Тот помрачнел, сильнее пальцами сжимая железную спинку кровати:
— Я никогда вам не лгал, Светлана Алексеевна. Не имею такой привычки.
Она внимательно вглядывалась в него, ища любые признаки лжи. Жаль, что Баюша крепко спала и не могла ничем помочь.
— Вы Юсупов? Это правда?
Матвей скривился, бросив злой взгляд на Александра, и твердо возразил:
— Нет, я не Юсупов.
Александр чуть подался к нему и опередил Светлану:
— Я позволю себе повторить вопрос, потому что точно знаю, что человек, сообщивший мне это, не мог меня обмануть. Вы Юсупов?
Матвей упрямо сказал:
— Я не Юсупов. Я Рокотов Матвей Николаевич. Мне тридцать четыре года, и я до сих пор жив, хоть и родился у Дмитрия Юсупова вторым ребенком. Проклятье Юсуповых беспощадно ко вторым детям — в роду всегда выживает только один ребенок. Когда-то Григорий Юсупов и его сын Борис предали цесаревича Алексея Петровича Романова, и он проклял весь род Юсуповых. Я не Юсупов — это подтверждено проклятьем, не убившим меня. Я Рокотов — в возрасте шестнадцати лет я был изгнан из рода Юсуповых. Надо мной преломили мою шпагу — я больше не принадлежу роду. Не верите — могу хоть сейчас пройти проверку на скрытое проклятье. Думаю, в больнице будет нетрудно найти железную иглу.
Александр нахмурился, что-то быстро решая, а Светлана вспоминала: она столько раз видела Матвея на улицах почти обнаженным, что просто нереально скрыть такое смертоносное проклятье, которое было наложено на род Юсуповых.
— Не стоит! — сказала она слишком громко — Матвей уже начал стаскивать с себя пальто. — Я точно знаю, что на вас, Матвей Николаевич, нет проклятья.
Тот упрямо напомнил очевидный факт:
— Александр Еремеевич тогда не был магом. Боюсь, ему нужны твердые доказательства… — Матвей еще и улыбнулся при этом.
Светлана оборвала его — ей достались совершенно неправильные мужчины, создающие проблемы на пустом месте:
— Александр Еремеевич верит моим словам: я видела вас не раз за этот год — на вас не было проклятья.
К счастью, Громов энергичным кивком подтвердил её слова:
— Да, вашего слова более чем достаточно, Светлана Алексеевна. Только объясните, Матвей Николаевич, происхождение…
Сегодня был какой-то странный день — никто никого не хотел дослушивать и обрывал на полуслове. Вот и Матвей не дал Александру договорить:
— Все просто. Рокотов — фамилия по матери. Николаевич — имя моего деда по матери. Матвей — мое истинное имя, данное мне матерью. История моего рождения не афишировалась, потому что в роду Юсуповых заведено правило: «не рожать мертвецов!». Второй ребенок всегда мертвец — рано или поздно он умирал до достижения двадцати пяти лет, даже если дочь переходила в другой род к мужу. В моем случае были и другие причины молчать о моем рождении, а потом и об изгнании из рода. Официально я нигде не был объявлен Юсуповым. Так что вашим информаторам, Александр Еремеевич, можно только поаплодировать — они добыли очень секретную информацию.
Александра его ответ не устроил, а лесть о своем источнике сведений он, кажется, вообще не заметил:
— Изгнать из рода оракула? Необычно… Это противоречит интересам рода. Мне сложно в это поверить. Оракулов, согласен, прячут и берегут, но никогда не изгоняют из рода — это просто невозможно представить, этот дар ценен для рода. Это невероятная удача, позволяющая роду возвыситься.
Светлана вздрогнула, внезапно все понимая. Матвей пророчил лишь когда голодал и подвергался лишениям. Только верить в такое было страшно. Не может отец или мать так обращаться с собственным дитя…
Она спросила главное, боясь озвучивать свою догадку:
— Когда проснулся твой дар⁈
Ответ Матвея убил, подтверждая её мысли:
— Рано. В пять лет. Тогда я еще был глуп и не умел ничего скрывать.
Она закрыла глаза — это было настолько отвратительно, что верить в такое не хотелось — даже Саша побелел, все понимая:
— Вас морили голодом в собственном доме⁈
Матвей кашлянул, и Светлана открыла глаза, повторив вопрос Громова:
— Тебя держали в черном теле самые близкие для тебя люди⁈
Он глупо, совершенно нелепо развел руки в стороны:
— Я был для них мертвец. Полезный мертвец, к которому не стоит привязываться и которого, пока он жив, надо использовать по полной. Первый раз я запророчил после тяжелой болезни…
— Почему вы не сбежали из дома? — спросил Алекандр. — Оракул же видит все варианты. Вы могли сбежать, подстроив свое будущее.
Светлана мертвым голосом, страстно мечтая привлечь к ответственности всех Юсуповых и понимая, что руки, как у мага, у нее коротки, а становиться императрицей она не собирается, сказала очевидно:
— Его держали на цепи, чтобы не сбежал. Холера! И это век гуманизма! Это век милосердия, это век, холера на всех Юсуповых, прогрессивных взглядов…
Александр снова отрешенно, словно его не задела судьба Матвея, уточнил — он сыщик прежде всего:
— Как вы добились изгнания из рода?
