Очень не хватало все эти дни дружеской помощи, далеких и надежных ребят. Корсар неоднократно пытался снова и снова пробить пелену радиопомех, устроенных армейцами для глушения сигналов. Но связи с Большой землей по-прежнему не было – выйти за Периметр живьем или послать эсэмэску не представлялось возможным. А здесь, в Зоне, теперь не осталось ни одной родственной души, способной помочь одинокому беглому сталкеру, встать на его защиту, предотвратить приближающуюся трагедию. Так думал Корсар, сноровисто мотая трос и, прищуриваясь от ветра на высоте, вглядываясь в очертания неровного горизонта. И он не ошибался…
Вадим Скорейко, в прошлом капитан Росгвардии, а в последние годы командир отряда военных сталкеров, весть о беглом Корсаре воспринял с удивлением, больше сказать, с недоумением. Он немного знал лидера «Неприкасаемых», пару раз видел его – в штабе у полковника Сенютина год назад и после того, на дальнем кордоне, когда ловили взбесившуюся химеру. При первой встрече Корсар проявил себя дальновидным стратегом и знатоком Зоны, дав дельные советы воякам по изоляции контролера и предотвращению очередного гона мутантов, во второй раз – умело ликвидировал химеру, чуть не покрошившую звено военсталов.
Да и вообще, ничего плохого Вадим никогда не слышал о бывшем «прапоре» ВДВ, а внушительный список его боевых заслуг и респектов только подогревал тягу к более близкому знакомству с Легендой Зоны.
Поэтому трое суток назад, получив от майора Лапердина приказ о поиске и поимке Корсара, бывалый военстал поразился такому обороту. Не выполнить поручение главного армейца Зоны капитан не мог, но и тупо идти и валить самого крутого и уважаемого аборигена Зоны, не разобравшись в причинах ЧП, Скорейко тоже не мог. Дилемма!
Вадим вяло занимался эти дни поиском беглеца, но параллельно с этим рьяно собирал всю информацию о нем. Со всех источников, включая всемирную сеть, стукачей и слухи. В его отряде даже оказался боец, который когда-то принимал участие во взятии Станции объединенной группировкой сталкеров, пепловцев, анархистов, вояк и спецназа ГРУ. Он-то больше всего и поведал о подвигах и порядочности Корсара, о его авторитете и связях.
Это еще больше запутало капитана – ведь все эти связи и друзья теперь канули в прошлое, находились за Периметром, а на кону был опасный преступник и знаток Зоны, искусно маскирующийся на ее тридцатикилометровой территории. Один, раненый и затравленный вояками. Один!
Вадим беспрестанно мучился в принятии решения относительно беглеца, ему не хватало доскональных сведений, точной информации и ответа на вопрос: «Кто все же теперь Корсар – враг или случайный объект травли?!» Интуиция подсказывала ему, что сталкер ошибочно принят за преступника, что он жертва недоразумений или чьих-то каверз. Но другая половина мозга настойчиво заставляла выполнить приказ руководства и взять Корсара живым или мертвым.
Поэтому сейчас, при участии в облаве после поступивших сведений о точном местонахождении беглеца, капитан Скорейко особенно нервничал. С этими переживаниями он по поручению капитана Мухина, командовавшего зачисткой, и прибыл в расположение отряда наемников для координации дальнейших действий.
«Синие» встретили его, как и подобает давним недругам – холодно и недружелюбно. Вперед вышел их главный по прозвищу Пакер – плотного телосложения, среднего возраста мужик, с седыми висками и шрамом на шее. Видимо, от этого ранения скула наемника часто дергалась, а глаз одолевал тик. Это придавало ему грозности и жути, потому как смотреть спокойно на лицо союзника было невыносимо.
– С чем пожаловал вояка? – начал командир «синих», легко ломая в кулаке грецкий орех и картинно закидывая ядрышки в рот.
– Капитан Скорейко, командир военсталов, – отчеканил Вадим, продолжая прижимать автомат к боку и бегло осматривать окружение главаря наемников, состоявшее из десятка бойцов. – Прибыл сюда по приказу майора Лапердина и распоряжению капитана Мухина с целью ознакомления ситуации и проверки боеспособности вашего подразделения, а также…
– …А кому здесь не известна ситуация? – перебил капитана ухмыляющийся Пакер, продолжая жевать орехи, чем, вероятно, вызывал неподдельное уважение своих воинов. – Картина маслом – беглая сталкерятина и дерзкий вызов Зоне. А еще – десяток жмуриков, ваших вояк, прочих аборигенов Зоны и, самое поганое, моих ребят. И нехрен проверять боеспособность моего отряда, она на высоте и очень далека от твоей, военстал. Я ясно выражаюсь?
– Ты, Пакер, не дерзи тут и жлоба не строй. Это в другое бы время мы говорили иначе, а тут…
Вадим еле сдержался, чтобы не звездануть этого борзого гуся ногой в живот.
Заржали наемники, кривляясь и смачно сплевывая на землю, вдалеке раздался взрыв, по звуку которого бывалый военстал понял, что сработала «противопехотка». Нахмурился и Пакер, чуть обернувшись на гул.
