но, реальные или мифические, правили властители Ся до начала XVI века до н. э., после чего им на смену пришла династия Шан, реальность которой уже ни у кого никаких сомнений не вызывает. Шанцы (они же иньцы) создали царство Шан-Инь на равнине Хуанхэ.
О том, как жили шанцы, мы знаем не только из хроник, но и из материалов археологических раскопок. Время донесло до сегодняшнего дня огромное количество совершенно уникальных письменных памятников той эпохи – гадательных костей. Традиция гадания на костях уходит корнями еще в неолит, но гадательных костей, относящихся к эпохе Шан-Инь, насчитываются многие тысячи. В одном только городе Аньян их было найдено около 20 тысяч.
Людям Новейшего времени тоже случается бросить «кости», чтобы узнать судьбу. Но мы при этом лишь смотрим на то, как легли игральные камушки, которые давно уже не имеют к подлинным костям никакого отношения. Шанцы гадали на костях совсем иначе, и кости при этом использовали самые настоящие: лопатки животных или пластроны (нижние части панциря) черепах. Гадатель нагревал участок кости с помощью раскаленного стержня и по форме трещин пытался дать ответ на заданный ему вопрос. Но что самое главное: и вопрос, и полученный ответ, и дату гадания, и имя гадателя, а иногда и информацию о том, сбылось ли предсказание, на этой кости записывали. Поэтому кости сохранили бесценный материал о том, какие вопросы волновали шанцев, прежде всего шанских правителей, и как они пытались разрешить свои проблемы.
Часто запись на кости содержала просьбу к богам или усопшим предкам, а заодно и обещание принести им жертвы в случае, если гадание пройдет успешно и духи дадут добро. Анализ текстов показал, что весьма распространенной жертвой, которую предлагали шанцы, были люди. Так, к 1974 году ученые насчитывали около 2000 гадательных надписей, где говорилось о человеческих жертвоприношениях шанцев. Например: «Предку Гэну приносим в жертву триста человек из племени цян[21]»{19}. Число одновременно принесенных в жертву людей могло достигать многих сотен. Общее их количество, которое нам точно известно, – 13 052. Еще на 1145 костях количество жертв не названо, но даже если взять по минимуму и считать, что в этих случаях имелся в виду только один человек, всего в надписях на гадательных костях шанцев упомянуто 14 197 принесенных в жертву людей. А с тех пор как эти подсчеты были сделаны китайским ученым Ху Хоусюанем, коллекции гадательных костей, находящихся в распоряжении ученых, сильно пополнились. Кроме того, нужно учитывать, что далеко не все кости сохранились до наших дней. Это значит, что только те человеческие жертвы, которые были принесены по результатам гадания, могли исчисляться многими десятками, а возможно, и сотнями тысяч.
Это невероятное количество людей в основном было погублено в честь божеств гор и рек (в гадательных надписях упоминаются десятки имен таких богов). А кроме того, множество людей было принесено в жертву сравнительно небольшому количеству покойных царей и глав наследственных домов.
Китайцам попроще заупокойные жертвы в те времена полагались самые скромные. Дело в том, что, согласно верованиям древних жителей Поднебесной, у каждого человека было две души: материальная «по» и духовная «хунь». Позднее возникло мнение, что душ типа «по» может быть до семи, а типа «хунь» – до трех. Но, так или иначе, душа «по» (одна или несколько) вместе со смертью человека превращалась в душу (или дух) «гуй», которая уходила в землю вместе с телом. Она обитала в могиле, а после разложения тела отправлялась к некоему Желтому источнику, про который в «Истории династии Хань»[22] говорится, что он «под землей, мрачен в глубине» и что «уж если умер, некого вместо себя туда послать»{20}. Душа «гуй» влачила возле Желтого источника призрачное существование и через некоторое время полностью растворялась во Вселенной. Именно этой душе предназначалась жертвенная пища и скромное имущество, которое родственники укладывали в могилу. Но «гуй» не требовала особой заботы, поскольку личность умершего была сосредоточена не в ней, а в душе «хунь». «Хунь» возносилась на Небо и становилась душой «шэнь». «Шэнь» сохраняла память о близких, оставшихся на земле, и была посредником между людьми и силами Неба. Именно ей надлежало приносить жертвы, чтобы она не отказала в помощи жителям Поднебесной.
Позднее у покойных китайцев появилась еще одна душа, жившая в поминальной табличке на семейном алтаре. Но в эпоху Шан-Инь душ было только две, причем и те имелись далеко не у всех. Простолюдинам «шэнь» не полагалась, поэтому и особых жертвоприношений их покойники не требовали. Интересы же души «гуй» не шли дальше удовлетворения самых простых потребностей. Кроме того, этот дух не мог оказать реального влияния на земную жизнь своих потомков. У людей познатнее имелась не только «гуй», но и помнящая о своих потомках «шэнь». Однако и она была не бессмертна и достаточно скоро уходила в небытие. Таким образом, интересы живых людей на Небе могли представлять лишь «шэнь» царей-ванов, которые обладали не только бессмертием, но и значительным влиянием в небесной иерархии. И для того, чтобы они использовали это влияние на благо живых, шанцам следовало приносить им достойные жертвы, в том числе и человеческие. Забота об усопших властителях была направлена на благо всего государства, и поэтому размах ей тоже был придан поистине державный. Он подтверждается не только надписями на гадательных костях, но и многочисленными археологическими находками.
Еще на заре Шанской династии во дворце поселения Эрлитоу заживо закапывали в землю людей. Археологи обнаружили могилы шириной всего 32 сантиметра, а в них – скелеты с заломленными назад и, видимо, связанными руками. При раскопках городища Чжэнчжоу – столицы раннеиньского государства – была найдена платформа из слоев утрамбованной земли площадью 340 квадратных метров. В ее основании лежали многочисленные человеческие черепа.
Более 10 гигантских крестообразных подземных усыпальниц было найдено в Аньяне. Глубина их превышала 10 метров, площадь крупнейшей из них – 380 квадратных метров. Погребальные камеры шанских владык были заполнены бронзовым оружием, драгоценной утварью, золотыми и нефритовыми украшениями. Отдельно погребены повозки с лошадьми и возничими. Ученые подсчитали, что для строительства каждого из этих сооружений требовалось не менее 7000 человеко-дней. В усыпальницах, помимо самих почивших ванов, лежали скелеты сотен людей. А снаружи простирались целые кладбища: могилы обезглавленных военнопленных с руками, связанными за спиной. Тысячи их голов были погребены в отдельных ямах.
О том, что жертвы были в основном военнопленными, говорит анализ их останков. Если собственно шанцы, найденные в обычных могилах, с инвентарем и оружием, отличались антропологической однородностью, то в жертвенных захоронениях можно встретить людей самых разных национальностей. Рабский труд тогда еще не находил массового применения. По-видимому, охранять и кормить большое количество подневольных работников было не всегда выгодно, но при этом всегда опасно. Есть данные, что пленников могли использовать на каких-то разовых трудоемких работах – сооружении гигантских гробниц, ликвидации последствий наводнений, но потом их рано или поздно убивали в угоду ритуалу, а возможно, и за ненадобностью. Пленных могли привлекать и к весенним земледельческим работам, после окончания которых они участвовали в обряде плодородия, а затем их приносили в жертву в рамках ритуала священного брака. Известна такая надпись эпохи Шан-Инь: «Ван повелел многим ця