Тот пожал плечами:
— Загнал своими пророчествами Юсуповых в ситуацию, когда любое их действие шло в разрез с интересами рода. Они не смогли найти вариант, где бы не шли против императора Павла, и моей дражайшей бабушке, Ксении Феликсовне, пришлось изгнать меня из рода в обмен на выход из неприятностей с минимальными потерями. Император Павел был мягок и нерешителен, но даже он не прощал измен. Как-то так.
Александр продолжил свой допрос:
— Как вы получили назначение на должность главы магуправы Суходольской губернии?
Матвей солгал, не моргнув и глазом — Светлана на миг даже испугалась, что может все же ошибаться в нем:
— Я устал бродяжничать, устал голодать и замерзать. Зима была близко, а тут случайно освободилось место в магуправе из-за убийства предыдущего главы. Я шантажом заставил бывшего брата выхлопотать мне место в Суходольске. Только и всего. Еще вопросы?
— Ваш светоч…
Матвей думал недолго. Или вообще не думал? Он приподнял руку вверх и зажег на ладони яркий, бордовый, с уходящим в ослепительно-белый по краям огонек.
Светлана моментально провалилась в кромеж — возникнуть между мужчинами, спасая Матвея от Сашки она не успела: тот накрыл погруженной в первородную тьму ладонью светоч, гася его, и спокойно заметил:
— Ваш эфиропрофиль еще узнаваем, Матвей Николаевич. Спасибо, что создали слабый светоч. И… Светлана Алексеевна, удивительная реакция — я за вас спокоен.
Она вышла из кромежа рядом с Александром, тут же подхваченная его крепкой рукой под локоть. Может, он все же не из тех, кто создает проблемы? Может, он из тех, кто признает свои ошибки?
Александр твердо сказал, глядя Матвею в глаза:
— Завтра же посетите своего доктора и возьмете справку, что являетесь больным и нуждаетесь в послаблении в пост. Он наступит на днях. Отныне за вашим питанием буду пристально следить я. Не потому, что вы подозреваемый, а потому что нельзя так над собой издеваться. О Юсуповых будет доложено в опричный сыск. Дело будет открыто и доведено до конца — мое слово. А сейчас я вас оставлю…
Он не договорил — сегодня день такой, кто никто не доводит до конца свои мысли. В этот раз Александра и Матвея прервали звонки кристальников — они зазвонили почти одновременно. Мужчины дружно извинились перед Светланой, а потом принялись отчитываться: один перед полицмейстером, а второй перед губернатором об эфирной вспышке шестого уровня, засеченной магдетекторами Уземонского полицейского участка.
Светлана сама еле дохромала до кровати и без сил опустилась на неё, укрываясь одеялом. Светлану до сих пор потряхивало от рассказа Матвея. Хотелось одного — залезть под одеяло с головой и забыть об окружающем мире, где даже князья издеваются над своими детьми. Князей не привлечет к ответственности полицейский, князья отвечают только перед императором. И опричниной. Хорошо, что Сашка все понял и принял сторону Матвея. Она позволила себе быть слабой: закрыла глаза, погружаясь в оцепенение — звонки кристальников продолжались и продолжались. Теперь до Александра дотелефонировал губернатор, а до Матвея добрался полицмейстер. Хлопок двери и уход Александра она пропустила, как пропустила и то, что Матвей присел на стул и достал из кармана пальто новый кристальник, вкладывая холодный медный корпус в её ладонь:
— Елизавета Павловна…
Она заставила себя открыть глаза и развернуться к Матвею, старательно забывая о не отпускающей её боли:
— Почему ты раньше никогда не рассказывал о себе?
Кристальник её сейчас не волновал — она выпустила его из ладони. Пальцы её откровенно дрожали. Сердце трепыхалось где-то в горле. Морить голодом собственное дитя во имя рода… Для его процветания! Это не укладывалось в голове.
Матвей еле слышно сказал:
— Потому что я знал — вам…
— Тебе!
Он послушно поправился:
— Тебе будет плохо от этого. Ты же понимаешь, что сделать что-то Юсуповым можешь только как императрица, а это то, чего ты всеми своими силами стремишься избежать. Хотя жаль. Из тебя выйдет удивительная императрица — ты единственная, кто может оказываться в самой гуще событий практически моментально — через кромеж. Ты единственная, от кого ничего невозможно скрыть. И не надо прикрываться невежеством и отсутствием образования. Во-первых, эпоха самодержавия канула в Лету, а во-вторых, никто лекции не отменял. Как императрице тебе…
— Матвей, не надо, прошу…
— Не буду, — послушно прекратил пророчествовать он. — Только вновь повторюсь: я ни о чем не жалею. Даже о будущих лишениях, которые я, между прочим, выбрал осознанно. Враг, который пытался тебя уничтожить, выше меня по владению эфиром. Он так легко подменил твое будущее, что мне страшно за тебя. И за Сашку — если я ошибаюсь, и все направлено против него. Все же нельзя списывать со счетов возможность мести со стороны княгини Волковой. Саша тогда на Вдовьем мысе не все предусмотрел. Досадные ошибки могут случаться со всеми. Прошу, позволь мне…
— Нет! — говорить Светлане было сложно. — Не обсуждается!