– Ваш сектор «С», то бишь вон от той просеки до ложбины на востоке. Итого – метров триста, которые вы должны прочесать и взять, дойдя до «Дуги», а там необходимо…
– …Я по центру своих не поведу, – снова перебил военстала наемник. – Мы не смертники, не «ВоВаны»[13] зеленые, на убой я не поведу парней. Сами лезьте на рожон, я с краю пойду, и то, когда вы, вояки, окучите подходы к комплексу. Ясно выражаюсь?
Его слова вызвали гул одобрения и довольные цыканья у «синих», но обратную реакцию у Вадима. Он обернулся, бросив короткий взгляд на своих двух бойцов, ожидавших командира на краю поляны, державших пальцы на скобах автоматов. «Силы неравные, да и драться не нужно сейчас», – с сожалением подумал капитан.
Он повернулся к наемнику, подошел ближе, почти вплотную, чем вызвал волну тревоги «синих». Клацнули затворы, щелкнули предохранители, зашуршала экипировка. Пакер, пытаясь выказывать абсолютное равнодушие, все же выдал напряжение усилившимися подергиваниями щеки. Очередное подкидывание ореха в рот военстал опередил, мгновенно перехватив ядро пальцами и демонстративно положив его себе на язык. Разжевал, глядя на ошарашенную физиономию Пакера.
– Повторю один раз, гусь лапчатый! Ваш сектор «С», выполняете приказ, получаете бабло и валите на хрен отсюда. Больше вы тут не нужны, ваше дело синее и малое, постоять на стреме. Раз боитесь взять одного сталкера. Раз не взяли его за неделю. Если бы моего бойца завалили, я бы носом рыл Зону, но нашел обидчика. Вы же, синие, только за выгодные дары можете воевать, здесь ведь стреляют, опасно.
– Твою мать!..
– …И еще… – Капитан уже прошипел сквозь зубы, чтобы слышал сказанное только главарь наемников: – Испортишь операцию или дезертируешь, спугнешь беглеца или будешь во время боя борзеть, мешать или трусить, я лично вырву твой кадык и скормлю его свинорылу. Это и приказ Сенютина, и мой тебе намек. Понял, орел? Все. А теперь займи позиции и отдай распоряжение своим доберманам, чтобы были готовы к восемнадцати ноль-ноль. После работы вертушки и короткой артподготовки мы выступаем. Все ясно?
Пакер еле заметно кивнул. Жесткий взгляд военстала и его слова блокировали всю необузданную дерзость привыкшего к развязности наемника.
– Вот так, наемник! И удачи тебе в бою, – совсем другим тоном сказал Вадим, отпуская захват ремня Пакера.
Он сделал шаг назад, развернулся и твердо пошел прочь, провожаемый недоуменными взглядами наемников.
– О, явился, не запылился! – пробурчал один из контрактников, торопливо досасывая окурок и щуря глаз от дыма. – Вжик пожаловал, мать его за ногу. Опять разнос будет, хотя еще и не начинали.
– Не начинали, а двухсотые уже имеются в части, – печально констатировал его сослуживец, сноровисто приводивший в порядок обмундирование.
– Этот сталкер, похоже, всю округу заминировал. Вона, саперы уже полдесятка мин сняли. Застрянем тут, чую, ох надолго застрянем!
– Да и ребят поляжет, имхо, порядком.
Капитан Мухин, которого за глаза армейцы называли Вжиком, вытек из «Тигра», поправил ремень и каску, суетливо протер большим синим платком красную потную шею и взмокшее лицо. Габариты вояки и букет болезней, связанных с его ожирением, вызывали не только обильное потоотделение в любое время года, но и вообще приносили в жизни ряд неудобств: спецодежда и форма по заказу, тесные машина и кабинет, одышка, храп, от которого Мухин просыпался и сам, не говоря уже о супруге, отсутствие потенции, тяга к съестному, но его постоянное ограничение. Да много всего раздражало капитана, а уж служба на секретном объекте – тем более. Постоянно нужно было поносить подчиненных, чтобы держать их в узде, и одновременно выказывать свой авторитет, незаменимость, вызывать страх у солдат перед начальством. Это Мухин любил и никогда не задумывался об отношении к нему бойцов. Служба есть служба, а она во все времена подразумевала строгость, граничащую с суровостью, порядок, исполнение приказов и полное подчинение. Распоясавшиеся на «курортной» службе солдаты-контрактники все норовили нарушить устав и субординацию, поэтому держать их всегда нужно было вот здесь…
Мухин сжал кулак, затряс им, толстые пальцы покраснели от напряжения, зубы скрипнули. А теперь для проформы – разнос и готовность к бою.
– Ну, началось! – тяжело вздохнул один из воинов, вставая в строй и плотно сжимая губы.
Не успели прозвучать первые слова командира части, вылетавшие с брызгами слюны, как произошла трагедия. А вернее сказать, начался бой. Невесть откуда прилетевшая тяжелая пуля калибром 12,7 мм выбила из шеренги солдат снайпера роты, сержанта Кустышева.
Боец, пробитый насквозь, отлетел метра на три назад и распластался на пыльной обочине в форме креста, накрыв окровавленной спиной свою любимую СВД. Чуть позже издалека донесся звук выстрела, очень тихий, но давший понять самым опытным здесь воякам об огне снайпера-неприятеля.
Контрактники вмиг стали падать на землю, более молодые и малоопытные бойцы оторопело пялились на поверженного сослуживца, друг на друга и на Вжика, который затрясся мелкой судорогой, налился кровью и заорал что было мочи: